Пыль Снов (ЛП) - Эриксон Стивен (электронную книгу бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Запутавшись в завязках, Мазан Гилани не сразу смогла открыть мешочек. Бросила. Зеник не стал его ловить; мешочек упал к ногам, погрузившись в лужу.
— Зеник благодарен, — объявил говоривший. — Я Уругал Плетеный. Со мной пришли Зеник Разбитый, Берок Тихий Глас, Кальб Молчаливый Ловец и Халед Великан. Мы Несвязанные, и прежде нас было семеро. Теперь нас пятеро, но скоро мы снова станем Семерыми — на этой земле есть падшие сородичи. Некоторым не нужны враги. Некоторые не последуют за ведущим в никуда. [5]
Мазан хмуро покачала головой: — Вы не понимаете… Ладно. Я послана вас найти. Теперь надо вернуться к Охотникам за Костями — моей армии. Там…
— Да, она поистине охоча до костей, — сказал Уругал. — Скоро охота завершится. Скачи на животном, мы полетим следом.
Мазан смахнула влагу с лица. — Думала, вас будет больше, — пробормотала она, разворачивая лошадь. — Вы не отстанете?
— Ты словно знамя впереди нас, смертная.
Мазан Гилани нахмурилась еще больше. Она уже это слышала… где-то.
В четырех лигах к северу Онос Т’оолан резко встал — впервые за несколько дней. Что-то происходящее недалеко коснулось его чувств… и пропало. Т’лан Имассы. Чужаки. Он колебался, но снова накатила волна отчаянного и неотвязного принуждения. Он уже неделями ощущает ее, он привык к этому вкусу. Его искал Тук Младший, к нему гнал он Первого Меча.
Но он уже не друг, которого знавал Тук, а Тук больше не друг Тоолу. Прошлое и живо и мертво… но между ними осталась лишь смерть. Это призыв малазан. Это притязание на союз, выкованный давно, заключенный между Императором и Т’лан Имассами Логроса. Где-то на востоке ждет армия Малаза. Близится опасность, и Т’лан Имассы должны встать рядом с давними союзниками. Таков долг. Таковы чернила чести, глубоко впитавшиеся в души бессмертных.
Он отверг приказ. Долг мертв. Честь оказалась ложью — поглядите, что сенаны сделали с его женой, с детьми. Мир смертных — царство обмана; в середине дома живых скрыта комната страха с покрытыми потеками стенами, с черными пятнами на покоробленном полу. Пыль скопилась в углах, и пыль эта сделана из чешуек кожи, из обломков волос, обрезков ногтей и плевков. В каждом доме есть тайная комната, и в ее плотной тишине воет память. Некогда он был логросом. Теперь — нет. Перед ним один долг, и он воистину безжизненен. Ничто не отвратит его с пути — ни желания Тука, ни безумные требования Олар Этили… О да, он знает: она рядом, она слишком умна, чтобы показаться на глаза, ибо знает — тогда он уничтожит ее навеки. Надежды и требования льются дождем, приходящим с юго-запада, но не оставляют следов на коже. Было время, когда Онос Т’оолан решил приблизиться к людям; когда он отвернулся от рода своего, заново открыв чудеса тонких эмоций, чувственные радости дружбы и простого приятельства. Дары любви и веселья. А потом он дождался, наконец, и возрождения к жизни.
Тот мужчина взял его жизнь, и причины понять трудно — кажется, вспышка сочувствия. За человечность приходится платить высокую цену, и кинжал глубоко впивается в грудь. Сила ушла; он смотрел на мир, пока мир не утратил цвет и смысл.
С телом его свершили невообразимые мерзости. Осквернение — рана, жгущая даже мертвеца, но живые устраивают его с такой беззаботной легкостью — да, не им лежать на земле. Не им вставать из холодной плоти и костей и следить, что делают с телом, с привычным домом. Им не приходит в голову, что душа способна страдать фантомными болями, ощущая тело как отрезанную руку.
Его новые сородичи просто стояли, смотрели каменными глазами. Говорили себе, что душа Тоола ушла от расчлененного месива в кровавой траве, что издевки и смех не потревожат того, у кого нет ушей.
Как могли они не подумать, что любовь наделена великой силой и душе Тоола пришлось смотреть на мучения изнасилованной жены? Что, не найдя детей наяву, он спустился в преисподнюю, чтобы найти возлюбленную Хетан, семью, чтобы навеки убежать от острых шипов царства живых?
«А ты развернул меня, Тук Младший. Друг. Ты вернул меня… к этому».
