Проклятье хаоса - Сальваторе Роберт Энтони (список книг .txt) 📗

Два других молодых человека, единственные жрецы Денира в этой компании, слышавшие предостережение Тобикуса относительно Кэддерли, переглянулись друг с другом и пожали плечами: они разделяли общий страх – а вдруг за всеми странностями, происходящими сейчас вокруг них, действительно стоит Кэддерли? Целый день никто не видел ни одного из глав обоих орденов, а с тех пор, как исчезли Тобикус и Брон Турман, прошло уже два дня.

Ходили слухи, правда ничем не подтвержденные, что полдюжины младших жрецов этим утром были обнаружены мертвыми в своих комнатах, мирно лежащими… под своими кроватями! Однако жреца, рассказавшего эту ошеломительную историю, нельзя было считать надежным источником информации. Он совсем недавно присоединился к ордену Огма – маленький, слабый человечек, сломавший ключицу при первом же единоборстве. Все догадывались, что он не желает оставаться в ордене, а его просьбы о вступлении в орден Денира тамошние жрецы приняли не слишком благосклонно. Так что когда шестеро присутствующих сегодня днем столкнулись с ним, топающим с пожитками в заплечном мешке прямиком к выходу, никто из них не запаниковал.

Однако нельзя было отрицать, что сегодня в Библиотеке необычайно тихо – кроме одного угла на втором этаже, где брат Чонтиклир укрылся в своей комнате, распевая гимны богам. Ни одна живая душа не показывалась на территории наставников. Итак, было необычайно тихо и необычайно темно; почти каждое окно что-нибудь да загораживало. Обычно в Библиотеке проживали около восьмидесяти жрецов – а до неприятности с Проклятием Хаоса куда больше ста, – и в любое время тут присутствовали от пяти до тридцати посетителей. Сейчас список гостей, конечно, невелик, зима только-только пошла на попятный, но и список жрецов, ушедших в Кэррадун или Шилмисту, весьма короток.

Так где же все?

Еще одним тревожным ощущением, которое шестеро жрецов никак не могли игнорировать, было слабое, но вполне определенное чувство, что Библиотека Назиданий как-то изменилась, словно мрак, сгустившийся вокруг них, был чем-то большим, нежели просто отсутствием света. Даже полуденный ритуал, на котором брат Чонтиклир пел обоим богам в присутствии всех жрецов, уже два дня не проводился. Ромус сам ходил к комнате певца, опасаясь, что тот заболел. Он нашел дверь запертой, и только через несколько минут непрерывного стука Чонтиклир отозвался, велев ему убираться вон.

– Я чувствую себя так, словно кто-то воздвиг надо мной потолок, – заметил один из жрецов Денира, поверивший во вселенные в него Тобикусом подозрения касательно Кэддерли. – Потолок, отделяющий меня от Денира.

Его товарищ кивнул, а жрецы Огма сперва переглянулись друг с другом, а потом посмотрели на Ромуса, самого сильного клирика среди них.

– Я уверен, что тут есть простой ответ.

Ромус постарался сказать это как можно спокойнее, но остальные пятеро знали, что он согласен с определением жреца Денира. Библиотека всегда считалась одним из самых священных мест, где жрецы, да и любой верующий, могли ощутить присутствие своего бога или богини. Даже заходившие сюда друиды поразились, отыскав ауру Сильвэнуса в стенах построенного людьми здания.

А для жрецов Огма и Денира и вовсе не было более святого места на всем Фаэруне. Здесь они отдавали дань богам, здесь учились наукам и искусству. Здесь, где пел Чонтиклир.

– Мы будем бороться! – неожиданно провозгласил Ромус Скалади.

После секундного шока жрецы Огма закивали, а люди Денира продолжали ошарашенно пялиться на коренастого Скалади.

– Бороться? – переспросил один из них.

– Дань нашему богу! – ответил Скалади, сбрасывая черный с золотом жилет и белую рубаху, открывая грудь, бугрящуюся мускулами, густо заросшую черным волосом. – Мы будем бороться!

– О-о, – раздалось за их спинами женское воркование. – Я так люблю бороться!

Шестеро жрецов разом обернулись, все как один уверенные, что это, наконец, вернулась Даника, женщина, не только любящая борьбу, но и способная победить любого жреца в Библиотеке.

