Кабаны города Каннута - Валин Юрий Павлович (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
Вечером Даша опять сидела с лохматым. Костяк принес половину курицы, сочных гранатов, что заказывала подруга для больной и фляжку с пивом, прихваченную уже по собственной инициативе. Одет был гость почти по-господски, только башмаки привычные – пыльные и протертые до дыр. С приглаженными волосами парень вызывал у Даши смутное ощущение подделки – вроде притворяется приличным. С другой стороны – почти симпатично выглядит.
– А ты храбрая, – сказал Костяк.
– Ты что это мне льстить вздумал? – хмыкнула Даша.
– Ну, с Дуллитлом тогда как нахально разговаривала. Прямо взяла лекаря за жабры и не выпустила. Правда, я почти ничего не понял, о чем вы говорили.
– Что там понимать? Наглость – второе счастье.
– А, вот это я понимаю, истинная правда. Только ты обычно не слишком счастливая бываешь. А тут смелая, уверенная.
– Не ври, – пробормотала польщенная девушка. – Просто выхода не оставалось. Ты, вот, когда нужно тоже меняешься. Рубашки нормальные надеваешь.
– Нравится? – Костяк плеснул в кружки еще темного пива.
У Даши еще от первой порции слегка кружилась голова. Но нужно же чуть-чуть расслабиться? Последние дни выдались жутко тяжелыми.
– Рубашка как рубашка, – девушка глотнула густую горьковато-сладкую жидкость. – Ты на человека стал похож.
– Я всегда так ходить не могу, – объяснил Костяк, хотя его об этом не спрашивали. – Мне работать нужно.
– Ох уж и работа у тебя, – вздохнула Даша. – Воришка несчастный.
– Может и несчастный. Ты-то когда на рынок сходишь и приоденешься по нормальному? Сколько можно нищету изображать? Деньги-то есть.
– Да, доктор благородство проявил, от платы отказался. Стыдно ему стало. Хоть и с опозданием.
– Ничего ему не стыдно, – ухмыльнулся Костяк. – Ему твоя хозяйка приглянулась. Он ей по правде помочь хотел.
– Ты-то откуда знаешь? Выдумываешь. Разве не я Дуллитла уговорила? – с неудовольствием пробурчала Даша.
– Ты-ты, не сомневайся. У сородича твоего времени не было. За ним и вправду следили. Я проверял. Когда ты его прижала, он рискнул задержаться. Но если руку, к примеру, мне резать нужно было бы, то вряд ли бы лекарь согласился. Что ни говори, а к красивой бабе мужчина жалости больше проявляет.
– Это Эле такая красивая? – с любопытством поинтересовалась Даша.
– А то. Все при ней. Лет десять назад она…. Ну, это уже неважно.
– Очень даже важно. Значит, ты тоже ради хозяйки суетился? Дон-Жуан костлявый. Она тебе в матери годится.
– Это неважно, – мерзко заулыбался лохматый. – Вот то, что она меня отлупила – это да, это меня серьезно охлаждает.
– Кобель трусливый, – пробормотала Даша, допивая пиво.
– Слушай, Даша-Аша, а у вас там целуются? – прошептал Костяк.
Даша хихикнула:
– Ты что это? Опять начинаешь? Не буду я с тобой целоваться. С чего бы это вдруг?
– Да нет, зачем целоваться, – прошептал лохматый. – Ты меня просто научи. Я как-то совсем не умею.
– Вот еще. Пусть тебя шлюхи учат. В качестве премии за регулярные посещения.
– Скажешь тоже. Кто же со шлюхами целуется? – недоуменно дернул плечом Костяк.
– Ты что, совсем не умеешь? – удивилась Даша, пытаясь разглядеть в темноте лицо парня. – Врешь, наверное?
– Где мне учиться? На Пристанях? Или когда в чужие дома залазим?
– А ты не залазь, – заплетающимся языком посоветовала Даша. – Больше свободного времени для поцелуев будет. Ты же уже взрослый мальчик. Когда целуешься, главное правильно губы держать…
От лохматого пахло хорошо выделанной кожей и солнцем. Кожей пах, конечно, жилет, а не парень, но Даша разбиралась в столь мелких деталях уже не очень хорошо. Запах был приятный. От пива кружилась голова. И у губ был вкус темного пива. И совсем не нужно было лохматому учиться целоваться. Умел… Глаза Даши закрывались. Устала,… устала за долгий день. Руки у лохматого были осторожные, вкрадчивые. Ох, скотина он наглая. Неужели не понимает? Широкий порожек дома отдавал спине дневное тепло. Здесь всегда было удобно зелень мельчить для сушки. Руки и ноги налились тяжестью. Лохматый, догадливый и надежный, сейчас творил совсем лишнее. Даша пыталась прервать цепочку бесконечных поцелуев, но уж очень дыхания не хватало. Что же он делает, дурак?
