Ну, здравствуй, жена! - Абалова Татьяна (серия книг .txt, .fb2) 📗
– Ах, тррух! Ягудова бездна! – Изегер взвился над столом. Круст упал на колени и начал дуть на то место, куда милорд опрокинул кипящий суп.
Галло застыл с открытым ртом.
– Пошли все вон!!! – взвыл лорд Ханнор, отталкивая слугу, а вместе с ним и огромный стол. – Ах ты ж, заррухова стынь!..
Последующие ругательства поглотил грохот бьющейся посуды и покатившихся по полу серебряных тарелок.
Стража сунула в дверной проем сначала пики, потом носы. Мечущий молнии взгляд командира заставил спрятать носы и пики назад. Из помещения на полусогнутых ногах вылетел Круст, следом, стараясь сохранить достоинство, Кулак. Но вспотевшему от напряжения воину сохранять лицо удавалось плохо. Штаны Галло во второй раз с момента появления девчонки в замке отведали угощения с хозяйского стола. С ткани нехотя сползала льебужская икра, и отвратительным коричневым пятном растекался саханский соус.
– Чего я такого сказал? – обескураженно спросил глава охраны. Круст, хватаясь за сердце, махнул рукой.
– Видать, милорд за строн испугался. Действительно, где его искать, когда какой-нибудь бродяга девчонку пристукнет? Продадут, конечно, но кому? А вдруг к леди Витро в руки попадет? Она и спрашивать не станет, сразу женой лорда себя объявит.
– Э, вона как все сложно! Хорошо, что я подсуетился, – Кулак снял со стены щит и, прикрываясь им, отправился в караульное крыло. Переодеваться.
Изегер метался по лаборатории, словно в агонии после укуса ядовитой змеи. Колбы бились, несмешиваемые ингредиенты зелий смешивались, создавая при этом причудливые цвета и запахи, в воздухе скручивались ошметки магии, а вода в бочке почернела и бурлила так, словно под ней развели огонь. Казалось, все вокруг пришло в движение, лишь меч непобедимого Гестиха сохранял спокойствие, равнодушно отражая в начищенном до блеска клинке перекошенное лицо хозяина.
Нет, лорда Ханнора не беспокоила боль, хоть кипящий бульон едва не окатил его мужское достоинство. Изегера мучила ненависть к самому себе.
Как?! Как такое возможно, что он постоянно думает о девчонке? Почему неравнодушен к ее судьбе? Почему переживает за нее? Она же никчемная!
И не сказать, что привлекает его как женщина… Худая, мелкая, зеленая…
Но почему, почему стоит подумать о ней, как в сознании всплывает ее влажный взгляд загнанной косули?
– Какой косули?! – яростно оборвал себя Изегер. – Козы! У нее влажный взгляд козы!
Но от этой поправки не стало легче.
Он, сам того не желая, запомнил тепло и легкость девичьего тела.
Зачем, зачем он поднял ее, плачущую, на руки и перенес на кровать?
Изегер ошалело посмотрел на свои ладони. Сунул их в бочку, но лишь испачкал рубаху. Легче не стало.
«И запах, – в мозг ударило ароматом ее духов. – Тррух! Как же она пахла!»
Нет, боль – это хорошо! Боль заставляет прийти в себя. Не нужна девчонка ему, не нужна! И не пойдет он за ней за ворота. Пусть катится, куда хочет. Нарвется на кулак бездельника из ближайшего трактира, сама будет виновата.
– Заррухова стынь!
Ненависть к себе опять навалилась удушливой волной, но пальцы сложились в привычную фигуру и губы зашептали то, что давно получается без меча или еще какого-либо режущего оружия.
«Разверзнись!»
И пространство, подчиняясь родовой магии, треснуло. В воздухе повисла сверкающая нить, которая начала шириться и расти, словно кто-то острым лезвием полоснул ткань, и теперь она расходилась, чтобы он, маг из рода Рвущих Пространство, шагнул в открывшийся портал.
– Милорд! – двери вдруг распахнулись. – Милорд, беда!
Если бы Изегер не взял себя в руки, сейчас молоденький стражник лежал бы убитый взглядом.
Росчерк ладони по воздуху, и портал исчез.
– Что случилось?
– Восточная стена обвалилась. Есть погибшие.
– Лекарь уже там?
– Нет, ушел в деревню роды принимать.