Но увидели они не Данику, а Хистру, соблазнительную жрицу Сьюн, в обычном для нее малиновом платье с таким глубоким декольте спереди, что в нем, кажется, мелькал даже пупок, и с разрезом до бедра, демонстрирующим стройные ножки. Ее длинные пышные волосы, покрашенные на этой неделе в такой светлый цвет, что выглядели почти белыми, как всегда, вились буйными локонами; на лицо густым-густым слоем наложена косметика – никогда еще жрецы не видели таких ярко-красных губ! Аромат духов, которых она тоже не пожалела, заструился по молельне.

Что-то тут не так. Все шестеро жрецов понимали это, однако никто не мог определить точно, что именно. Под обильной раскраской Хистры кожа была мертвенно-бледна, как и нога, выставленная из-под платья. А запах духов, сладкий до тошноты, почему-то не привлекал мужчин.

Ромус Скалади внимательно изучал женщину. Ему никогда особенно не нравилась Хистра и ее богиня Сьюн, единственной доктриной которой было физическое любовное наслаждение. От вида вечно голодной Хистры у Скалади всегда шевелились волосы на затылке – и сейчас тоже, но куда сильнее, чем обычно.

А еще Скалади знал, как это необычно – встретить Хистру на первом этаже: жрица практически никогда не покидала свою комнату, а точнее, свою постель.

– Почему ты здесь? – спросил озабоченный жрец, но Хистра вроде бы даже не заметила его слов.

– Я так люблю бороться, – промурлыкала она снова с неприкрытой похотью, открыла рот и дико расхохоталась.

Шестеро жрецов все поняли: все шестеро нервных жрецов не могли не определить вампира по клыкам.

Пятеро из шести, включая Скалади и обоих жрецов Денира, немедленно схватились за свои священные медальоны.

Хистра продолжала смеяться.

– Поборитесь-ка с этими! – воскликнула она, и в комнату, шаркая и покачиваясь, вошли несколько изувеченных, разлагающихся людей – людей, которых жрецы знали.

– О мой Денир, – беспомощно выдохнул один жрец.

Ромус прыгнул вперед, бесстрашно выставив перед собой символ Огма:

– Убирайтесь из этого священного места, нечистые твари! – выкрикнул он, и зомби прекратили шаркать, а двое из них даже повернули обратно.

Хистра яростно зашипела на монстров, заставляя их продолжать.

– Я отвергаю тебя! – взревел Ромус, и Хистра, попятившись, едва не упала.

Один зомби неуклюже потянулся к жрецу, тот рявкнул на нежить и, взмахнув священным символом, отважно ударил им монстра по щеке. Из раны тут же вырвался едкий дым, но чудовище устояло, а его компаньоны меж тем обогнули Ромуса, пытаясь добраться до остальных.

– Я не могу прогнать их! – закричал позади Ромуса кто-то. – Где Денир?

– Где Огм? – взвыл другой.

Одеревеневшая рука, словно дубинка, стукнула Ромуса по плечу. Он охнул от удара и поддел кулаком подбородок зомби, отгибая его голову назад, а затем полоснул краем священного символа по горлу монстра. И снова из легко разошедшейся гнилой плоти вылетел клуб дыма.

Но зомби не нуждались в воздухе, так что рана оказалась не слишком серьезной.

– Сражайтесь с ними! – воскликнул Ромус Скалади. – Бейте их!

Чтобы подкрепить примером свой призыв, могучий жрец Огма, суля зомби все кары земные, схватил не-мертвый труп, вскинул его над головой и швырнул в статую у стены. Затем жрец обернулся проверить, как там его друзья, и обнаружил, что они не дерутся, а отступают с искаженными от ужаса лицами.

Ну конечно, сообразил Скалади. Эти не-мертвые чудовища, с которыми они столкнулись, были при жизни их друзьями!

– Не смотрите на их лица! – приказал он. – Они больше не принадлежат к ордену. Они просто инструменты, оружие в чужих руках! Оружие Хистры, – закончил Ромус Скалади, оборачиваясь к вампирше. – Теперь ты умрешь, – пообещал он, поднимая пылающий священный символ навстречу чудовищу. – От моей руки.

Хистре не хотелось сталкиваться со Скалади. Как Баннер и Тобикус, она еще не вошла в полную силу, но даже если бы обращение уже свершилось, она все равно подумала бы дважды, поскольку видела: служитель полон веры и она может забрать его сердце, но не душу, ибо он отринул всякий страх – а чужой страх был, возможно, сильнейшим оружием вампиров.