Сын Архидемона (Тетралогия) - Рудазов Александр (читаем книги онлайн TXT) 📗
Я вообще не понимаю, с чего все считают этих остроухих красивыми. По–моему, они как раз довольно страшненькие. Тощие, голенастые, ключицы торчат, мордочки стремные, зубы плоские. На мой взгляд, похожи на ощипанных цыплят.
К тому же мужчины и женщины у них почти не отличаются – лица женоподобные, прически одинаковые, мускулатуры вообще нету – ручонки и ножонки у всех тоненькие. Да и грудь у женщин… название одно, а не грудь. Пупырышки. Даже до первого размера почти никогда не дотягивает.
Ну и чем тут любоваться, спрашивается?
– А вот люди с тобой не согласятся, патрон, – весело заметил Рабан. – Тут дело в том, что у эльфов есть одна врожденная фишка – внушающая эмпатия.
«Это что еще за зверь?»
– Что–то вроде непроизвольного гипноза. Людям и их близким родственникам эльфы кажутся невероятно привлекательными. Да сам погляди, как все на эту Аурэлиэль таращатся.
И правда, глаза у всех… завороженные какие–то. Словно «Джоконду» в оригинале увидели.
У всех… почти у всех. Мистер Магнус смотрит обычным взглядом, как всегда. И у гоблина нашего особого пиетета не заметно.
– Ну да, – подтвердил Рабан. – Волшебники видят истинный облик, на них такое не действует. И на гоблинов тоже – они эльфам тоже родственники, но не такие близкие, как люди. Так что им и другим кобалоидам эта эмпатия побоку. А вот для людей эльф – идеал красоты. И всего остального тоже идеал. Если эльф запоет, то все заслушаются, даже если у него ни слуха, ни голоса. Если ляпнет чего–нибудь – то рты раскроют, поражаясь мудрости…
«Они что, все поголовно умники?»
– Нет, в такой уж неслыханной мудрости не замечены. Просто так уж пошло, что если человек сказал глупость – то он дурак. А если эльф… то это уже и не глупость вроде, а Изречение. Эмпатия, патрон, внушающая эмпатия. Врожденная магия. Своего рода защитный механизм.
«Угу. Достижение эволюции», – рассеянно подумал я, продолжая разглядывать молоденькую эльфийку. Молоденькую… хотя нет, это еще бабушка надвое сказала. Эльфы живут дольше людей раз этак в сорок и невероятно медленно стареют.
По человеческим стандартам эта девица выглядит на семнадцать–восемнадцать, но на самом деле ей может быть лет пятьсот. Или даже больше. Рабан рассказывал, что эльфов нельзя назвать по–настоящему бессмертными, но физиология у них такая, что старость наступает где–то к третьему тысячелетию жизни, а то и еще позже.
Кстати, с взрослением там тоже все сильно запутано. Вроде бы одни породы эльфов взрослеют с той же скоростью, что люди… ну, может, немного медленнее. Зато другие аж до ста лет остаются маленькими детьми. А потом еще лет пятьсот ходят в подростковой стадии. Интеллект, конечно, развивается несколько быстрее тела, но опять же с некоторыми поправками. В результате появляются сказки о детях, что мудрее иного старца, однако все равно шалят, забавляются и распевают песенки.
В общем, возраст эльфа – это такая вещь, которую невозможно определить на глазок. Он может оказаться старше тебя, даже если выглядит грудным младенцем.
– Что ты на меня так таращишься? – слегка дрогнул голос Аурэлиэль.
Все это время она упорно сверлила меня взглядом – но выдержать дуэль с моими красными буркалами удается не всякому. Хотя я в этом смысле только бледная тень папаши Лаларту – от его взгляда сходили с ума и умирали. Ему достаточно было посмотреть человеку в глаза, чтобы тот потерял память, превратился в безвольную куклу, послушного раба… или кучку гнили.
А я вот так не умею. И наверное, это к лучшему.
Аурэлиэль по–прежнему глядит на меня с нескрываемым недоброжелательством. Губу закусила, морщится. Кажется, ужасно хочет что–то спросить.
– Говори уже, – не выдержал я.
– Ты когда–нибудь… убивал? – напряженно спросила эльфийка.
– Да. И неоднократно. Но только плохих людей.
Аурэлиэль только отмахнулась и сказала:
– Меня не интересуют люди! Эльфов… ты когда–нибудь убивал эльфов?!
– Никогда, – удивился я. – Я с ними и встречался–то считанное число раз.
