В объятии Зверя. Том 2 (СИ) - Тирс Зена (книги хорошего качества txt, fb2) 📗
— Он ведь сейчас отдал Ингрид Виггу на растерзание! — ужаснулась Маррей, вцепившись в руку Корды. — Он же так любил её, ходил за ней, оберегал! Что с ним сделалось⁈
— Он кзорг, — ответила шёпотом Владычица. — Никто и ничто ему не дорого. Он убийца, Маррей.
Лицо Корды осунулось, под глазами высветились тёмные синяки.
Вигг устало потёр лоб.
— Сегодня я потерял сотню солдат — и вовсе не на поле боя, — произнёс он. — И завтра потеряю столько же. Пройдёт ещё не один день, пока болезнь поутихнет. Ты очень расстроил меня, Зверь, что не сумел получить гривну. Но ты даже не представляешь, какую славную весть ты мне принёс!
Рейван вопросительно подался вперёд.
— Раз ты больше ни на что не годен, то придётся мне самому. Я вызову Ингрид на Поединок, — Вигг опёрся подбородком на руку. — Бой один на один по древнему закону: победитель получит всё.
Рейван пригубил вино и вздохнул.
— Ты убьёшь её, — кивнул кзорг.
Ван Гутруд повторил жест с рассечением горла.
Вигг повернулся к Циндеру:
— А ты что скажешь?
— Поединок позволит выманить риссов из их крепостей, — сказал он. — Назначь его на широком поле. Это будет шанс перебить их всех.
Царь постучал костяшками пальцев по столу, обдумывая слова Циндера, и довольно улыбнулся.
— Если Ингрид так верит тебе, — обратился Вигг к Рейвану, — то постарайся занять положение повыше среди рисского воинства, и когда я убью Ингрид на поединке, прикажи её воинам сдаться. Кзорги истребят их всех на том поле, как волки овец.
Рейван кивнул.
Маррей, не удержавшись, вошла в зал. Все обернулись в её сторону.
— Владычица моя! — удивился Вигг. — Что ты здесь делаешь?
Он сделал жест охране пропустить Маррей. Рейван побелел, но тут же принял сдержанный вид.
Маррей встала рядом с Виггом, оперевшись на его плечо. Всей душой она злилась на Рейвана и желала причинить ему боль. Она гладила мужа по шее, сжигая кзорга ненавидящим взглядом.
Рейван стиснул челюсти и отвернулся.
— Я прибыла исполнить наш супружеский долг. Заждалась, — произнесла Маррей, поглядев в глаза Виггу, и провела ладонью по его тёмной гладкой бороде.
Царь приобнял жену и победно улыбнулся.
— Все свободны, — сказал он.
Циндер и ван Гутруд вышли из зала, Рейван поднялся с места последним. Маррей встретилась с ним взглядом — взор его был полон негодования. Вся его фигура съёжилась, и поступь была неуверенной. Рейван ушёл, столкнувшись в дверях с Кордой. Она опасливо отодвинулась с его пути.
Вигг усадил Маррей себе на колени и крепко стиснул её бёдра.
— Неужели! — глаза его горели по-звериному. — Неужели Богиня смилостивилась надо мной?
Маррей прижала горячими руками голову мужа к груди, только бы не глядеть ему в лицо. Её пальцы нежно перебирали крутые завитки его волос, но внутри у неё будто ворочался чёрный тяжёлый гранит, рассекая плоть острыми гранями.
— Вигг, — произнесла старшая жрица. — Не торопись. Я занималась ранами Маррей и говорю, что ей пока рано становиться матерью. Беременность погубит и её, и ребёнка. Придётся подождать ещё полгода или год. Не хмурься, ты сам виноват.
Вигг оттолкнул жену.
— Что ж, — фыркнул он. — Лечи её, — бросил он Корде. — Даю полгода! Как раз к тому времени планирую закончить рисскую кампанию — самое время будет заняться наследниками. Ещё вина, Маркус!
Вигг повернулся к своему гвардейцу, а Маррей осталась одиноко стоять посреди зала. Старшая жрица взяла её под руку и потянула за собой.
— Идём, приведёшь себя в порядок с дороги.
Они вышли в тёмный проход галереи.
— Зачем ты это сказала? Зачем⁈ — рассердилась Маррей. — Ты сама вразумляла меня когда-то, чтобы я следовала долгу. Что теперь изменилось?
— Ты не долгу следовать пытаешься, а лишь хочешь выжить: ищешь место, где будешь меньше страдать. Ты не любишь дитя, для которого собираешься стать матерью.
За поворотом галереи, притаившись у стены, стоял Рейван. Лицо его было бледно, глаза зияли, как два бездонных колодца.
