Десятая сила (ЛП) - Констебль Кейт (бесплатные серии книг TXT) 📗
Как он часто делал, Халасаа ответил на ее вопрос раньше, чем она его задала.
Я их не помню. Мне был лишь год, когда они умерли.
Год, — повторила Калвин. — Мне был лишь год, когда умерла моя мама, — ее ладони покалывало, как не было с тех пор, как она утратила чары.
Халасаа порылся в глубоко полке, скрытой в тенях.
Тут мы хранили вещи, что напоминали о маме. Гребень, тарелку, что она сделала. Мелочи, — он вытащил сверток и развернул его на полу пещеры.
Калвин опустилась на колени и коснулась красивой деревянной тарелки и изящного гребня. Она отложила их и взяла тонкую заколку из кости. Она побледнела, медленно вытащила одну из заколок из своих волос, поднесла обе к свету.
Халасаа.
Что такое?
Его лицо появилось перед ней в свете лампы. Калвин хотелось смеяться и плакать, она укутала вещи в ткань.
Эти заколки и… желтая ткань. Откуда это?
Это было мамино, — ответил Халасаа. — Я не знаю, откуда она их взяла.
Слезы полились по лицу Калвин.
Халасаа, ты не узнаешь это? Это туника жрицы Антариса! Твоя мама пришла из Антариса!
Как ты? — лицо Халасаа было пустым, а потом его озарило понимание.
Твоя мать и сестра не умерли, — Калвин сжала его руки. — Они вернулись в Антарис, — она перевернула их руки, чтобы свет озарил их запястья. Метки у нее на коже выдавали в ней дочь Тарис, три луны — серп, половина и полная. Такие знаки были вытатуированы на запястье Халасаа, почти скрытые за завитками, что змеились по его руке и груди.
Отец выбрал мне эти знаки, — тихо сказал Халасаа. — Их не знают среди Древесного народа.
— Он выбрал их в память о твоей матери, — прошептала Калвин. — Нашей матери…
Сестра.
Брат.
Калвин и Халасаа смотрели друг на друга, будто видели впервые. Калвин спросила:
Как звали твоего отца?
Халви. А твою маму?
Калида.
Одинокая луна плыла по небу, их тени двигались по полу пещеры, а они сидели, глядя друг другу в глаза, словно там были ответы на все вопросы. Наконец, не говоря, они встали, взяли друг друга за руки и закружили по комнате в радостном танце.
* * *
— Вы абсолютно уверены? — спросил Траут. Они с Калвин сидели на шкурах у костра.
Калвин была даже рада повторить историю, хоть уже рассказала ее Дэрроу и Тонно.
— Моя мать Калида убежала из Антариса, когда ее сделали жрицей. Годы спустя она вернулась с ребенком.
— С тобой.
— Да. Но она заболела по пути и умерла в ту же ночь. Она не сказала, где была, и кем был мой отец.
— И ты думаешь, что это отец Халасаа?
— Халви сберег тунику и заколки, и они из Антариса. Наверное, принадлежали Калиде. И Древесный народ избегал Халасаа еще и потому, что его мама была из Голосов. Это не должно быть причиной, но… — голос Калвин стал тверже. — Мой народ тоже остерегался меня, потому что мой отец был Чужаком.
— Но почему она ушла? Почему принесла тебя туда?
— Нам с Халасаа было около года. Калида и Халви понимали, что я родилась с Голосом, а Халасаа — нет. Мы думаем, что я всегда могла говорить мыслями, просто вспоминал об этом только при встрече с Халасаа. Калида и Халви, наверное, хотели, чтобы меня растили среди поющих. Я не могла выучить все песни среди Древесного народа, — Калвин слабо улыбнулась. — Лиа сказала, что Калида была одарена многим, но не чарами. И она понесла меня в Антарис. Но цена была высокой.
— Это еще Мика не знает! — завопил Траут. — Калвин, если бы твоя мама не умерла, она вернулась бы в Дикие земли?
Калвин опустила взгляд.
— Не знаю. Решение было ужасно сложным. Ей пришлось бы бросить меня или Халасаа с Халви.
«И все ради того, чтобы я изучила чары, — подумала она. — А теперь мой дар пропал, и все было зря. Если бы мы с ней остались в Диких землях, я не была бы разлучена с Халасаа, и родители были бы живы, и все мы были бы вместе».
Эти мысли вызывали боль в сердце. Но она не жалела, что выросла в Антарисе, узнала ритуалы сестер и их уважение к чарам. Если бы она не жила там, то вряд ли встретила бы Дэрроу и других друзей, не побывала бы в приключениях, не научилась бы другой магии.
