Трилогия «Двуединый» - Сазанов Владимир Валерьевич (читать книги полные txt) 📗
— Другого вы не придумали. — Штефан пожал плечами. — Нужны большие гарантии точности — ползай по кустам сама. Я не виноват, что для настройки установленных артефактов требуется владение магией.
— У меня хватает иной работы, — заметила Рикка.
— Так у меня тоже. Но благодаря некоторым составительницам планов приходится торчать на балконе и наблюдать за ползающими по кустам подчиненными. Хорошо еще они не додумались в лесной камуфляж нарядиться.
— Претензии по необходимости настройки амулетов магами предъявляй господину Абелю. Или Лу Мелисанде. Это они их такими спроектировали.
— Меня больше интересует, кому предъявлять претензию, что моя жена не ложится спать раньше полуночи, — вздохнул Штефан. — Ведь насколько я знаю, Абель прогоняет своего секретаря отдыхать не позднее девяти вечера.
— Ты же сам все прекрасно понимаешь, — смутилась Рикка. — У нас кризисная ситуация, и каждый должен делать столько, сколько сможет.
— У нас второй год кризисная ситуация. Ты работаешь на износ там, где не требуется. Что мне прикажешь делать, если ситуация вдруг станет еще кризиснее? Вытаскивать тебя, отключившуюся от недосыпа, на своих плечах?
— Ты преувеличиваешь.
— Разве?
— Да. — Голос женщины, однако, звучал не столь уверенно. — Но, чтобы не нервировать тебя, сегодня я лягу раньше обычного.
— И завтра.
— И завтра, — согласилась Рикка.
— Договорились! — Штефан с облегчением подумал, что заказанное им снотворное, похоже, не пригодится. Хотя если жена опять примется тянуть со сном до последнего, придется прибегнуть к крайним мерам: она должна быть бодрой и полной сил. «Весовщики» обязаны ответить чем-нибудь на убийство членов своего Дома, и жизненный опыт Цванга подсказывал ему, что тянуть они с этим не станут.
Ла Абель Гнец
— Рад снова приветствовать вас в моем доме, Белинда. — Я опустился в кресло, положив руки на подлокотники. — Как вы себя чувствуете?
— Плохо. — Лицо женщина имела бледное, но уже сидела, пусть и опираясь на спинку кровати. — Вы послали за мной полдюжины головорезов только для того, чтобы иметь возможность продолжать любезничать? Переходите к делу, Абель. Что вам надо от старухи, стоящей одной ногой в могиле?
— Правда, Белинда. Мне нужна правда.
— Вы уверены, что она существует, Абель? — Женщина горько усмехнулась. — У каждого из нас своя правда. Но даже ее мы предпочитаем не выставлять напоказ, подсовывая окружающим ложь поудобнее. Может быть, вас устроит ложь? Моя ложь, ложь Вайса, вашего отца, вашей жены, Давида.
— Знаете, мне не очень хочется устраивать философский спор. Давайте я перефразирую свою просьбу. Я желаю знать, почему вы не хотели отпускать Сэма в тот день. Почему сбежали, стоило нам отбыть в Солиано. Мне нужна информация, которую вы от меня скрывали. Так подойдет?
— Просьба… Мне нравится, как это звучит. Хотите обойтись без пыток и насилия над моим разумом? Опасаетесь, что старушка помрет раньше, чем раскроет рот? Хорошо, будь по-вашему: я все расскажу. Но у меня тоже есть просьба.
— Я вас слушаю.
— Позвольте Сэму уволиться со службы.
Я смотрел на нее, не зная, что ответить. Казалось невероятным, что кто-то мог пропустить последние события. Более полутысячи пострадавших словно существовали в совсем иной реальности, нежели Белинда Фосс.
— Он вам так нужен? — неправильно истолковала мое молчание женщина. — Шестой сын главы не самого большого и знатного рода? Мальчик без богатства и связей? Обычный рыцарь, которых в вашем Доме больше, чем во всех остальных вместе взятых?
— Сэм умер, — прервал я ее словоизлияния.
— Умер?.. — потрясенно прошептала Белинда.
— Погиб во время покушения на Давида Риттершанца, устроенного им в качестве «извинения» за поступок своей тети. Вот, можете почитать. — Я протянул женщине прощальное послание Сэма, специально захваченное с собой на эту встречу.
