Жена для чародея - Кэррол Сьюзен (мир книг TXT) 📗
«Да, Медлин была идеальной невестой. Для любого другого мужчины, кроме меня», — с горечью думал Анатоль. Когда он глядел на фарфоровое личико Медлин, слова, которые он знал наизусть и должен был произнести, застревали у него в горле. Поэтому Анатоль протянул ей меч и отрывисто приказал:
— Вот! Возьмите его!
Медлин не шелохнулась и только молча смотрела на Анатоля. Приехав в замок Ледж, она уже видела немало странного, но самое странное происходило сейчас. Ее гордый, самоуверенный и властный муж, самый неромантичный и негалантный мужчина в мире, опустился перед ней на колено, словно робкий обожатель. Она с трудом подавила нервный смешок.
Его косичка совсем растрепалась, и волосы в беспорядке падали на лицо, словно высеченное из гранита. Шрам на лбу и ниспадавший с широких плеч плащ делали его похожим на средневекового рыцаря, приносящего клятву верности прекрасной даме.
— Вот! — глухо повторил он. — Примите же наконец этот проклятый меч, Медлин.
Ей оставалось только подчиниться. Она осторожно приняла на вытянутые руки тяжелый меч. На фоне ее белоснежных перчаток сталь отливала голубизной. Медлин вдруг поняла, что невольно поддается притягательной силе этого предмета. Она никогда не думала, что оружие может быть таким изысканным, обладать почти мистической красотой.
Как только меч оказался в руках Медлин, Анатоль вскочил на ноги.
— Это все? — почти беззвучно выдохнула Медлин. — Обряд окончен?
— Да. То есть, нет. — Он опустил голову и покраснел пуще. — Я должен еще сказать… Леди, я вручаю вам свой меч и свое… — Остальное он пробормотал так неразборчиво, что Медлин ничего не услышала.
— Свой меч и свое что? — робко переспросила она.
Анатоль снова что-то пробормотал, а когда Медлин вопросительно склонила голову к плечу, устремил на нее сердитый взгляд.
— Проклятие! Я сказал «вручаю вам свой меч, свое сердце и свою душу навечно»!
Прекрасные слова. Вернее, они были бы прекрасны, если бы Анатоль произнес их другим тоном. Если бы еще и думал то, что говорил.
Медлин в недоумении все так же разглядывала меч.
— Но что мне с ним делать?
— С моим мечом или с моим сердцем?
— И с тем, и с другим. — И то, и другое могло оказаться весьма тяжким грузом.
— Просто возьмите этот предмет.
Медлин неловко взялась за рукоять меча, уперев его острие в каменный пол.
— Благодарю вас, — прошептала она. — Он очень красив, но…
— Но что?
Медлин прикусила нижнюю губу, всей душой сожалея о том, что хоть раз в жизни не может побороть практическую сторону своей натуры.
— Я подумала, что обычай вручать меч мог бы включать и вручение ножен. Чтобы было в чем хранить меч.
Испугавшись, что оскорбила чувства Анатоля, она даже не смотрела в его сторону. Но после нескольких мгновений напряженной тишины она вдруг услышала хохот. Запрокинув голову, Анатоль смеялся, смеялся без обычной горечи и сарказма, смеялся открыто и весело, отчего все его лицо изменилось до неузнаваемости.
— Клянусь богом, вы правы, миледи! — Он отстегнул перевязь и опоясал ею Медлин, взял у нее меч и вложил его в ножны.
Она вдруг отчетливо ощутила близость Анатоля, его руки на своей талии, ощутила жар и жизненную силу, исходящие от его длинных, сильных и загорелых пальцев.
Медлин не верила своим глазам. Черты его лица утратили резкость, на нем появилось небывалое прежде мягкое выражение, угольная чернота глаз растворилась в золотисто-карем сиянии, а тембр голоса стал почти нежным.
— Простите меня, — сказал Анатоль.
— За что? — удивленно спросила она.
— За то, что навлек на вас все это сентледжевское безумие, странные верования и обычаи моей семьи.
— Смею надеяться, со временем я привыкну.
— Правда? Надеюсь, что так и случится, миледи. Я знаю, что начало наших отношений оставляло желать лучшего, но поверьте, я совсем не хочу, чтобы вы были несчастны. — Помолчав, он добавил: — Или испуганы.