Аурэлиэль облегченно выдохнула. Похоже, мой ответ ее успокоил.
Но однако занятная жизненная позиция… Значит, на людей ей наплевать, а вот эльфы – пуп земли, несомненно.
Интересно, а какой была бы реакция, если бы я ответил утвердительно?
Может, проверить? Сказать, что я соврал, что я каждый день съедаю по три эльфа на завтрак, а закусываю эльфийским детенышем… хотя ладно, не стоит. Неизвестно, как моя новая модистка такое воспримет. Вдруг брякнется в обморок? Или, что еще хуже, попытается меня убить?
У нее не получится, конечно, но нафига нам тут скандалы?
– Ладно, так чему ты собираешься меня учить, Титания? – задумчиво спросил я.
Эльфийка вздрогнула. Остроконечные ушки начали розоветь.
– Ты… ты просто смеешься… – сердито отвернулась она. – Я вовсе не… не надо так мне льстить…
Чего это она вдруг? Я что–то не так сказал?
– Ничего особенного – просто назвал ее Титанией, – хмыкнул Рабан.
«Ну и что? Это же Шекспир. Я прикольнулся просто».
– Но она–то этого не знает. Титания – это все–таки эльфийская королева. Она, правда, живет не здесь, а в Тир–Нан–Ог, но здешние эльфы про нее тоже отлично знают. И у них она, чтоб ты знал, считается идеалом женской красоты. Назвать эльфийскую девушку Титанией – все равно что сказать, будто красивее ее нет никого на свете.
Блин. А я–то откуда мог про это знать? Я так просто, «Сон в летнюю ночь» вспомнил. Я его еще в школе читал, по программе внеклассного чтения. Кто ж знал, что Шекспир имена героям не сам выдумал.
А кстати, сколько же этой Титании тогда лет, если она еще при Шекспире жила?
Хотя леди Инанне вообще уже тысяч шесть или семь… я точно не уверен.
– Хорошо, изысканные комплименты ты делать умеешь, – справилась со смущением Аурэлиэль. – Если, конечно, ты не вздумал надо мной поиздеваться по–вашему… по–демонски… Я много чего о вас слышала!
– Обо мне многие много чего слышали. Ну так чего, будешь делать из меня модель для подиума? Я вылитый Сережа Зверев, если присмотреться!
– Работа обещает быть тяжелой… – забормотала Аурэлиэль, даже не слушая, что я говорю. – Манерам, конечно, я постараюсь тебя по мере сил обучить, но внешность, внешность… Какие уж тут наряды, какие пудра с румянами… Здесь, пожалуй, даже эльфопыль не поможет…
Эльфийка неохотно подошла поближе и принялась ощупывать меня со всех сторон. Пробежалась пальчиками по лицу – в миндалевидных глазах отразилась непередаваемая брезгливость! – и грустно вздохнула. Взяла в свои ладони мою семипалую клешню, повертела туда–сюда и вздохнула еще грустнее. Зашла сзади, задрала мне рясу – блин, что за наглость?! – поглядела на длиннющий хвост со скорпионьим жалом и горестно застонала.
По–моему, меня попросту игнорируют. Или держат за пластиковый манекен. Это у всех модельеров так принято? Или только у эльфийских?
– Какая сухая и шершавая кожа… – недовольно поджала губы Аурэлиэль. – Увлажняющие масла будут полностью бесполезны. Совершенно неподобающе. Просто ужас.
Еще бы. Я все–таки яцхен. У меня вообще не кожа, а… я до сих пор толком не знаю, как эта штука правильно называется. Хитин? Карапакс? Роговая чешуя? Или вообще что–то такое, чему нет аналогов в земной фауне? Рядом с моей шкуркой кажется мягенькой даже раковина тридакны.
Кстати, у самой модельерши кожа как раз очень гладкая и нежная. Белая, как свежевыпавший снег. Только под глазами заметна легкая зеленоватость – похоже, тени для век.
Надеюсь, меня она косметикой пользоваться не заставит.
Хотя, может, мне пойдет?
– Ну что, душечка, справишься? – деловито поинтересовалась королевна.
– Ваше высочество, вы поручаете мне неимоверно трудную задачу… – страдальчески скривилась эльфийка. – Конечно, я сделаю все от меня зависящее, но ничего гарантировать не могу…
– А что не так? – обиделся я. – У меня вполне нормальная внешность.
– Ты страшен, как сам Ррогалдрон, – безапелляционно заявила королевна.
