Винтерфилд - Ипатова Наталия Борисовна (читать книги полные .txt) 📗
— Помнишь, ему кланялись в пояс, тебе — как хозяйке, а я как будто и рядом не стоял! Я дома к другому привык. Я — не плевок в пыли все-таки. И что особенно обидно, на все, что бы он со мною ни вытворил, у него имеется санкция моего батюшки! Я это прекрасно знаю, зубами за это знание держусь, как за соломинку, когда уж больше не за что, чтобы не сорваться по-глупому. Он обалденный мужик! Но я ничего не могу с собою поделать: одно его словечко, и я снова нестерпимо хочу его убить!
— Я переживаю здесь самые счастливые дни, — созналась Лея. — Мне и в голову не приходило, если честно, что ты можешь быть здесь действительно, всерьез несчастен. Хочешь, я с ним поговорю? Мне кажется, он меня слышит.
Романе энергично затряс головой.
— Нет! Только не ты. Он меня тогда вообще со свету сживет. Извини, но в твое заступничество он меня, как в дерьмо, будет мордой тыкать. Между нами… если бы не ты, мне здесь было бы полегче. Ты очень лихо работаешь с ним на пару. Сказать по правде, я до сих пор думаю, что ты тоже входишь в программу.
— Это как?
— Ну, я вполне могу представить, что в их коварный план изначально входила симпатичная неприступная целочка с крепкой коленкой, в обязанности которой входило бы выбить из меня дурь. Чтоб я на девок и не оглядывался даже. Ну, я решил, что все остальное им, может, с рук и сойдет, но тут коса нашла на камень. Этот раунд за мной будет, и в покое я тебя не оставлю, хоть ты меня убей.
— Вот незадача! — вздохнула Лея. — Я-то думала, грешным делом, что и вправду тебе нравлюсь. А это, оказывается, принцип. Что, горничные у лорда Грэя неуступчивы?
— Мне стелет постель здоровенный костлявый мужик с ухватками мерина: трензельные удила с крепким грызлом ему бы в самый раз пришлись. Вдобавок он, кажется, еще и глухонемой от рождения. Наверное, его тоже включили в программу. И потом, — добавил он с подкупающей откровенностью, — я тебя хочу.
— Постой-ка, — прошептала Лея, осененная внезапной и крайне неприятной догадкой. — Слушай, Романе, не знаю, как твой уважаемый отец…
— О, он точь-в-точь такой же. С ним только мать и управляется. Ну а с матушкой я всегда общий язык найду.
— …но я вполне могу себе представить Грэя с этаким дьявольским планом в голове, — безжалостно заключила Лея. — То есть насчет меня. Романе, я не садистка. Я дура. Я в самом деле ничего не подозревала. Будь уверен, я наотрез отказалась бы сознательно участвовать в чем-то подобном.
Она замолчала, пытаясь справиться с потоком возмущения, захлестывавшим ее с головой. Вспомнилась ей маленькая умненькая фрейлина, интересовавшаяся: «Предполагается, все это я получу даром?» Ох, не даром, благородный лорд, научил ты кобылку лягаться! Разумеется, интересы клана Кадуцци ты держал в голове вперед бедной невинной девочки, из-за твоей дерьмовой страсти огрызаться влипшей в такой переплет, что и кинуться некуда, кроме как под твой гостеприимный кров.
Ее затрясло. Ах, до чего же умны вы, лорд Грэй! Дергали себе, посмеиваясь, за ниточки, а марионетка плясала словно бы в свое удовольствие! Полно, да были ли вы вообще ранены? Замужеством выгодным помахивали перед носом, как морковкой перед осликом. С чего ты взяла, дуреха, что все получишь даром?
— Если меня использовали, Романе, — сказала она, — то — без моего ведома. И черт меня побери, если я возьмусь утверждать, что этого не может быть.
Она встала.
— Погоди, — окликнул ее Романо. — Не убегай!
Он встал со своего табурета, сделал два пробных нетвердых шага и вдруг рухнул перед ней на одно колено.
— Видишь? — спросил он. — Оцени. Раз уж нет другого способа переспать с тобой, ну что ж… Я готов жениться!
Лея прыснула чуть не со слезами на глазах.
— Ну?
Вот, дождалась.
— И что, ты полагаешь, должна на подобную эскападу ответить порядочная девушка?
— Не знаю, — честно признался Романо, поднимаясь и отряхивая штаны. — В глубине души я надеялся, что ты обрадуешься, немедленно дашь мне согласие, мы заберем то, что осталось, — он широким жестом указал на торт, — и отправимся к тебе праздновать помолвку. Но, кажется, сорвалось?
