Пятая волшебница - Ньюкомб Роберт (читать книги без сокращений TXT) 📗
Никогда Наташе не забыть ошеломленного выражения на лице отца, который оторвался от своих ученых занятий, увидев, как его маленькая дочь, надевшая на шею Парагон, спокойно читает огромный фолиант, как будто всю жизнь была знакома с непонятным для всех остальных языком. И еще никогда ей не забыть ощущения отверженности, в момент когда маги просто небрежно отодвинули ее в сторону и попытались прочесть эту книгу сами — в надежде, что Манускрипт сможет помочь им одержать победу над теми, кого они называли волшебницами. Но Наташа первой смогла прочесть Манускрипт, до этого воспринимаемый как набор неведомых знаков даже самыми выдающимися магами, и Виг не был среди них исключением.
Вскоре после этого случая четыре прелестные женщины, казалось, не имеющие возраста, пригласили девочку отправиться вместе с ними, чему она несказанно обрадовалась, потому что уже успела затаить в душе гнев на отца и других магов. Она пошла с этими женщинами с легким сердцем и обратно уже не вернулась.
С этого времени началось ее обучение.
«Ты не такая, как все, — утверждали эти четверо могущественных волшебниц, их называли предводительницами. — В твоих жилах течет особенная кровь. Ты очень привлекательна и вскоре станешь настоящей красавицей. Когда-нибудь, если постараешься, ты сможешь стать такой же, как мы». Эти слова заставляли чаще биться сердце девочки, и она трудилась в поте лица, пытаясь овладеть теми знаниями и умениями, которым ее обучали. И усвоила их науку, намного превзойдя то, чего ожидали от нее эти четыре женщины, которых девочка воспринимала как сестер. Как свою семью.
Однако потом для них наступили черные дни. Парагон помог магам одержать победу над ее сестрами. Предводительницами было решено, что Наташа не станет принимать участия в боевых действиях и на время затаится — на случай, если все будет потеряно. «Маги забыли о твоем существовании, и пусть и в дальнейшем остаются в неведении. Даже отец, — убеждали ее сестры, — о тебе не вспоминает». Ей пришлось освоить специальные навыки преображения, что должно было помочь скрываться, сохраняя знания и умения их направления магического искусства.
Находясь в безопасности под чужим обличьем, она в ужасе следила за тем, как ее захваченных в плен сестер судили, точно обычных преступниц, и приговорили к изгнанию, бросив на волю волн моря Шорохов. Еще долго после этого, затерявшись среди жителей Евтракии, девушка наедине с собой и своей печалью горько оплакивала гибель сестер. А оправившись, стала, вспомнив их указания, перебираться с места на место, нигде надолго не задерживаясь, изменяя свою внешность, но не очень представляя, что делать дальше, до тех пор, пока не возник первый мысленный контакт с сестрами. Чуть позже такие контакты стали постоянными. Та, которая сейчас называет себя Наташей, прекрасно помнила неудержимую радость, охватившую ее в тот момент, когда в сознании ее внезапно зазвучал голос предводительницы волшебниц. «Мы живы, — произнес он. — Жди и набирайся сил. Нам понадобится твоя помощь. Когда появятся Избранные, не спускай с них глаз и сообщай нам то, что тебе удастся разузнать».
Избранные и впрямь появились, как и предсказывал Манускрипт.
Сестры немедленно были извещены об этом.
Наташа из дома Минааров натянула белые шелковые перчатки, с улыбкой наблюдая, как возница показывает подорожные королевским гвардейцам, стоящим на страже у внешних ворот за рвом, окружающим королевский дворец в Таммерланде. Возница, получив разрешение проехать, подхлестнул коней.
Волшебница Шабаша беспрепятственно проникла во дворец.
