Свободная ведьма - Щерба Наталья Васильевна (читаем книги TXT) 📗
Кажется, Чародольский Князь любил побаловать десертом себя и своих гостей. У Каве резко забурчало в животе: захотелось остаться здесь навсегда или съесть кусочек хотя бы одного из лакомых чудес. Например, вот этот маленький шоколадный кекс, густо посыпанный измельченным грецким орехом…
К сожалению, спутники не разделяли ее гастрономических восторгов, Тай даже несколько раз толкнула девушку в спину, поторапливая. Поэтому Каве пользовалась тем, что может просто вдыхать этот пряный и упоительный аромат, доносившийся от рядов восхитительных сладостей.
И вдруг перед самым выходом, когда Войтек уже взялся за ручку небольшой белой двери, Каве еще раз скосила глаза влево, чтобы полюбоваться шикарнейшим тортом, пожалуй, самым огромным в этой зале…
И застыла как вкопанная. Тай, налетев на нее, рассерженно зашипела, но девушка даже не обратила внимания: она смотрела только на здоровый торт-башню из шоколадно-масляных кирпичей. По всему его боку тянулась надпись белой сливочной глазурью: «Добро пожаловать, Каве».
На ее родном языке!
— Смотрите, — прошептала она дрожащими губами и указала на надпись. — Смотрите!!!
Войтек обернулся, скривился и тут же сильно схватил девушку за руку — Каве даже зашипела от боли.
— Уважаемый специалист, — проникновенно сказал он, — если так хочешь сладенького, то обещаю — возвращаясь, мы захватим несколько кусочков. Правда, обратный путь придется преодолевать очень быстро, да и бежать мы будем спиной вперед. — Последние слова он договорил весьма обозленным тоном.
Тай снова добавила ощутимый тычок в спину. Каве чуть не зарычала: она вернет рыжей все толчки, если они выберутся из этого приключения!
Да, земляки нервничали и сейчас явно не были дружественно настроены. Да Каве и сама рассердилась. Поэтому она молча последовала за широкой спиной Войтека в узкий проход коридорчика. Отходить назад все равно поздно, а чему быть — того не миновать.
В лицо пахнуло свежестью и прохладой. Остатки сладостных ароматов десертной залы разогнало в один миг.
Здесь, в саду, царило настоящее волшебство. Казалось, небо решило щедро поделиться с землей светом далеких созвездий и везде рассыпало пригоршни белых, красных, голубых и ярко-оранжевых огоньков. В воздухе ощущался легкий холодок, хотя было безветренно; среди душистых ароматов сада почему-то ярче всего чувствовался запах апельсинов и жасмина.
Каве обернулась и взглянула на княжеский замок: черный силуэт основного строения венчали несколько десятков высоких башен, тесно прижимающихся друг к другу. В широких проемах окон не было ни единого огонька. Казалось, что в замке никто не живет… И никогда не жил.
Они же вышли из маленькой неприметной двери, явно предназначенной для входа-выхода в технические помещения.
Теперь они шли быстро, но осторожно, передвигались только по узким извилистым дорожкам из гладкого, зеленовато мерцающего в ночном полумраке камня. По бокам росли крупные цветы с рыжими огненными чашками и соцветиями длинных тычинок, светящихся в темноте, словно огоньки электрических свечей. Кое-где виднелись витые, кованые арки и небольшие беседки, между ними попадались невысокие деревца со светящимися даже в полумраке плодами, похожими на апельсины, — наверное, от них и шел этот шикарный, одуряющий запах цитрусовых. Слышалось мерное и близкое журчание воды, тихий шелест их собственных шагов по камню, иногда — сонное вскрикивание неизвестной птицы… Словно бы они шли по райскому саду, погруженному в тысячелетнюю дремоту.
Пока троица пробиралась между причудливо остриженными в виде геометрических фигур кустами, Каве думала о Чародольском Князе. Неужели полудух знал, что она полезет в Стеклянную Залу вместе с земляками? Или это Великий Мольфар успел шепнуть ему… Они заодно? Нет-нет, вот это вряд ли. За время общения с карпатским магом у Каве создалось стойкое впечатление, что тот ненавидит Стригоя всей своей мольфарскою душою. Да и как можно водить дружбу с тем, кто запер тебя в горе на долгие годы?
Внезапно Войтек остановился и задумавшаяся Каве, наткнувшись на него, чуть не поцеловала земляка в спину.
— Пришли, — коротко сказал он.
