Порода героев - Колман Лорен (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
Почему-то эта мысль явно взволновала учеников-магов.
Мултани, для которого происходящее не было чудом, все же задумался: не сказались ли перемены Явимайи в том, как быстро он установил связь с эльфом? Для духа прошло семь десятков лет, но сколько поколений прожил за это время лес? Даже разделяя мысли с Явимайей, Мултани не видел ответа на свой вопрос. Мыслящий лес никогда не переживал ничего подобного и для многого еще не знал объяснений. Направляя развитие составляющих его жизней, он, случалось, совершал ошибки. Лес боялся лишь тех ошибок, которые угрожали обрывом цепи жизни. Такова была его природа: отдельные существа гибли, но всегда с надеждой возродиться в своем потомстве.
Мултани хотелось бы навсегда остаться здесь, вернувшись в родную почву, но дух знал, что его ждет другое дело. По воле Явимайи он стал послом и учителем, голосом леса, говорящим с другими народами.
– Хорошо? – спросил голос за его спиной.
Из – за толстого ствола бесшумно возник Рофеллос. Да, эльф в самом деле был здесь как дома.
И в его вопросе ощущался какой-то вызов. Мултани распахнул свой разум, разделив с эльфом мысли леса. Как и тогда, на берегу, он ощутил внутренний трепет эльфа и родство с ним. Родство Рофеллоса с Явимайей! Но теперь Мултани представлялся эльфу соперником, и воинственная натура Лановара одержала верх над чувством благоговения, которое он испытывал когда-то перед духом природы. Вспомнив то время, Мултани уловил в эльфе еще одно изменение: Рофеллос не старел!
Время меняло даже долгоживущих эльфов, и семьдесят лет – немалый срок в их жизни, но Рофеллос по-прежнему был в расцвете молодости.
Значит, Явимайя делится с ним жизненной силой! Лес принял эльфа в себя и сохраняет его юным и неизменным, как самого Мултани!
– Ты рад возвращению, – сказал эльф.
Это был не вопрос, но утверждение. Мултани понимал, что эльф всего лишь высказал одно из многих чувств, которые разделил с Явимайей. Он еще не умел отличать собственные мысли от мыслей, вторгавшегося в него сознания леса.
– Да, – ответил Мултани вслух, чтобы не запутать собеседника еще больше, я рад вернуться к Явимайе.
Дух природы шагнул ближе к Рофеллосу, задержавшись, чтобы погладить пальцами бутон молодого гранатового дерева. Внутри уже билась сила, копившаяся впрок, до времени, когда плоду придет время взорваться, разбросав по сторонам семена своего потомства. Через несколько поколений растение изменится настолько, что сумеет перебрасывать семена через реки и закидывать их на высокие скалы. А также распугивать взрывом жадных травоядных, собравшихся пообедать сочной листвой. И это оружие будет совершенствоваться дальше…
– Примечательное растение, – заметил Мултани, испытывая Лановара.
– Я еще не успел рассмотреть его, – признался тот.
Эхо его слов, может быть, вернее передающее их внутренний смысл, отозвалось в сознании Явимайи. Мултани понял, что за минувшие годы времени у эльфа было достаточно, но Рофеллос не желал пользоваться им как следует. Его невозможно было заставить обращать внимание на растения, кроме тех, что давали пищу или одежду. «Как грустно, – подумалось Мултани. – Какой узкий взгляд на природу».
– А ты рассмотри, – произнес он, помогая Явимайе собственной волей.
Рофеллос неуверенно, с сомнением на лице шагнул вперед. Сейчас его душа была закрыта для духа природы. Эльф еще не стал нераздельной частью леса. Пока еще не стал. Рофеллос протянул руку, небрежно наклонил ветку. Раздался легкий хлопок, и десятки крошечных остроконечных семечек осыпали Лановара, слегка уколов кожу. Эльф отскочил, его рука сжала рукоять меча. Слова ободрения замерли на губах Мултани, когда он увидел страх и тяжкое недоумение в расширенных глазах эльфа. Только сейчас дух начал понимать, какими трудными были для Рофеллоса эти семь десятилетий.
В тот же миг эльф бесшумно канул в лесную чащу, растворившись в ней так же легко, как умел сам Мултани.