Изегер не стал переодеваться. В грязных штанах, расстегнутой рубахе, которая за спиной раздувалась парусом, бежал он следом за стражником, напряженно вслушиваясь, как воет какая-то женщина, как перекрикиваются люди, как бряцает оружие воинов, спешащих к стене.
– Пики, пики захватите! – зычно крикнул Изегер. Сейчас только длинные древки с остриями на концах не хуже кованной решетки могли бы послужить запором для зияющей дыры.
«Урийцы не станут ждать, когда пограничники восстановят стену, сегодня же ночью пойдут в атаку. Тррух с ней, с драгоценной магией!»
Изегер был уверен, что ее пойдет немало, но он густо накидает защитные заклинания на острия пик, вставленных в пролом. Ему нельзя допустить урийцев в крепость. Он не хочет оплакивать своих людей. Каждый из них – от главы стражи Галло Кулака до посудомойки Сапуни, важен ему и дорог. Они поддерживали его в минуты отчаяния, не боялись встать плечом к плечу, когда в горы приходила беда, делились коркой хлеба и глотком воды, когда крепость была в длительной осаде. Он… он знал имена их детей…
«Дай Шаагиль, на пиках заслон продержится, а там придумаю что-нибудь. Из города каменщиков выпишу. Пусть кладку укрепят».
И совсем не вовремя сердце лизнула радость, что девчонка ушла в деревню. Бегала бы как вчера по стене, лежала бы сейчас рядом с погибшими, придавленными тысячелетними валунами.
Цирюльник уже суетился над каким-то раненным. Слабых магических сил бастарда пятого поколения едва хватало на обезболивание. Но и это помощь.
***
Юлька бодро шагала по лужам. Сапожки, найденные в шкафу, надежно защищали и от воды, и от холода. Следом семенила Тиль. По случаю шопинга она приоделась: кружевной пеньюар заменило платье. Без украшений и рюш, но такой длины, что, не будь оно призрачным, собрало бы подолом всю дорожную грязь.
– Куда ты так летишь? – Тиль по привычке все-таки подхватила юбку и показала стройные ноги, обутые в легкие туфли. – Подожди!
Юля остановилась. Ветер, не такой сильный, как ночью, попытался сорвать с головы шляпу, но Юлька решительным жестом пресекла всякие поползновения на свою собственность – натянула ее до ушей и получила укоризненный взгляд от Тиль. Уже второй с утра. Первый выразил недовольство, когда юная подруга решительно содрала все искусственные цветы и подрезала поля головного убора, некогда принадлежащего бабушке милорда.
– Ну кто так носит! Сейчас ты похожа на пастуха! Штаны, сапоги…
– Самое то! – весело откликнулась Юля и подставила локоть, в который тут же вцепилась Тень. – Чем стремнее я выгляжу, тем труднее будет заподозрить, что я жена милорда.
– Стремнее? Что за слово такое?
– Наше, земное.
– Ты бы строн за ворот сунула. Мало кто знает о его ценности, но охотники поживиться амулетами всегда найдутся. Вон, смотри, какой-то всадник с тебя глаз не спускает…
– Так это всего лишь мальчишка. Наверное, мамка в магазин за хлебом послала, – Юля улыбнулась мальцу, издали похожему на того, что приносил ей еду. Тот, заметив, что на него смотрит «незнакомый пастушок», пятками стукнул по бокам лошади и поскакал в сторону «магазинов».
Юля узнала их по кричащим вывескам и болтающемуся на виду специализированному товару – реклама и здесь работала исправно. Как объяснила Тиль, все жители поселка, что расположился у внешней части крепостной стены, ходили отовариваться именно сюда, в самую большую деревню, стоящую на перепутье трех дорог. По одной Юлька с Тенью как раз шли, другая, обогнув небольшой лесок, терялась в полях – то был путь в столицу, а третья, резко уходя за деревней направо, ныряла в туман, где в низине у озера находился замок какой-то леди Витро – продавщицы чудодейственных зерен, любящих повышенную влажность.
– Ох, тебе бы вглядеться в него хорошо, и тогда бы ты поняла, что не мальчишка он вовсе, – продолжала ворчать Тиль. Что ж, бабушкам положено ворчать. – Взрослый мужчина, просто ростом не вышел.
– Карлик? У нас их называют карликами.
– А у нас квалонами. Тому квалону на лошади годков поболее, чем тебе.
– Но поменее, чем вам?
Третий укоризненный взгляд Тиль погасил Юлькину улыбку, хотя хорошее настроение никуда не улетучилось, тем более что мешочек с монетами приятно оттягивал карман.
