Ошимское колесо (ЛП) - Лоуренс Марк (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
– Нет. Пока ещё нет. Не сегодня.
В тишине мы карабкаемся по берегу реки, оба охваченные воспоминаниями. По мере того, как Слидр на мне высыхает, я чувствую, что от его воды я стал более… собранным. Я помню свою битву на перевале Арал. Помню сражение в Чёрном Форте. Впервые берсерк Ялан встретился с повседневным Яланом, и они пришли к некому соглашению. Не знаю точно, что это… но что-то изменилось.
На этой стороне Слидра Ад круче, чем раньше. Пыль сменяют холмы чёрного камня, где всё острое и не даёт путешественнику ни шанса на отдых. Камни повсюду выглядят так, будто мгновенно замёрз кипящий суп, пузыри которого взорвались, оставив мириады граней, острых, как бритвы. Одно прикосновение к земле – и на моих пальцах остаётся кровь. Сложно сказать, сколько ещё протянут кожаные подошвы моих сапог, и что будет после этого с ногами.
Здесь душ больше – серые скопления душ, текущие, как грязная вода по сухим долинам. Мужчины, женщины и дети с опущенными головами, молчащие, влекомые вперёд каким-то неслышным мне зовом.
Мы идём за ними, виляя и поворачивая между чёрными холмами – долины становятся глубже, шире, и душ здесь всё больше. От Слидра осталось одно воспоминание, и Ад снова начинает меня поджаривать. Я чувствую, как моя кожа отмирает, сохнет и шелушится.
– Погоди. – Ни с того ни с сего мой взгляд притягивает ущелье, выходящее в стене долины слева высоко над нами.
– Нам сюда. – Снорри указывает вперёд, на уходящие души, которых проплывает всё больше. Глаза у него красные от лопнувших вен, как у человека, который забыл, как спать. Я чувствую себя хуже, чем он выглядит.
– Туда. – Я указываю наверх. – Там что-то есть.
– Нам сюда. – повторяет Снорри, и отправляется вслед за душами, снова опустив голову.
– Нет. – Я взбираюсь по валунам, опираясь на них ладонью, чтобы не упасть, и в тех местах, где я к ним прикасаюсь, появляется дюжина тонких порезов, словно от бумаги. – Это там.
– Я не чувствую. – Снорри утомлённо поворачивается ко мне, и плывущие вокруг него души кажутся маленькими.
– Это здесь. – Я карабкаюсь дальше, вытащив меч, чтобы держать равновесие, и чтобы опираться на что-то, не касаясь камней.
Карабкаться до ущелья тяжело, и мою руку щиплет, словно каждый порез полили уксусом. Я двигаюсь дальше по узенькой тропинке, которая ведёт вверх, между утёсоподобными стенами ущелья. Снорри сразу за мной, ругается.
Из-за ветра здесь мы молчим, по крайней мере с тех пор, как Снорри перестал жаловаться. Проникающая всюду тишина, древняя и глубокая. Наши шаги звучат как святотатство. Если эти долины высекла вода, то она исчезла задолго до того, как здесь прошёл человек. В аду, построенном из одиночества, это место кажется самым заброшенным и затерянным, из всех, по которым когда-либо ходили проклятые.
– Ял, здесь ничего нет, я же го…
Прямо перед нами узкие стены расходятся. Впереди лощина, возможно углубление у подножия водопада, где когда-то падала теперь уже давно пересохшая река. Там стоит одинокое дерево – чёрное, шишковатое, и голые пальцы его веток резко выделяются на фоне освещённого смертным светом неба. Чёрный ствол покрыт тошнотворно-белыми пятнами, которые поднимаются от широкого основания до высоты, где отделяются первые ветки.
Приближаясь, я вижу, что дерево дальше и значительно больше, чем я себе представлял.
– Помоги мне подняться. – В ущелье ступень выше моего роста. Снорри помогает мне подняться наверх. Я порезал ногу через штаны. Ещё больше едких порезов от пузырчатого камня. Я протягиваю руку и помогаю Снорри подняться ко мне.
Приблизившись, мы видим, что, хоть на дереве нет листьев, но оно всё увешано странными плодами. Ещё ближе, и поражённый болезнью ствол открывает свой секрет. К нему прибиты гвоздями тела. Сотни тел.
Если бы это дерево было обычных размеров, то мы были бы муравьями. Должно быть, это какой-то отросток Иггдрасиля, мирового древа, который стоит в центре всего, и от которого зависит весь мир. Ветви с плодами свисают, словно у ивы, дотягиваясь почти до земли. Некоторые висят так низко, что я могу вытянуться и коснуться их, но мне этого совсем не хочется. Плоды тёмные и сморщенные, некоторые величиной в пару футов, другие не больше человеческой головы. И все гротескные, тревожные, не знаю почему.