Ноги едва касались лесной подстилки, мягкой земли, на которой здесь, в глубокой тени, не росла трава. Тонкие ветви хлестали его по лицу. Рофеллос не думал, куда он бежит, но склон холма подталкивал его на ровную тропу. Предостерегающий скрип дерева, которое Явимайя уронил поперек дороги, заставил повернуть обратно к прогалине. Эльф не замедлил шага.
Дорога привела его в ложбину между двумя пологими пригорками. Рофеллос резко остановился, попробовал воздух на вкус. Ничего, кроме сладкого аромата цветов граната и ядовитого тимьяна.
Эта сладость скрывает зреющее в них опасное оружие. Нигде не слышно шума погони, только гул падающих деревьев да птичьи голоса. Беглец нагнулся к земле, коснувшись ее ладонью. Земля молчит, не потревоженная шагами эльфов Явимайи. Тишина. Даже в сознании затих голос леса, изгнанный оттуда отчаянным рывком. Он вернется снова, медленно и неуклонно запуская корни в его разум.
А он – то надеялся на помощь Мултани. Надеялся, что дух природы подскажет, как жить под этим неотступным взглядом. Какая глупость – полагаться на того, кто не принадлежит к племени Лановар! Даже если лесной дух и пытался помочь, если был какой-то намек в разговоре о гранате, эльф не понял его и потому бежал. Драться или бежать – иначе Лановар не умел отвечать на угрозу. Первое – вступить в бой было невозможно из-за Явимайи. Он не позволит ему применить силу, и Рофеллос бежал, вырвался из-под его власти. Сейчас он был только Рофеллосом, но еле слышный зов леса уже звучал на краю его сознания. Скоро он проникнет вглубь, укоренится там, но пока у него еще оставался выбор.
Лановар бежал.
Глава 10
Пляшущее в очаге жаркое пламя выгоняло морозный воздух за стены главной лаборатории Гатхи. Северное окно занесло снегом. Здесь, под защитой камня и тени, он устоял против оттепели последней недели. Комната пропахла дымом, но на стенах не было ни пятнышка копоти. Рабы тщательно заботились о безукоризненной чистоте. Рабы – подарок влиятельных вождей, которые чувствовали себя в долгу перед Гатхой. Келдоны всегда платят долги: добром за добро, злом за зло. Пока, за прошедшие сорок лет работы, сделанное Гатхой добро в их глазах перевешивало зло. Ошибки случались, но несмертельные. Главное – сохранять равновесие. Нажил врага в одном вожде – подружись с другим, более сильным. С самого начала Гатха понял, что в племени келдонов царила иерархия не менее строгая, чем в стае голубей. По осанке и жестам с первого взгляда можно было определить, кто кому подчиняется. Правда, расстановка сил время от времени менялась. То один то другой вождь поднимался выше или падал вниз. Предсказать результат поединков или несчастных случаев было непросто. Гатха понимал, что рано или поздно может ошибиться, сделать ставку на неудачника, но это было делом будущего. Тогда и придет время искать выход. Пока его занимало одно – работа.
Он уже перенес на стол подставку с препарированной мышцей колоса и потянулся за пинцетом, когда в передней послышался шум. Взволнованный гомон рабов, удар, звук падения тяжелого тела… Дверь распахнулась, и в лабораторию ввалился Трог. С его тяжелых кожаных сапог на чистый пол сыпались комья снега и грязи. Семь с лишним футов самоуверенной силы. Келдон превосходил мага на шестнадцать дюймов роста и сотню фунтов веса, однако Гатха, мало ценивший грубую силу, спокойно встретил пристальный взгляд вождя. Досадно, что приходится отвлекаться, однако он кивнул рабу, приказывая убрать образец со стола. Пока Трог торчит в лаборатории, о работе нечего и думать.
Отодвинув стул подальше от теплого очага, келдон сел и снисходительно кивнул магу.
– Хорошее выбрал место. – Он говорил на низком келдонском, ради удобства Гатхи.
Этот язык, основанный более на словах, нежели на жестах и интонациях, применялся, чтобы отдавать приказы рабам и невоюющим келдонам. Трог имел в виду разорванное вдоль знамя, висевшее на стержне, вбитом между обтесанными камнями камина. Другая половина висела в замке Трога, стоявшем под самым Некрополем, а второе такое же знамя украшало зал совета. Трог разделил с Гатхой трофей, захваченный у побежденного врага. Редкий дар, означавший, что Король-колдун обязан своей победой чьей-то помощи.