«Слишком поздно», — мелькнуло в голове у Медлин. После историй о родовом проклятии, погребенных сердцах, после странных церемоний вручения меча.
И все же, несмотря ни на что, ей хотелось подбодрить Анатоля. Она никогда не видела его таким — уязвимым, печальным, присмиревшим.
Медлин отвела с его лица темные пряди, пальцы ее легко коснулись смуглой щеки.
— Милорд, я весьма разумная женщина, напугать меня нелегко.
От ее прикосновения щека Анатоля дернулась. Он казался смущенным, словно не знал, что делать с ее нежностью — как она не знала, что делать с его мечом.
— Вы не всегда выглядели храброй, — сказал он наконец.
— Сэр, чтобы пережить то, что пережила я, надо иметь сердце льва. Уверяю вас, почти любая женщина, брошенная всеми и оставшаяся одна в вашем замке, билась бы в истерике.
— Я говорю не о вашем страхе перед замком Ледж, а о вашем страхе передо мной.
Отрицать очевидное было трудно. Медлин опустила голову, но Анатоль приподнял ее подбородок, заставил смотреть ему в лицо.
— Вы действительно боитесь меня, Медлин. Вчера, когда я хотел вас поцеловать, вы отпрянули от меня, словно от прокаженного.
— В вас кипела ярость, которая могла напугать кого угодно. Вам надо было целовать меня не так.
— Вы сами говорили, что вас еще никто не целовал. Откуда вам знать, как это надо делать?
— Я никогда не целовалась, но я мечтала. — Медлин печально улыбнулась, вспомнив свои мечты. — И всегда точно представляла себе, как это должно быть.
— Тогда покажите мне.
— Что?
— Покажите, как вас надо целовать. Взглянув на решительное лицо Анатоля, Медлин поняла, что он не шутит. Она перевела взгляд на его губы. При одной только мысли о том, чтобы коснуться поцелуем этих губ, сердце Медлин забилось чаще.
— О, нет, я не могу, — прошептала она и попятилась.
— Почему? — настойчиво спросил он, наступая.
— Потому что я… я… — Медлин споткнулась, зацепившись ногой за меч. Она была такой маленькой, а меч — таким длинным. Кое-как удержавшись на ногах, она пятилась, пока не наткнулась на спинку передней скамьи. Анатоль нависал над ней, словно башня, его широкие плечи заслоняли все.
— Потому… — Медлин ляпнула первое, что пришло в голову. — Потому что вы слишком высокий. Я не сумею до вас дотянуться.
— Но я могу и наклониться. — Анатоль придвинулся ближе. С лица его исчезли все следы мягкости, потемневшие глаза зажглись тем внутренним огнем, который всегда и пугал и манил ее. — Покажи мне, Медлин! Покажи, как ты хочешь, чтобы тебя целовали!
Он снова был слишком настойчив, слишком необуздан… но, с другой стороны, как сделать его другим, если у Медлин не хватает смелости его научить? Снова взгляд девушки скользнул по чувственному изгибу ярких губ, и во рту у нее пересохло.
— Я не могу, пока вы на меня смотрите, — прошептала Медлин.
Миг поколебавшись, Анатоль закрыл глаза и замер в ожидании. Наступившая тишина, казалось, длилась целую вечность. Потом Медлин нерешительно положила руку на его рукав.
Под мягким бархатом она ощутила стальную мощь мускулов, ту же скрытую таинственную силу, что жила в мече, который висел у нее на боку. Сердце девушки билось, как птица в клетке. Она приподнялась на цыпочки, собираясь лишь коснуться губами его губ, но вдруг ее подхватила невидимая сила, подхватила, как порыв урагана или океанская волна.
Потеряв равновесие, Медлин упала на грудь Анатоля, и губы их слились в поцелуе, полном такой неожиданной сладости, что по всему ее телу пробежала жаркая волна. Ей вдруг захотелось запустить пальцы в непокорные черные волосы, прильнуть к могучему мужскому телу, познать тайну горячего страстного рта.
Ошеломленная небывалыми ощущениями. Медлин отшатнулась.
— В-вот, — прошептала она дрожащими губами, хотя совсем не была уверена в том, кто кому преподал урок. — Вот каким должен быть поцелуй. Более нежным.
Глаза Анатоля открылись. В них была страстная истома, и это выражение лишь усилило странный жар, охвативший Медлин. Грудь Анатоля мерно и сильно вздымалась.