Теперь мы слышим тихие стоны жертв дерева. Мужчины и женщины, прибитые к стволу, молодые и старые – их так много, что руки и ноги сплетаются, а расходящиеся тела прилегают друг другу, как скрещенные пальцы или кусочки головоломки.
Мы проходим по расползающейся путанице толстых корней дерева к его стволу, который шире и выше башни Матемы. Мой взгляд привлекает белое пятно бледнее прочих, недалеко от земли.
– Привет, Марко. – Я подхожу ближе, убирая меч в ножны, и смотрю на него. Это он, прибитый среди многих, ступни и ладони проколоты чёрными железными шипами. Множество голов поворачивается в мою сторону, но говорит только Марко.
– Принц Ялан Кендет. – Он переводит взгляд. – И варвар.
– Рад, что ты меня помнишь.
– В Аду лишь несколько проклятий страшнее произнесённого вслух имени, – говорит он.
Это выбивает у меня почву из-под ног.
– Н-ну, – я сглатываю и пытаюсь говорить без заиканий. – Пусть уж лучше моё имя произносят в Аду, чем я буду в Аду навечно прибитым к дереву.
У Марко нет на это ответа.
– Я тебя помню, – говорит Снорри. – Человек с бумагами. Ты пытал Туттугу. Почему ты здесь, на дереве?
– Быть может, сюда попадают палачи, – говорю я.
– Тогда на них понадобился бы целый лес, – говорит Снорри. – Этого дерева на них бы не хватило.
– Значит, какое-то особенное преступление… – Я хмурюсь. Это место меня пугает. Всё в Аду меня пугает, но это место больше всего.
– Худшее преступление. – Снорри осматривает тела: все обнажённые, все пробитые гвоздями, все страдают от сил тяготения.
– Спусти меня, и я расскажу, – говорит Марко. Банкир всегда банкир. Но я вижу отчаяние в его глазах.
– Ты сам туда попал. – Снорри поворачивается и рассматривает ближайший свисающий плод. Протягивает руку, касается его. – Ох! – И отдёргивает руку, словно её ужалило. По сморщенной оболочке распространяется волна сочно-розового цвета. Мы смотрим, Снорри потирает пальцы. Плод набухает, словно грудь от глубокого вдоха. Открывается истинная форма этого предмета. Мы видим плотно свёрнутые руки и ноги, безжизненную черноту покрывают оттенки плоти. Трансформация длится не дольше вздоха Снорри, и с выдохом "плод" съёживается до своей тёмной высохшей оболочки.
– Это… это был…
– Выглядел, как младенец, – шепчу я. Только слишком маленький, со слишком большой головой, крошечными руками и ногами и пальцами-паутинками.
– Нерождённый. – Снорри поворачивается к Марко. – Вот что за плоды на этом дереве? Твои преступления?
Я не слушаю: мой взгляд прикован к другому плоду дерева. Лишь один среди сотен, а может и тысяч, но он притягивает меня. Я не могу отвести глаз. Всё остальное размывается, и я иду к нему.
– Ял? – Зовёт меня Снорри откуда-то издалека.
Я протягиваю обе руки и хватаю высушенную скорлупу. Боль не в моих пальцах – она в моих венах, в костном мозге каждой кости, словно из меня что-то вытягивают. Крепкие руки оттаскивают меня прочь, и вот я лежу на земле, глядя на нерождённого, розового и крошечного… влажного и пропитанного жизнью. – Что ты творишь? – Снорри поднимает меня на ноги. – Ты спятил?
– Я… – Я смотрю на розовую штуку, на этого почти-ребёнка. Вытаскиваю меч Эдриса Дина, и надпись вдоль клинка становится алой, словно сами символы кровоточат. – Это моя сестра.
Хотя какая-то магия тащила меня к ней, наша связь здесь заканчивается. Я никогда не встречал сестру – она так и не выросла – и два брата научили меня, что в кровных узах нет ничего святого. Если бы на одном обрыве висели мой старший брат Мартус и случайный незнакомец, и у меня было бы время, чтобы спасти лишь одного, то в этот день я обзавёлся бы новым другом. Особенно если бы это была юная незнакомка. И с этим… существом… меня связывает лишь память о смерти матери. Только горе нас объединяет, а теперь это безымянное дитя превратилось в какой-то ужас – ужас, которому нужно убить меня, чтобы выбраться в мир живых и занять там своё место…
