Хроники Тамула. Трилогия - Эддингс Дэвид (книга регистрации TXT) 📗
— Так у нас не делают, любовь моя.
— На сей раз все будет сделано именно так. Мне не больше хочется ждать, чем тебе. Может быть, придвинешься ближе и поцелуешь меня? Раз уж мы обо всем договорились, не стоит упускать такого удобного случая.
— И я того же мнения, любовь моя, — ухмыльнулся Кринг и, заключив Миртаи в объятия, поцеловал ее. Поцелуй вначале был сдержанный и приличный, но это продолжалось недолго. Миг спустя он стал куда более страстным.
— Вот теперь все будет отлично, — самодовольно сказала Даная. — Я не была уверена, как посмотрит Миртаи на то, чтобы жить вместе с матерью Кринга, но теперь уж она все уладит.
— И раздразнит пелоев, — заметил Спархок.
— Переживут, — пожала плечами принцесса. — Они слишком закоснели в своих обычаях и традициях, и им необходим человек вроде Миртаи, чтобы открыть им глаза на современный мир. Пойдем дальше, Спархок. Мы еще не закончили.
— И как давно это продолжается? — сдавленно спросил Стрейджен.
— С тех пор, как я была ребенком, — ответила Мелидира. — Мне было около семи, когда отец сделал первые штампы.
— Вы хоть понимаете, баронесса, что вы натворили?
— Милорд Стрейджен, — улыбнулась она, — я полагала, что мы решили оставить церемонии.
Он пропустил эти слова мимо ушей.
— Вы нанесли удар по экономике всех королевств Эозии. Это чудовищно!
— Да уймись же, Стрейджен.
— Вы подкосили всю монетную систему!
— Вовсе нет, да и какое значение это имеет для тебя?
— Да ведь я вор! Вы обесценили все, что мне удалось украсть за мою жизнь!
— Ничуть. Цена монет не имеет ничего общего с их настоящим весом. Это вопрос доверия. Люди могут не любить свое правительство, но они ему доверяют. Если правительство говорит, что такая-то монета стоит полкроны, значит, именно столько она и стоит. Ее цена основана не на весе, а на соглашении, заключенном обществом. Если монета гуртована, она стоит столько, сколько на ней отчеканили. На самом деле я совершенно ничего не украла.
— Ты преступница, Мелидира!
— С какой стати? Я ничего не украла.
— А если кто-нибудь узнает, чем ты занимаешься?
— Узнает — и что? Сделать-то они все равно ничего не смогут. Если мне пригрозят или попытаются как-то навредить, я попросту предам гласности свои занятия, и тогда все эозийские правительства рухнут, потому что их монетам больше никто не станет доверять. — Мелидира погладила его по щеке. — До чего же ты невинен, Стрейджен. Наверное поэтому ты мне так нравишься. Ты притворяешься испорченным, а на самом деле ты сущий ребенок.
— Почему ты мне об этом рассказала?
— Потому что мне нужен компаньон. С делами в Эозии я справлюсь и сама, но охватить всю Дарезию мне будет не под силу. У тебя здесь есть связи, а у меня нет. Я научу тебя, как вести дела, и оставлю Дарезию тебе. Я куплю тебе титул и устрою все так, чтобы ты мог начать немедленно.
Глаза его сузились.
— Почему? — спросил он. — С какой стати ты со мной так щедра?
— Я вовсе не щедра, Стрейджен. Ты будешь ежемесячно выплачивать мне мою долю. Я об этом позабочусь. И не деньгами, Стрейджен. Мне нужны слитки — славные тяжелые золотые брусочки, которые так легко взвесить. И не вздумай, кстати, подмешивать в них медь, не то я перережу тебе горло.
— Мелидира, я в жизни не встречал такой безжалостной женщины. — В голосе Стрейджена прозвучала опасливая нотка.
— Ну что ты, Стрейджен, — лукаво ответила она. — Кое в чем я вполне мила и покорна. Да, вот еще что — нам придется пожениться.
— Что?!
— Браки заключаются на небесах, милорд. Брак даст мне возможность крепче держать тебя в руках, а я была бы совершенной дурой, если бы безоглядно доверяла тебе.
— А что, если я не захочу на тебе жениться? — безнадежно осведомился он.
— Тем хуже для тебя, Стрейджен, потому что, хочешь ты того или нет, а тебе придется на мне жениться.
