Рожденная чародейкой - Фарланд Дэвид (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
Аверан не ответила. Что чувствуют мертвые, кто знает?
— Ты ведь недолго была с ним знакома, — сказала Миррима, словно от этого Аверан должно было стать легче. Девочка покачала головой.
— Он говорил… — она шмыгнула носом, — говорил, что попросит у герцога разрешения удочерить меня. У меня никогда не было отца.
Миррима взяла ее за руку. Заглянула девочке в глаза и сказала:
— Если бы герцог дал это разрешение, я стала бы твоей невесткой, — и крепко сжала ее руку. — Но я еще могу стать твоей сестрой.
Аверан стиснула зубы, пытаясь казаться спокойной.
Ее мучал страх. От него все сжималось внутри. Прошлой ночью она ела мозг опустошителя, но не решилась признаться в этом Мирриме. Как расскажешь незнакомому человеку, что тебя преследуют воспоминания чудовища?
Аверан слезла с облучка в телегу и легла. Свежее сено сладко пахло клевером и овсом. Девочка зарылась в него лицом, но это не спасало от воспоминаний.
Мысленным взором она видела, как огромная колдунья идет по пещере, где откуда-то тянет ветром. Образы и запахи были невероятно четкими, как сон, который видишь наяву, словно воспоминания эти были более реальными, чем ее настоящая жизнь.
Аверан видела эту сцену не как человек. У опустошителей не было глаз; они воспринимали мир с помощью своих щупалец-сенсоров. Живые существа казались им голубым свечением, похожим на свет молнии.
Так светилась и колдунья и говорила с Аверан на языке запахов: «Следуй за мной».
У того, кем была в этот миг Аверан, выбора не было. Но это существо боялось, и идти ему никуда не хотелось. Аверан чувствовала запах — крик опустошителей, испытывающих страшные страдания.
Щупальца вокруг ануса Великой Истинной Хозяйки начали испускать слова-запахи, и Аверан заторопилась ощутить-прочесть их. «Не бойся, — говорила Великая Хозяйка. — Будет больно, но ты не сдашься. Тебя утешит сладкая Кровь Верного».
Видение померкло. Аверан очнулась.
Видимо, она ненадолго заснула, потому что глаза уже не так горели. Но желудок еще болел от съеденного. Она прижала к животу руки.
Панический страх не отступал. Она вспомнила кое-что из того, что произошло дальше. Форсибли и заклинание.
Великая Истинная Хозяйка дала своей служанке дар. Какой — Аверан не понимала. Из всего мозга чудовища она не съела и десятой части. И потому знала не все, что было известно колдунье, а многого не могла понять.
И то, чего девочка не понимала, пугало ее больше всего.
Пытаясь себя успокоить, она начала размышлять о том, почему опустошители видят вместо живых существ этот похожий на молнию свет. Возможно, причиной было то, что внутри людей действительно есть молния. Теплыми летними ночами, когда на Башню Хаберд и гнездо грааков надвигалась гроза, Аверан, стаскивая с себя шерстяное одеяло, видела пробегавшие по коже крохотные искорки. Мастер Бранд говорил, это потому, что внутри у нее есть молния.
Она легла рядом с Боринсоном, подложила руку под голову. И вдруг заметила на рукаве что-то зеленое — крохотные корешки.
Аверан выдернула несколько штук, бросила в сено. Платье ее за ночь промокло от дождя, а потом на него, видимо, попали семена какого-то растения.
И проросли. Все платье было покрыто ими, похожими на маленьких зеленых червячков. Девочка решила, что повыдергает их позже.
Телега проехала под деревом, и Аверан накрыло тенью листвы. Она втянула носом воздух, ощутила запах полей и земли.
Девочка взволнованно привстала. Мертвые земли кончились! Но голова у нее болела по-прежнему. Она прищурилась на солнце, поправила капюшон.
Ночь и гроза миновали. Солнце поднималось все выше, меча сквозь прорехи в облаках свои серебряные стрелы в склоны изумрудных холмов. В деревне поблизости заливались радостными криками петухи, словно месяц ждали солнца и вот наконец дождались, в небе звенели жаворонки, от каждого куста доносилось воробьиное чириканье.
Круглые холмы слева от дороги, казалось, низко кланялись горам. Ночной ливень напоил высохшую за лето траву, земля пахла дождем и свежестью. Склоны холмов, поросшие ольхой и кленами, горели золотом и багрянцем.
По ольховой рощице справа бежал серебристый ручей. У берегов его, покрякивая, плавали белые утки.
Впереди по сторонам дороги виднелись крытые соломой домики. Заборы их были увиты жимолостью и плющом.
Все вокруг было полно жизни — все, кроме сэра Боринсона. Его бледность сменилась лихорадочным румянцем. Лицо было в поту.
— Где мы? — спросила Аверан.
— В Балингтоне, — сказала Миррима. — Ты проспала больше часа.
Аверан посмотрела на домики. Вчера во время битвы она сразу нашла Габорна среди сражающихся. Потому что, закрывая глаза, видела Короля Земли как зеленое пламя. Король Земли был сейчас здесь, в Балингтоне.
И она закрыла глаза, надеясь его увидеть. Но пламя погасло.
Правда, это место все равно было каким-то особенным. Девочка чуяла силу, древнюю, необъятную. Откуда исходит эта сила, добро она несет или зло, Аверан сказать не могла. Но чувство было такое, что здесь — ее судьба.
Они въехали в деревню, где прямо на улице стояли сорок сильных лошадей, нерасседланных, закованных в броню. Аверан увидела повозку, которую охраняли несколько дюжих стражников, — королевскую сокровищницу. Похоже было на то, что король уже собирался выезжать.
По дороге вел корову деревенский мальчишка в кожаных штанах, зеленой курточке и в шапке с пером. Коровье вымя разбухло от молока.
Миррима, натянув вожжи, спросила у паренька:
— Где королевский чародей?
— Да там, объехать надо, — сказал он, показывая на постоялый двор.
Миррима направила телегу в объезд. Они медленно ехали вдоль каменной изгороди, увитой жасмином и золотыми лозами хмеля, пока не добрались до деревянных ворот. Миррима слезла с облучка и открыла их.
— Ты идешь? — спросила она. — У тебя же вроде как послание к королю.
Но Аверан сейчас, когда они уже были на месте, вдруг заколебалась. Что, если Габорн сочтет ее сумасшедшей, когда она все ему расскажет? В голове ее толчками билась боль.
Девочка собралась с духом.
— Иду.
Спрыгнула с телеги и на негнущихся ногах прошла в ворота. За воротами был сад, где разгуливали по крыше голубятни белые и коричневые голуби, о чем-то воркуя между собой. Взмахнув хвостом, на вишню вскочила белка и исчезла в ветвях.