Калвин с шоком поняла, что воспоминания о чарах уже не причиняли боль. Робко, словно трогая больной зуб, она задела свои чувства. Боль еще была, но там была и радость, и благодарность. Траут, Тонно и даже Кила никогда не узнают того, что знала она: ярость и силу в ее голосе и теле, чистую радость, ощущение правильности, когда она была едина с песней, и их соединяли чары, песнь Великой силы, Богини.
«Мы поем, но поют и о нас», — вспомнила она слова Марны, и она впервые начала понимать значение.
Она пошевелила поленья в костре.
— Халви всегда говорил о нашей маме и обо мне с любовью и печалью. Он понял, что она умерла, и решил, что умерла и я. И лишился радости жизни. Как только он научил Халасаа всему, что знал о Танце Становления, он умер. Халасаа не смог ему помочь.
Калвин притихла, думая об отце, умершем от горя, о матери, которую не знала, которая пожертвовала жизнью ради нее.
— Так в тебе кровь Древесного народа, — Траут робко посмотрел на нее. — И всю ту магию ты могла делать… поэтому?
— Наверное, — просто сказала Калвин. — Стоило понять раньше, когда я заговорила мыслями с Халасаа и исцелила… — она замолчала и отвернулась.
Траут поспешил выпалить:
— Главное, чтобы вы с Халасаа не стали как Самис и Кила!
Калвин с дрожью рассмеялась.
— Такого не будет! — она подняла голову, Дэрроу вышел из теней в глубине пещеры на участок, озаренный бледным солнцем. — Ты спал?
— Да. Вчерашняя рыбалка утомила меня сильнее, чем я думал, — он говорил бодро, но желудок Калвин сжал кулак страха.
Она сказала:
— Ты должен быть осторожен Дэрроу. С каждой чаропесней ты лишаешь себя части сил.
— Но если я не буду петь, мы не успеем за Самисом, — резко сказал Дэрроу. — Прошу, не говори со мной, как с ребенком, Калвин. Я знаю риск и принимаю его.
Калвин отвела взгляд, глаза покалывало.
Дэрроу сжал ее ладонь.
— Я очень рад, что вы с Халасаа нашли друг друга. Я не хочу портить ваше счастье, — он скованно поднялся на ноги и вышел из пещеры, Халасаа и Тонно чинили у входа сломанные сани.
Калвин проводила его взглядом. Она боялась за Дэрроу, которого любила, но и за них всех. Как им одолеть Самиса? Теперь у него был Горн и половина Колеса. Дэрроу пытался отрицать болезнь, но он устал. Она была бесполезной, а Мика — далеко. В прошлый раз они напали на Самиса силой трех певчих, Халасаа, ума Траута и смелости Тонно, но этого не хватило.
Халасаа! — тихо позвала Калвин брата. — Дэрроу плохо, но он не признает этого. Ты ему поможешь?
Да, сестра. Не бойся. Он устал, но не умирает.
Но даже убеждения Халасаа не могли рассеять страх в душе Калвин.
* * *
Той ночью Калвин спала на полу пещеры, сжимая в руке гребень матери. Халасаа лежал с одной стороны от нее, Дэрроу — с другой. Дэрроу повернулся во сне, его ладонь опустилась на руку Калвин и сжала. Его пальцы были холодными. Калвин накрыла его ладонь краем спальной шкуры, она ощущала успокаивающий вес его руки, будто якорь соединял ее с землей, пока он спала.
Она подумала сначала, что проснулась. Она все еще лежала в теплой и безопасной тьме пещеры. Пахло дымом, жареным мясом, сухой травой в нишах для сна. Но три луны сияли в проеме пещеры, а не одна. Пещеру заливал серебряный свет, и было странно пусто, без сумок и спящих тел.
Огонь горел низко, лишь горсть сияющих углей. Два человека сидели неподалеку спинами к Калвин. Они были укутаны в серо-белые плащи из шкурок землероек, в их длинные темные волосы были вплетены лозы. Это был Древесный народ.
Молодая женщина с темными смеющимися глазами повернулась к огню.
— Спи, кроха, — прошептала она.
Другой человек повернул голову. Он выглядел как Халасаа, с высоким лбом, а брови были прямыми, как у Калвин. Он не говорил, но покачал головой с шутливым упреком, его глаза улыбались. Калвин глядела на них. Она хотела вскочить и обнять их, ощутить их руки вокруг себя, быть в безопасности и тепле между ними, но она не могла пошевелиться. Она поняла, что спит, и заплакала.