— Сэмюель… — Белинда взяла письмо дрожащими пальцами. — Сэмюель…
Она скользила невидящим взглядом но строчкам, разглаживала бумагу, долго и тщательно расправляла загнутый уголок. Я же просто сидел, старательно удерживая на лице маску безразличия и ожидая, когда она очнется. Очень хотелось уйти. Наплевать на все и уйти. Убивать людей или самому смотреть в глаза смерти оказалось гораздо проще, чем созерцать горе больной женщины.
— Сэмюель, мой мальчик… — в очередной раз повторила Белинда. Она подняла на меня покрасневшие сухие глаза. — Я расскажу вам все, что знаю, Абель. Пусть это будет искуплением. Моим искуплением. Перед Сэмом, перед Вильямом, перед семьей. Но у меня все еще есть просьба. Другая просьба.
— Слушаю. — Я ограничился одним словом, опасаясь, что голос дрогнет.
— Я хочу умереть, Абель, — тихо проговорила женщина. — Не вскрыть вены или выпить яд, как сломленная старуха, но погибнуть во имя мести как настоящая высокородная. Помогите мне отплатить Риттершанцу, Абель. Найдите время и место для смерти, которая не будет бессмысленной.
— Договорились, — кивнул я, соглашаясь с ее странным требованием.
Ло Аврелия Томбсмит
Тренькнули серебряные колокольчики, напоминая о священном времени обеда. Аврелия передвинула рапорт, освобождая на столе немного места, и, не прекращая чтения, полезла в ящик стола за коробкой с едой. Раньше она считала, что, достигнув должности повыше рыцаря, перестанет питаться на ходу или в офицерской столовой и начнет вкушать блюда в отдельном кабинете. Непременно с серебряной посуды и в присутствии адъютанта, всегда готового долить вина в бокал. Мечта сбылась наполовину. Серебряную посуду она не купила, адъютант мотался по городу, выполняя работу курьера по доставке секретных распоряжений, но зато обедала она в своем личном кабинете. Правда, только потому, что времени на посещение даже ближайшего ресторанчика не оставалось.
Девушка не глядя открыла коробку, отработанным движением вынула из специального отделения вилку и принялась поглощать питательный салат, не отрываясь от рабочих документов. После рапорта шел счет, который сразу же отправился в отдельную папку для финансовых бумаг, разбором которых должны были заниматься подчиненные Ла Лидии. Следующим оказалось письмо от тети Виктории. Тоже своего рода документ.
Стоило новости о поступлении Аврелии на службу к младшему Гнецу достигнуть матери, как женская часть семейства Томбсмит мгновенно «повысила» перспективную карьеристку и принялась снабжать ее разнообразными сплетнями. Многочисленные родственницы, ранее вспоминавшие о девушке не чаще раза в месяц и то лишь для того, чтобы осудить ее распутное поведение или предложить знакомство с очередным умеренно состоятельным женихом не слишком преклонных лет, сейчас буквально заваливали ее письмами. Аврелия не возражала, находя в подобной навязчивой заботе родни немалый плюс: по их письмам можно было вести подробную хронику империи, экономя значительные средства на содержании осведомителей.
Тетя Виктория являлась особо ценным источником сведений. Она проживала в весенней столице империи, слыла светской львицей и была вхожа в императорский дворец. Особым влиянием она, разумеется, не обладала, но в высшем свете вращалась, и многие важные новости узнавала одной из первых. Чем не забывала похвалиться.
Однако на этот раз письмо родственницы было заполнено не дифирамбами самой себе вперемешку с обрывками информации о личной жизни высокопоставленных лиц, а стенаниями о жестокости мироздания. Тетя не смогла попасть на бал из-за случившегося в Весеннем дворце пожара. Огонь бушевал несколько часов, уничтожив множество предметов искусства. Несколько высокородных погибли, не успев покинуть объятые пламенем помещения. Точное количество жертв известно не было, так как служба безопасности императорской семьи перекрыла доступ во дворец и отказывалась делиться информацией.
Аврелия вдруг осознала, что уже некоторое время грызет зубцы вилки, лишенные даже отдаленных признаков присутствия салата, и отложила столовый прибор в сторону. Пожар в одной из резиденций императора, не задавленный магами в течение десяти минут после возгорания, был событием экстраординарным. И имел крайне ограниченное количество разумных объяснений. Одно из которых буквально просилось на язык: феникс.