— Маррей, — подался он к Владычице. — Рад видеть тебя.
— Ты вероломный ублюдок! — воскликнула она, избегая его рук.
— Тише, Маррей, не стоит так горячиться, — пренебрежительно сказала Корда, взяв молодую Владычицу под локоть. На кзорга она и вовсе не поглядела.
— Знаешь, Рейван, — прошипела Маррей, сверкая глазами. — Я провела всю зиму в Харон-Сидисе, чтобы найти способ избавить тебя от Причастия. А ты… — она презрительно оглядела его рисский доспех. — Ты сдал Ингрид. Вигг убьёт её!
— Ты нашла способ? — вздрогнул Рейван.
— Нет! И не жалею об этом, увидев тебя сегодня. Тебе никогда не стать человеком. Ты — чудовище!
Рейван оторопел. Волна негодования поднялась в его душе. Маррей и Корда видели в нём врага. В их взглядах не было ни единой попытки понять его. Но Рейван не желал оправдываться, не хотел выглядеть жалким.
— Марр… — он шагнул вперёд, желая взять Владычицу за руку, чтобы прикосновением унять её возмущение и неверие. Ему казалось, что его плоть, его огромное святое чувство к ней позволят ей всё понять без слов. Но Маррей отдёрнула руку и плюнула Рейвану в лицо.
— Никогда не прикасайся ко мне! Жалею, что вообще прикасался!
Рейван вытер слюну со своего лица и облизал пальцы.
— Ты будешь моей, Маррей, — сказал Рейван, и его жёлтые глаза неистово загорелись. — Уже очень скоро.
В конце галереи раздались шаги, показались медленно приближающиеся фигуры стражей.
— Идём, Маррей, — решительно потянула её Корда.
Рейван дал им дорогу, и Владычицы ушли. Двое стражей поравнялись с кзоргом. Они увидели его лицо и вжались в стены, убираясь с пути, чтобы только он не удушил их.
Дул пронизывающий ветер. Чёрное небо не озаряли ни луна, ни звёзды. Тьма нависла над дорогой и прочно скрестилась с отчаянием в душе. Покидая сырой грязный город, Рейван ощущал, как его тело бьёт дрожь. Он устал. Единственное, чего он желал, — быть рядом с Маррей, чувствовать тепло её рук и слышать нежное пение. Но жрица оттолкнула его. Её неверию удалось порушить последний его оплот. Однако Рейван не усомнился в своём решении. Он был сыном рисского вождя, слишком многое зависело от него — выбора у него не было.
***
Дни стали более длинными, но были по-прежнему холодны. Снег уходил, и во дворе надолго задерживалось солнце. Но, несмотря на величие света, чувство тревоги только усиливалось.
Ингрид ходила из стороны в сторону по опустевшему после вечернего пира залу. Золотая гривна невыносимо тяжелила ей грудь. У неё были воины и было золото. Были дорогие меха, оружие и искусные доспехи, о которых она мечтала, будучи девочкой. Всё было с ней, что предрекли ей боги при рождении. Но в животе у Ингрид ворочалось дитя, и всё, чего ей желалось теперь, — объятия мужа и его забота.
«Он оставил меня, даже не попытался понять! Если кто узнает, что он бросил своё дитя, — его остригут и изгонят из страны. Нет, не скажу никому, лучше сама, как встречу, прикажу выпороть!»
Ингрид погладила растревожившийся живот и поправила складки на платье. Кожаную броню с тугим ремнём и штанами она более не носила — слишком тесным стал воинский наряд.
Взгляд упал на прислонённый к стене меч, Ингрид подняла его и освободила от ножен. Сталь в дрожащих руках сверкнула в пламени горящих чаш.
— И как у меня хватало прежде сил биться им? — проворчала она. — Я совсем ослабла!
Ингрид вытянула вперёд вооружённую руку вопреки слабости и почувствовала, как от усилия заныл живот. Резкая боль захлестнула её, и Ингрид согнулась. Меч со звоном вывалился из руки.
Спавший на скамье у очага Тирно проснулся от звона и потёр глаза.
— Ты ведь беременна, так? — строго поглядел он на неё. — Если продолжишь махать мечом, то сбросишь дитя, да и сама ненароком погибнешь.
Ингрид от стыда поджала губы и присела на скамью. Тирно выбрался из-под шкуры и обулся.
— Это дитя, пусть и внебрачное, но от любви — я же видел вас, — сказал рудокоп, присаживаясь рядом. — В тебе волчонок Нордхейма. Подумай только, какое счастье будет, если в этих стенах вновь зазвенит детский смех.