Перед ними простиралась широкая лужайка с коротко подстриженной травой. Посреди в сотне метров от людей возвышалась полусфера, похожая на половину глобуса, зарытого в землю. Под ее куполом ежесекундно загорались яркие сполохи, рассыпаясь тысячами световых крапин, словно бы там, внутри, шла веселая вечеринка.
— Приготовьтесь, — опять шепнул им Войтек. Он вновь прочертил над их головами кресты волшебным кольцом, и они продолжили свой путь, осторожно ступая прямо по траве.
Каве взял азарт.
«Вот так не заметишь, — с мрачной веселостью подумала она, крадясь по лужайке за Войтеком, — как станешь настоящей воровкой».
Первая нить — тонкая, белая, сверкающая матовым неоновым светом, появилась прямо перед глазами Каве. Нить опасно дрожала, словно готовая к удару шпага в руке противника. И вдруг — поплыла белесой дымкой, истончилась, растаяла… А после пропала начисто — с легким хлопком, повинуясь взмаху ладони Тай. Нить исчезла, но ощущение возможности и внезапности коварного удара у Каве осталось.
— Поосторожнее, — прошипела рыжая чара и тут же завертела головой по сторонам, зорко выглядывая новые сторожевые нити.
Еще в волнении после пережитого, Каве глянула вперед да так и застыла:
— Ого-о…
По кругу Стеклянной Залы через точные, равные промежутки, как между цифрами на часовом циферблате, стояли двенадцать статуй зодиака из тонкого цветного стекла, великолепно исполненные. Вон стоит ало-рубиновый переливчатый Скорпион, высоко задравший гибкий хвост с жалом. А вот застыли в едином движении прозрачные, с вкраплениями сине-розовых сгустков Весы, мерные чаши которых отделаны серебряной инкрустацией. Стоял гордый Лев, полыхающий огненной гривой, приподнявший могучую лапу для удара…
Каве испытала детское чувство — того самого искреннего восхищения, когда ребенок в первый раз соприкасается с настоящим чудом — волшебством истинного мастерства. Статуи были столь искусно сделаны, что казались живыми фигурами, всего лишь замершими во времени по вине некоего злого волшебника.
Еле оторвавшись от созерцания статуй, Каве вновь чуть не ахнула: на миг вспыхнувшие под самым куполом сторожевые нити осветили витражи — яркие, цветные, складывающиеся в тонкий геометрический узор… Впрочем, появление нитей заставило девушку вернуться к действительности и опустить глаза, чтобы увидеть первые жемчужины…
Однако ей вновь пришлось изумиться: по всему черному, блестящему и гладкому, как обсидиан, полу был рассыпан жемчуг. Тысячи и тысячи шариков самой разной формы. Были среди них огромные, как арбузы, белоснежные матовые шары; были и некрупные, с грецкий орех или яблоко, отливающие мягким молочным светом. В основном же пол усеивала мелочь — горы и горки крохотных жемчужин, словно только что упавших с ниток драгоценных ожерелий неведомых прекрасных принцесс.
— И я должна за полчаса перебрать все эти бусинки? — с издевкой спросила Каве, ни к кому конкретно не обращаясь.
Вот так задачка! С другой стороны, если бы дело казалось легким, звали бы земляки специалиста по иллюзиям? Но почему Мольфар послал с ними Каве — вот это было непонятным. Золотой Ключ тут явно не пригодится и браслет…
Что касается ее таланта распознавать иллюзии, то и его применить будет сложновато… К сожалению, на субастрал не выйдешь: на ней и так лежит невидимость, а еще эти страшные нити, порхающие туда-сюда, как стрелы при битве лучников. Путешествуя по тонкому миру, она может случайно напороться на нить сторожевого заклятия — и привет.
Тай неистово металась по залу, рассеивая заклятия. Войтек ей помогал: их полупрозрачные, мерцающие фигуры так и летали вокруг Каве, гася сторожевые нити до их выпрямления в опасные пруты.
Сначала возникала крохотная, словно звезда с неба, точка, мигала несколько раз и тут же вытягивалась в острый и тонкий прут. Получалось, пространство Стеклянной Залы протыкали этими шпагами наугад, как делают со своими черными ящиками фокусники, измываясь над приглашенной из зрительного зала жертвой. И было у нее печальное подозрение, что, случись им троим хоть на секунду стать видимыми, нити тотчас метнулись бы к непрошеным гостям, прошив их со всех сторон, как подушку для иголок.