«Во дворце полно гостей, — думал принц. — Только здесь человек двести, не меньше. А я в грязной одежде, торчу тут, как пугало, на виду у всех…»
Тристан попытался поглубже вжаться в роскошное кресло у дверей в королевскую библиотеку. Физически он чувствовал себя прекрасно — вероятно, сказывался прилив сил, который он ощутил после купания в подземном озере, — но его немало беспокоило, что сейчас происходило по ту сторону огромных дверей из красного дерева. Никто не сообщил ему об этом, но принц и сам мог без труда догадаться, что маги Синклита и король, запершись в библиотеке, обсуждают не что иное, как его сегодняшнее поведение. Сразу же по прибытии во дворец Виг покинул Тристана. Одного взгляда на лицо Верховного мага было достаточно, чтобы шум голосов стихал, когда он стремительно шагал по дворцовым коридорам и край просторного серого одеяния взметался у него за спиной. Шайлиха тоже быстро удалилась, бросив на прощание сочувственный взгляд на брата. Наверное, отправилась в свои покои, чтобы привести себя в порядок и подготовиться к церемонии, а заодно и рассказать об удивительных событиях сегодняшнего дня мужу.
Фредерик нравился принцу по-человечески, и он восхищался им как командиром королевской гвардии. Между прочим, именно Тристан познакомил его с сестрой, и именно своему зятю принц во многом был обязан успехами в постижении навыков боевого искусства. Увы, можно не сомневаться, что на этот раз даже Фредерик будет осуждать его, поскольку в дело оказалась замешана Шайлиха. Ее капитан гвардейцев любил больше жизни.
Принц медленно обвел взглядом богатое убранство этой части королевской резиденции. По обычаю каждый новый монарх, взойдя на трон, менял внутреннюю отделку дворца в соответствии со своими вкусами. Король Николас переложил эту обязанность на плечи своей супруги, и жители Евтракии единодушно сходились во мнении, что королева прекрасно справилась с этой задачей. Во дворце было около шестисот помещений, и в некоторые из них Тристан никогда даже не заглядывал. Невероятно, но факт — королева Моргана лично руководила убранством каждого зала. Повсюду взгляд радовали мрамор из Лендиума самых разнообразных оттенков, роскошные гобелены и полотна известных мастеров. Огромные окна с цветными витражами и застекленные своды парадных залов, открывая доступ солнечному свету, словно делали некогда мрачноватые помещения выше и просторнее. Моргане также принадлежала идея пристроить к дворцу еще одно крыло и, разместив в нем огромную библиотеку, сделать ее доступной для жителей города.
Прожив здесь всю свою жизнь, принц никогда не уставал изумляться размерам дворца. Кроме покоев королевской семьи здесь находились помещения городской управы, штаб-квартира королевской гвардии, а также личные покои, кабинеты и библиотеки магов Синклита; в последние вход был воспрещен для всех, кроме короля.
Помещение, где сейчас в тревожном ожидании не находил себе места Тристан, называлось Палатой прошений. Исключая праздничные дни, сюда на прием к королю ежедневно приходили десятки граждан со всей страны, в надежде получить помощь от него или даже, как изредка случалось, от магов Синклита.
Принц понимал, что угодил в серьезную переделку, но даже представить себе не мог, о чем так долго могут толковать с его отцом маги. Уходя, старый маг отрывисто приказал ему сидеть здесь, пока не позовут, и, хотя репетиция церемонии должна была вот-вот начаться, этого до сих пор не произошло.
Возвращение в город прошло без всяких происшествий, хотя Тристан и испытывал неловкость, явившись во дворец в столь неподобающем виде. Как только путники добрались до дворца, гвардейцы немедленно пропустили их внутрь, оттеснив экипажи и пеших гостей, ожидающих своей очереди пересечь ров. Как обычно, принц с завистью поглядывал на оружие и форму солдат. Независимо от ранга, на кирасе каждого из них были выгравированы изображения евтракийского палаша, острие лезвия которого находилось у левого плеча, а позолоченная рукоять — над правым бедром, и черного льва, поднявшегося на дыбы. Оба изображения входили в герб дома Голландов. На плечах к кирасе крепился длинный черный плащ, спадающий широкими складками. Каждый раз при виде гвардейцев Тристан испытывал горечь сожаления, что не может стать одним из них, отбросив все то, что входило в обязанности престолонаследника. Обязанности, число которых неизмеримо возрастет в тот час, когда он станет королем.