Она продолжала истерически смеяться.
— Соблазнительно… в части торта. Романо, ты неисправим. Как порядочная девушка, я отвечаю тебе: я подумаю. Слышишь? Понял?
— Ага, — отозвался он без особого, впрочем, огорчения. — Но, знаешь, это, в общем, не совсем шутка.
— Романо, — сказала она, — спасибо. Это честь для меня. И за подарок — тоже. Я повторяю — у меня нет слов. Спокойной ночи!
И выскользнула за дверь.
Итак, достойное всяческого уважения самопожертвование свершилось. Наполовину валяя дурака, коленопреклоненный наследник Кадуцци таки сделал ей предложение. Ее партия завершилась победой, и даже цена, какую она бы хотела за себя получить, уплачена. Она обвела взглядом смутные очертания причудливого сказочного царства вокруг себя. Она соглашалась считать его достойным выкупом своего девичества. Мысль о том, что, в принципе, ничто не мешало ей принять предложение Романо насчет торта и помолвки… и ее комнаты, приятно холодила ей нервы. В самом деле, разве будет другая такая же подходящая ночь? Она бы не пожалела, наверное. И те мгновения на ручье, когда он держал ее в объятиях, вспомнились ей сейчас без отвращения. Волшебный подарок и нормальный разговор нормальных людей, обнаруживших общую страсть к недоеденным сладостям, разрушили меж ними какую-то невидимую стену.
Лея пнула ногой одеяло и села, обхватив колени руками. Если бы он пришел сейчас, впустила бы она его?
Она не сказала бы однозначно, что нет. «Лорд Грэй, ваши коварные замыслы успешно осуществились. Я могу выйти замуж за этого человека».
Легкий шорох у самых дверей заставил ее вздрогнуть.
Несколько секунд она убеждала себя в том, что это ветер беспокоит деревья под ее окном. «Я сплю, — сказала она себе. — И Романе наверняка спит. Спят все». Однако она слышала, более того, ощущала каждым своим напряженным нервом, как кто-то неведомый и невидимый трогает ее дверь снаружи. У нее перехватило дух. Сумасшедший парень!
Она встала и на цыпочках подошла к двери. Какая жалость, что в ней не было глазка! Нет… пожалуй, она не рискнула бы и глазок отворить. Сказка становилась… страшной. Она приникла к двери со своей стороны, силясь различить какие-либо более характерные звуки. Так и есть. Вот оно, волнующее чужое дыхание. Шорох ладоней по дереву. Она почуяла, как человек с другой стороны затаил дух… должно быть, услышал ее босые шаги, как бы легки они ни были. А может, его оглушило биение ее пульса: самой ей казалось, что в висках ее звонят в колокола. Шальная мысль — отворить! — немыслимой дерзостью своей приковала ее к месту. Швырнула грудью на дверь. И ведь чувствовала, что не пожалеет. Цена заплачена — она готова любить. Она хочет, чтобы это случилось, но… Господи, какой же дурой надо быть, чтобы отворить Романе дверь, пока кольцо еще не опоясало твой безымянный палец! Но… как же? Нельзя, чтобы он стоял там!
— Романе, — прошептала она, чувствуя, что нет в ее убеждениях силы. — Пожалуйста… Не сегодня. Уходи. Я же сказала, что подумаю. Иди спать. Я… я не открою, Романе. Не… не сейчас. Ну, пожалуйста.
Пальцы ее скользили по гладкому дереву двери, как скользили бы они по груди того, кто обнимет ее, осыплет поцелуями, вскинет на руки… В эту минуту она чувствовала себя несчастнее, чем когда-либо в жизни. Она гнала прочь человека, который хотел дать ей то, чего она жаждала всем существом. Неужели же ему — таково же?
Себя не помня, не замечая слез на своем лице, она рванула засов, испытывая к нему, должно быть, ту же ненависть, что супруга крестоносца — к постылому поясу верности. Пусть это случится…
Коридор, плавающий в серых сумерках рассвета, был пуст как в одну, так и в другую сторону. Померещилось?
Она истерически хихикнула и прислонилась к косяку, ругая себя дурой. И что-то почувствовала под ногой. Несколько травинок, каких — она могла поклясться — здесь не было, когда она возвращалась из буфетной. Она подняла их. Тугие колючие колоски поспевшей ржи, смешанной с васильками, и такой же пучок был продет в ручку двери.