Он уже не прежний. Не муж. Даже не Первый Меч. Не воин Логроса. Ничего подобного.
Он стал оружием.
Онос Т’оолан продолжил путь. Призыв — ничто. По крайней мере, для него. К тому же вскоре он затихнет. Навсегда.
Не было дорог через Пустоши, не было путей, готовых вести их к судьбе, какой бы ни была эта судьба. Потому роты двигались, разделившись на отряды по шесть взводов; каждая рота отдалилась от соседних, но не теряла связи с командованием легиона. Отряды строились в соответствии с привычными функциями взводов: морская пехота в центре, за ней тяжелая, по флангам средняя и охранение из застрельщиков.
Длинная колонна обоза прокладывала свой маршрут. Сотни запряженных волами фургонов, стада блеющих коз и овец, коров и родаров. Все они скоро начнут голодать в бесплодной местности. Овчарки усердно исполняли свой долг, конные пастухи скакали, бдительно выискивая заблудших животных, которые сбежали от собак. Пока таких не было.
Бока колонны защищали крылья копейщиков и лучников; отряды разведки выдвинулись далеко вперед, другие отъехали к югу и в тыл, но не к северу — там маршировали легионы и бригады Брюса Беддикта. Его колонны построились более тесно; сзади тащился обоз не меньший, чем у малазан. Кавалерия Синей Розы широко разошлась по флангам, рассылая часто сменяемые дозоры.
Командующий Брюс ехал почти в голове основной колонны. Справа от него на расстоянии двух сотен шагов виднелись малазане. Рядом скакала Араникт, позади ожидали приказов несколько гонцов. Стояла жуткая жара; фургоны с водой быстро расходовали запасы. Летерийские стада из родаров и миридов переносили сушь лучше овец и коров, но затем и они начнут страдать. Вскоре обеды будут состоять из мяса; но, понимал Брюс, чем дальше в Пустоши, тем сильнее все начнет меняться.
Что лежит за полосой негостеприимной, мертвой земли? Насколько он знал (хотя точных знаний нет ни у кого, вместо них служат слухи), дальше идет некая пустыня, но по ней проложены караванные тропы. Еще дальше начнется страна Элан, населенная родичами овлов. Равнины Элана граничат с городами-государствами Колансе и Пеласиарской Конфедерацией.
Идея перевести армию через Пустоши и настоящую пустыню казалась Брюсу безумной. Но каким-то образом сама невозможность дела вызывала в нем извращенное влечение. Будь они в состоянии войны с далекими королевствами, подобное вторжение вошло бы в легенды. Разумеется, нет ни войны, ни повода к войне. Из Колансе исходит лишь зловещее молчание. Так что если это вторжение, то несправедливое. Не было ни зверств, оправдывающих возмездие, ни угроз от какой-нибудь далекой империи, которые не следует оставлять без ответа. «Мы ничего не знаем. Что творится в душе солдата, знающего, что он не прав? Что он несет горе и насилие, что он агрессор?» Брюс мучился этой мыслью, а возможные ответы вызывали лишь горечь. Внутри что-то ломается. Слышится стон. Начинаешь мечтать о самоубийстве. Главный позор — командиру. Ему. И брату Теолу. Они же вожди, правители, они двигают жизни тысяч людей как фигуры на грязной игральной доске.
«Одно дело — вести солдат на войну. Совсем другое — посылать на войну. И совершенно особое дело — вести солдат на войну преступную. Неужели мы так равнодушны к страданиям, которые навлекаем на свой народ и несчастные жертвы в неведомой стране?»
В сердце его пребывают имена бесчисленных богов. Многие погубили души своих поклонников. А другие сами сломались от безумств смертных, от жестоких войн, резни и бесцельного истребления. Первые страдают неизмеримо сильнее. Ведь в самом конце будет — должно быть — судилище. Не над павшими, не над жертвами, а над теми, кто руководил злым роком.
Конечно, он может ошибаться. Да, он ощущает страдания богов, имена коих застыли в нем — но, возможно, это его знание усиливает муки души, обреченной извиваться в ловушке сочувствия. Возможно, он сам устроил судилище над давно погибшими божествами. Если так… какое он имеет право? Тревожный вопрос. Но его легионы маршируют. Они идут искать ответ на вопрос, хотя даже вопрос известен лишь Адъюнкту. Это превыше доверия, превыше самой веры. Это готовность разделить безумие; все они захвачены водоворотом, и грядущая участь уже не важна. «Достоин ли я? Как узнать? Я веду, но смогу ли защитить?.. Ведь я не знаю, что нас ждет».
