Плоды свободы - Астахова Людмила Викторовна (читать книги онлайн без txt) 📗
И ничуть не удивился, когда все комитетчики в единодушном порыве уставились на гражданина графа. Придумывать предстояло конкретно ему. Кому ж еще?
Аластар Эск, князь Файриста
Наследственная власть – зло. Возможно, среди недолговечных созданий, вроде северян, власть, передающаяся от отца к сыну – самый надежный способ управлять народом, но у детей Лун она – самая главная беда. Всегда была таковой. За ролфи решили богини, им проще. Шуриа… Джэйфф Элир говорил, что род Князей-Змеев тянулся чуть ли не от первого сотворенного Шиларджи мужчины, и, умерев, шурианский владыка являлся подданным уже духом и указывал на своего преемника. Никаких наследников, никаких заговоров. И только у диллайн все пошло наперекосяк. Выборные правители исчезли вместе с Буджэйром, а в новой земле дети Меллинтан решили жить по-новому, отторгнув вместе с богиней и старую форму правления. Непрекращающаяся грызня у подножия трона была на руку эсмондам, а одержимость Властью встречалась среди диллайн довольно часто, чтобы претенденты на императорскую корону не переводились. А то, что у каждой провинции имелся, по сути, собственный правитель, который что хотел, то в своей вотчине и творил, мало кого в Амалере волновало. И не положи Аластар Эск своим мятежом этой практике край, Синтаф развалился бы на два десятка княжеств, вечно грызущихся между собой. Приходите, северяне, берите эту землю тепленькой.
Но за попытку создать крепкое государство, где каждый знает свои права и обязанности, где царствует закон, Эска заклеймили тираном.
Возможно, конечно, свободолюбцы знали чудесный способ, как строить железную дорогу, заводы, флот без денег, но тайну свою держали в строжайшем секрете. Деньги же не хотели браться из воздуха, и золото с серебром отказывалось расти на деревьях. Вот и приходилось князю с помощью министров выискивать новые источники доходов. А где еще водится звонкая монета, кроме кошельков обывателей? Вот вам и налоги с податями, конфискации с национализациями, штрафы со взысканиями. Рекруты в армию нужны? Еще как! Землекопы на строительство железных дорог – тоже. Отсюда жесткие законы против бродяжничества, новые рекрутские наборы и высокие подушные отступные.
Оттого и деспот, потому и тиран. А еще «Кровавый Сыч». Ибо, если закон нищенство запрещает, то неимущих и бесприютных милости просим на общественные работы. И за измену в княжестве Файрист полагается виселица, а значит, шея предателя украсится пеньковым галстуком, невзирая на титул и звание. А не плетите интриг и не планируйте убийство правителя, господа заговорщики, не надо. Одержимый Властью так просто ее не отдаст. Когда это Эски довольствовались долей от целого? Им подавай все и сразу, и чтобы никаких ограничений в виде опостылевшего Учредительного Совета или какой-либо другой своры горластых пустобрехов.
Тем паче, невыносима сама мысль о наследнике. Сын – это одно, а дышащий в спину наследник – совсем-совсем другое.
Мысль о том, что Идгард станет проводить ту же политику, что он никогда не вернет старые добрые времена дворянской вольницы, доставляла Аластару извращенное удовольствие. Как же ошибаются идгардовы почитатели! Их ждет жестокое разочарование. Даже «дядюшка» Вилдайр плохо представляет, каков в деле их с Джоной «маленький совенок» и какова хватка его когтей. То-то Волк Архипелага когда-нибудь удивится.
И если бы не одержимость и не проклятая наследственная власть, все было бы иначе. Наверное. Должно быть, если в этом мире вообще существует призрачная возможность выбора. Ведь он есть для нас, для твоих детей, Меллинтан? Дай знак, что это так.
Но богиня-луна отвернула лик свой от Амалера, и столица пылала фонарным огнем, словно костер гордыни, освещая собой море и небо, злое зимнее море и низкое ледяное небо.
