Тьма сгущается - Тертлдав Гарри Норман (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
— Отлично, сынок. Ну, давай посмотрим, как ты справился с этой кучей заковырок.
— Да-да, давайте посмотрим, как эти заковырки справились со мной! — парировал Эалстан, и дядя Хенгист, отец Сидрока, расхохотался. Хестан тоже хмыкнул, но тут же посерьезнел и углубился в проверку работы.
Привычкой перебивать всех и каждого Сидрок, похоже, был обязан своему отцу. Вот и сейчас дядя опустил газету на колени и заявил:
— Судя по всему, с Ункерлантом покончено! Ты, Хестан, как думаешь? Альгарве решило зажать всех в кулак на веки вечные.
— А? Что? — Хестан так углубился в расчеты, что ничего вокруг не слышал. Хенгист повторил вопрос, но брат только пожал плечами: — В Громхеорте, как и во всем Фортвеге, альгарвейцы разрешают публиковать только те новости, что их устраивают. Если у них что-то и не заладится, мы об этом все равно никогда не узнаем.
— Но никто еще не слышал, чтобы даже ункерлантцы называли рыжиков лгунами, а ведь они обычно называют лгунами всех. Даже тех, кто говорит правду, — изрек Хенгист.
Хестан снова пожал плечами и, обернувшись к Эалстану, строго постучал пальцем по его работе:
— Ты рассчитал здесь лишь простые проценты, сын, а надо было рассчитать сложные. Вряд ли клиент придет в восторг, обнаружив в своих книгах подобную ошибку.
— Где именно, отец? — Подперев рукой подбородок, Эалстан склонился над своей писаниной, пытаясь понять, где ошибся. — А, вот, нашел. В следующий раз я ни за что не ошибусь.
Он ненавидел делать ошибки и в этом тоже пошел в отца. Они и с виду были похожи, разве что у Эалстана борода была черная и пока еще короткая и редковатая, а у Хестана окладистая и седая. Однако оба были типичными представителями своего племени: коренастые, широкоплечие и крючконосые —типичные фортвежцы или их двоюродные братья ункерлантцы.
— Позволь тебе еще раз разъяснить, в каком случае используются простые проценты, а в каком — сложные, — не терпящим возражения тоном предложил Хестан, но не успел он начать свои объяснения, как его вновь перебил Хенгист:
— Похоже, к тому идет, что Альгарве наперегонки с Зувейзой рвутся к Глогау. Это крупнейший ункерлантский порт в теплых широтах Дерлавая. Да, практически единственный в тех местах, не считая двух помельче и подальше к западу. Ну, и что ты на это скажешь, милейший? — И он драматически потряс газетой перед братом.
— Скажу, что это было бы важно для Ункерланта, не будь у него таких обширных земель. Они нуждаются в привозных товарах гораздо меньше всех остальных королевств.
— В первую очередь они нуждаются в здравом смысле, а этого добра ни на каком корабле не привезешь. Тебе и самому не мешало бы проявить здравый смысл, братец. Ты просто никак не можешь смириться, что альгарвейцы победили. Вот так-то!
— А ты, дядя? — спросил Эалстан, прежде чем отец успел ответить.
Теперь пришла пора пожать плечами Хенгисту:
— А какая теперь разница, если мы все равно не можем выбить рыжиков отсюда? И я очень надеюсь, что скоро жизнь наладится. Мы же не кауниане какие-то, в конце концов!
— А теперь вспомни, что твоему сыну альгарвейцы дозволили изучать, а что — нет. Да, каунианам они приберегли и вовсе кнут, но и для нас у них тоже не пряники лежат! — резко отозвался Хестан.
— Они уже правили этой страной, когда мы с тобой были пацанами. И если бы они не проиграли Шестилетнюю войну и ункерлантцы не передрались бы между собой из-за трона, мы бы так и не увидели своего собственного короля. И все знают, что альгарвейцы обращаются с фортвежцами лучше, чем ункерлантцы!
— Но мы должны быть свободны! — не выдержал Эалстан. — Фортвег — великое королевство. Мы были великим королевством уже тогда, когда об альгарвейцах и ункерлантцах и речи не было. И они не имеют никаких прав рвать нас на части, словно жареного гуся. Ни сто лет назад, ни сейчас!
— А у мальчика есть характер, — заметил Хенгист, обращаясь к брату, и обернулся к племяннику: — Если тебя это может примирить с действительностью, то попробуй осознать, что больше нас никто на куски не рвет. И не будет рвать уже никогда, потому что этого не допустят слуги короля Мезенцио. Он держит в своих руках весь Фортвег целиком.
Но Эалстан не желал мириться с очевидным. И не дожидаясь, когда ему разъяснят, где используются простые проценты, а где сложные, он выскочил из комнаты. И уже не услышал, как Хестан вздохнул:
— В древние времена фортвежцы и даже светловолосые кауниане имели шанс преуспеть в Альгарве. Не так легко, конечно, как рыжики, но если человек того стоил, то он вполне мог пробиться. Но я очень сомневаюсь, что подобное возможно в наши дни.
— А я бы тоже не хотел, чтобы меня обошел какой-нибудь шустрый каунианин и сел на меня верхом! Ну разве что какая-нибудь милашка в обтягивающих штанишках! — расхохотался Хенгист.
«Так вот откуда Сидрок всего этого понабрался», — подумал Эалстан и направился на кухню в надежде стянуть там сливу. Но ничего не вышло: на кухне была Конберга и уходить не собиралась — она только что раскатала тесто. С тех пор как в Громхеорст вместе с альгарвейцами пришли трудные времена, мама с сестрой стали очень строго относиться к мелким кражам съестного.
Старшая сестра заметила его и, не отрываясь от работы, улыбнулась. Это слегка приободрило Эалстана, и он бочком двинулся к буфету. Ее улыбка не исчезла даже тогда, когда он потянулся к вазе с фруктами. И она даже не шлепнула его измазанной в муке рукой. Он взял сливу и надкусил: какая сладкая! По подбородку стекла липкая капля сока и застряла где-то в бороденке.
— Что это у тебя? — спросила сестра, имея в виду не сливу, а бумаги, которые он все еще держал в руке.
— Задачки по счетоводству. Отец нагрузил. — Эалстан попытался изобразить небрежную улыбку. — Я, конечно, не гений, но он хоть не порет меня за ошибки, как мастер в школе.
— Дай-ка взглянуть, — попросила Конберга, и брат протянул ей листки. Она быстро проглядела их, кивнула и отдала обратно. — Там, где нужно было рассчитать сложные проценты, ты просчитал простые.
— Да, отец так и сказал… — начал Эальстан, но тут же осекся: — Вот уж не думал, что ты обучена таким вещам! — Он и сам не определил бы, чего в его возгласе было больше — возмущения или удивления. Похоже, и того и другого поровну. — Не в твоей же девчачьей академии тебя этому научили!