— И если я откажусь, ты меня, по всей видимости, убьешь.
— Конечно. Я не намерена отпускать тебя на волю после того, как все тебе рассказала. Ты привыкнешь к этой мысли, милорд Стрейджен. Я собираюсь сделать тебя безумно счастливым — и вдобавок сказочно богатым. Когда еще ты получал лучшее предложение?
На лице Стрейджена, однако, была написана откровенная паника.
— Вот этого я не ожидала, — пробормотала Даная, идя рядом со Спархоком по лужайке.
Спархок был так потрясен, что едва нашел в себе силы отозваться:
— Ты хочешь сказать, что понятия не имела о маленьком увлечении Мелидиры?
— Да нет, Спархок, конечно же об этом я знала. Мелидира купила себе место при мамином дворе несколько лет назад.
— Купила?!
— Заплатила старой графине, чтобы та уступила ей место. Чего я совершенно не ожидала, так это ее прямолинейного объяснения со Стрейдженом. Я полагала, что она хоть немного смягчит суть дела, — куда там! Она нарезала его на ломтики и подала к столу, при этом не оставив ему никакого пути к отступлению. Пожалуй, я ее недооценивала.
— Нет, скорее уж ты недооценила Стрейджена. Она применила единственный способ, который мог принести ей успех. Стрейджен весьма скользкая личность, и, прежде чем нарезать его ломтиками, нужно приколоть его вилкой к блюду, чтобы не вывернулся. Обычного разговора о браке он и слушать бы не стал, поэтому она предпочла говорить о деле, а брак оказался как бы приложением к нему.
— Только не для нее.
— Да, я знаю. Однако она действовала совершенно правильно. Знаешь, мне придется рассказать об этом твоей матери.
— Даже и не думай об этом. Ты слышал, что говорила Мелидира? Мама ничего не сможет с ней поделать, и ты добьешься только того, что расстроишь ее.
— Но, Афраэль, они же воруют миллионы.
— Они не воруют ничего, Спархок. То, чем они занимаются, ни в коей мере не изменяет стоимость денег. Если хорошенько задуматься, они на самом деле создают миллионы. Миру это только на пользу.
— Не понимаю, где здесь логика.
— Тебе и не нужно ничего понимать, отец, — сладким голосом заметила она. — Просто поверь мне на слово. А теперь нам нужно пойти вон туда.
«Вон туда» означало — ко рву, у которого по заросшему травой берегу прохаживались бок о бок Вэнион и Сефрения. Спархок уже успел привыкнуть к своей невидимости, и все же испытывал странное ощущение, когда друг смотрел прямо на него, не подозревая о его присутствии.
— Это зависит от того, какие разновидности рыб доступны для разведения в местных условиях, — наставительно объяснял Вэнион. Спархок хорошо знал этот его «наставнический» тон, который ничем не отличался от тона «проповеднического». Вэнион погружал в глубокий сон целые поколения пандионских послушников — и в учебном зале, и в церкви.
— Почему он так говорит? — спросила Даная.
— Боится, — вздохнул Спархок.
— Сефрении?! Вэнион никого и ничего не боится — и, уж конечно, меньше всего Сефрении. Он любит ее.
— Именно это его и пугает. Он не знает, что сказать. Если он скажет что-нибудь не то, все рухнет.
— Итак, — продолжал Вэнион, — существуют рыбы, живущие в холодной воде, и рыбы, живущие в теплой воде. Карпы любят теплую воду, форель, напротив, — холодную.
Глаза Сефрении понемногу стекленели.
— Вода во рву долгое время пребывала в покое, поэтому она согрелась. Это исключает форель, как ты полагаешь?
— О да, — вздохнула она.
— Но это не значит, что здесь нельзя поселить другую разновидность рыб. Хороший повар может состряпать чудесные блюда из карпа — а кроме того, карпы хорошо очищают воду. Ничто так не сохранит воду свежей, как стая карпов.
— Нет, — опять вздохнула Сефрения. — Уверена, что нет.
— Да что же это он такое вытворяет?! — возмутилась Даная.
— Это называется «поступать с оглядкой», — пояснил Спархок. — Думаю, он так же много и подолгу говорит о погоде.
— Но они никогда не помирятся, если он так и будет все время болтать об этой чепухе!
— Боюсь, Афраэль, что ни о чем другом он просто не осмелится заговорить. Думаю, Сефрения сама сделает первый шаг.