Аластар читал депешу из Керуша, курил и думал о том, что, как бы упорно ни отрекался от их родства Рамман, а диллайнская кровь все равно верх взяла. Захотелось лорду Никэйну свою маленькую корону. Грубой янамарской выделки, но свою. Ах, как же Эск его понимал. Как никто иной в целом мире, наверное. В самом деле, сколько же можно прятать естество за маской вернейшего из подданных? И в том, что Идгард не даст братца в обиду, Аластар не усомнился ни на миг. Сина поддержит обоих. Как удачно все сложилось, как удачно…
Князь еще раз просмотрел янамарскую прокламацию. И снова не нашел ни малейшего повода, чтобы Рамман хранил ему верность. В конце концов сам Эск присягал синтафскому императору когда-то как офицер и дворянин. И где теперь та клятва? У Предвечного в… Грубое матросское словцо пришлось очень кстати.
Гражданские свободы, открытые выборы представителей народа, отмена сословий, равенство… Любопытные слова, подлинный смысл которых Аластару уже, должно быть, не понять и не принять. А ведь они не только на языках, но и в умах. И главное – в сердцах у множества людей, лишенных Веры, брошенных богами, не нужных никому, кроме сборщика налогов и армейского вербовщика. Так почему бы им не сделать Свободу своим новым божеством, а революцию – единственной целью?
В приемной уже битый час ожидал приказа генерал Парвин, но князь не торопился. Разумеется, он отдаст необходимые распоряжения относительно бунта в Янамари. Тут и рассуждать не о чем – нужно примерно наказать мятежников. Но пока еще есть время осмыслить и, возможно, даже понять…
«Я устареваю. Как мушкет, как дульнозарядные пушки, как моя красавица «Меллинтан». Она – прекрасный фрегат, но очень скоро она не сможет тягаться с пароходофрегатами ни по скорости, ни по мощности брони. Люди устаревают духом. Те, кто учился мечному бою, никогда не прославятся как меткие стрелки. Я никогда не стану капитаном корабля, у которого нет парусов. Говорят, есть уже такие проекты», – честно признался себе Аластар.
Пусть говорят, будто князь Эск – безумен. Глупости какие! Одержимость не сумасшествие, нет. Она хуже! Она не лишает человека чувства реальности, не дарит сладкие иллюзии. Одержимый полностью отдает себе отчет в том, что делает. И если Аластар Дагманд Эск желает абсолютной власти, то это не значит, что он не понимает безнадежности своего стремления. Мир окончательно изменился, и этому миру не нужен безраздельный владыка.
Князь решительно начертал свою подпись под приказом.
– Талес!
Бессменный секретарь и вестовой всегда тут как тут.
– Да, виртджорн?
«Отчего бы не дать мальчикам шанс победить в честной борьбе? В конце концов даже молодые волки оспаривают главенство в стае у матерого вожака. Так я, по крайней мере, смогу их любить без всяких подозрений и сомнений».
– Передайте эти бумаги его высокопревосходительству немедля.
– Так точно, виртджорн.
«Вся беда в том, что Файрист ни капельки не «Меллинтан», а народ – не сплоченная команда», – вздохнул Аластар и снова раскурил свою трубку. – А я – не дед Арайн, который однажды просто встал из-за стола, снял перстень главы рода и ушел в туман, в чем был».
Сон испуганно обошел стороной диллайнского князя, не пожелав пригасить златое пламя его глаз. И правильно! В брюхе у Предвечного отоспимся.
Рамман Никэйн
Весть о том, что армия Синтафа перешла Наму, произвела на янамарцев эффект взорвавшейся картечной гранаты. А уж ультиматум Хереварда Оро возмутил самых безразличных к судьбе гражданина графа. Как бы ни был суров к своим подданным Аластар Эск, но в милосердие эсмондов уже давно никто не верил. Янамарцы за двадцать лет успели убедиться – маги не отличаются добросердечием, а по части зверств заткнут за пояс любых наемников.
В то январское утро солнце сияло на Дэйнлом как-то по-особенному ярко, воздух искрился от крошечных снежинок, сыплющихся откуда-то из серебряно мерцающих небес. А перед магистратом под жалобный визг флейт и тяжелый бой полковых барабанов строились отряды народного ополчения. Кадровые офицеры, перешедшие на сторону республики и принимающие теперь командование над бестолковыми обывателями, взирали на них с пониманием. Не было в Янамари ни одного мужчины старше сорока, который бы хоть недолго, но не тянул солдатскую лямку. На призыв откликнулись даже калеки, кто без одной конечности остался. Даже женщины, которые бездетные и безмужние. Тоже, кстати, обоюдными усилиями Аластара и Хереварда до такого дожили, чтобы одинокая баба себе мужика найти не могла.