– Ох!
Лохматый двигался мягко и одновременно тяжело. Губы его, то не отпускали рот Даши, то обжигали поцелуями щеку и шею. Пальцы девушки вцепились в мягкую кожу жилета. Отпихивать поздно. Вообще, уже все делать поздно. Тяжело под мужчиной, руки слабеют. Даше хотелось жалобно застонать, но губы были заняты поцелуями.
Лохматый содрогался как от боли. И обнимал до боли. Потом задышал как от боли, осторожно сполз рядом, завозился со штанами.
– Ты зачем? – пробормотала Даша, глядя вверх на звезды. Половину неба закрывала стена и крыша дома. На второй половине сверкал и раскачивался миллиард равнодушных звезд. – Ты зачем это сделал, лохматый?
– Ты же не возражала, – придушенно прошептал парень.
– Я же пьяная. Идиот. Воспользовался как… как… Животное.
– Я не пользовался, – упрямо прошептал лохматый.
– Дурак ты. Как все, – Даша заплакала. – Уходи.
Костяк засопел:
– Уйду. Сама ты…. Эх, разве поймешь вас, кровь благородную. Ты же сама…. А-а, ну тупой я, тупой…
Лохматый взлетел на забор и вмиг исчез.
Даша еще немного посидела на порожке, поплакала и пошла спать. Эле дышала ровно. Выздоровеет. От одеяла пахло сушеными грушами. Решетку с новой, порезанной для сушки, порцией Даша пристроила под крышей над самой койкой. Заворачиваясь в одеяло, девушка в последний раз всхлипнула, и прислушалась к себе – ничего особенно не болело. Предрассудки. Вот и стала женщиной. На пороге, как шалава последняя. Можно сказать, – под забором, – что там, до него два шага. Обидно, но завтра с утра за водой всё равно нужно идти. Встать пораньше…
Лохматый не приходил. Дня через четыре Эле поинтересовалась:
– А что ворюга не заглядывает? За городом шныряет где-то?
– Наверное, – неохотно сказала Даша. – У них сейчас дел много.
– Угу, – согласилась хозяйка. – Что случилось-то?
– Я откуда знаю? Я же здесь вожусь. Вчера только в бани вышла ненадолго. Там мне про лохматого никто не докладывает.
Эле согласно кивнула и задумчиво сидела на кровати, пока Даша не прошла мимо. Рывок за подол кинул легкую девушку на кровать. Эле обняла ее за шею здоровой рукой, слегка стиснула.
– Я, Даша-Аша, конечно, сейчас хилая, и с камнем на руке. Меня, конечно, можно и не слушаться. Я, может, и не оправлюсь никогда. Но пока я языком ворочаю, будь любезна со мной как с нормальной разговаривать. Понятно?
– Понятно. Я же ничего… – пискнула Даша, сдавленная за шею.
– Говорю – не ври, – пояснила хозяйка.
– Я и не думала, – обиженно сказала Даша. – Я тебе больше курицу варить не буду, а то в ней калорий так много, что ты мне шею открутишь.
– Нет, слаба я еще, – с сожалением сказала Эле.
– Как сказать, – пробормотала девушка и осторожно попыталась высвободиться. Эле ее отпустила, но придержала за руку, заставляя сидеть рядом.
– Говори, давай. Я тебя вдвое старше. В матери гожусь. Мне всё говорить можно. Если и наору, переживешь.
– Я вас, хозяйка, вроде мамой и считаю, – скованно сказала Даша.
Эле погладила хвостик волос девушки:
– Мамка-то твоя настоящая жива?
– Жива. Наверное. Только не вернуться мне никогда, – Даша опустила голову.
– Что у тебя привычка слезу пускать? Как жизнь сложится – одни боги знают. Может еще, и увидишь мамку. Меня больше хозяйкой не называй, нехорошо. Вот через год-два, будешь меня бабкой кликать. Или мамкой. Когда мне четвертый десяток пойдет. За это спасибо, – Эле постучала по гипсу на руке. – Сама бы я не решилась, да потом всю жизнь бы переживала.
– Так еще неизвестно что получится, – осторожно сказал Даша.
