Мусаси - Ёсикава Эйдзи (книга регистрации .TXT) 📗
– Спасибо, – сказал Сукэкуро посланцу настоятеля. – Я тоже навел справки. Хорошо, что наши подозрения не подтвердились. Полагаю, что и настоятель рад.
– Простите, что пришлось вручить вам письмо посреди дороги. Я передам ваши слова настоятелю.
– Одну минутку. Ты давно в Ходзоине?
– Недавно.
– Как тебя зовут?
– Торадзо.
– А ты случаем не Хамада Тораноскэ? – спросил Сукэкуро, изучая лицо молодого человека.
– Нет.
– Я не встречал Хамаду, но один из наших людей утверждает, что он состоит при настоятеле.
Торадзо покраснел и тихо проговорил:
– Хамада – это действительно я. У меня есть причины прийти в монастырь. Я скрыл свое настоящее имя, дабы не порочить учителя и свой род.
– Не бойся, я не намерен вмешиваться в твои дела.
– Вы, верно, слышали о Тадааки. Он оставил школу и удалился в горы из-за меня. Я покинул свое сословие. Тяжелая работа в монастыре пойдет мне на пользу. Настоятель не знает моего настоящего имени.
– Все знают о поединке Тадааки и Кодзиро, – ответил Сукэкуро. – Кодзиро хвастает своей победой перед каждым встречным. Надеюсь, что ты восстановишь доброе имя своего учителя.
– С нетерпением жду этого дня. До свидания. Торадзо ушел стремительным шагом, не оглядываясь.
Конопляное семя
Хёго волновался. Он хотел передать Оцу письмо Такуана, но не нашел ее в комнате. Ее искали по всему замку, но безрезультатно. Письмо, помеченное десятым месяцем прошлого года, задержавшееся в пути, сообщало о предстоящем назначении Мусаси. Такуан писал Оцу, что теперь Мусаси потребуется свой дом в Эдо и «женщина которая вела бы этот дом».
Стража у ворот сообщила Хёго, что на поиски Оцу в горы посланы люди. Хёго тяжело вздохнул. Оцу никогда не обременяла окружающих, необдуманные поступки были не в ее правилах. Хёго уже предполагал самое худшее, когда ему доложили о возвращении Сукэкуро, Оцу и Усиноскэ.
Мальчик, принеся всем извинение, непонятно, правда, за что, сказал, что ему пора домой.
– Куда же ты пойдешь так поздно? – спросил один из самураев.
– К себе в Араки. Мать ждет.
– Тебя те ронины прикончат, – сказал Сукэкуро. – Переночуй в замке, а завтра отправишься в деревню.
Мальчика отослали спать в помещение во внешнем кольце укреплений, где ночевали ученики-самураи.
Хёго, отозвав Оцу в сторону, пересказал ей письмо Такуана. Он не удивился, когда Оцу, густо покраснев, сказала: «Поеду завтра».
Вечером устроили прощальный ужин, на котором все восхищались Оцу, а утром обитатели замка, включая слуг, собрались у ворот, чтобы проводить ее в дорогу.
Сукэкуро послал за Усиноскэ, чтобы Оцу могла доехать на его воле до Удзи, но, как выяснилось, мальчик накануне уехал в деревню. Сукэкуро велел оседлать лошадь. Оцу смущенно отказывалась, ссылаясь на низкое положение в обществе, но ей пришлось уступить просьбе Хёго.
Хёго в душе порой завидовал Мусаси. Хёго полюбил девушку, хотя сердце ее принадлежало другому. Они вместе проделали замечательное путешествие из Эдо в замок. Оцу оказалась превосходной сиделкой при умирающем деде. Любовь Хёго не была эгоистичной. Сэкисюсай приказал внуку доставить Оцу Мусаси, когда придет время, и Хёго теперь выполнял наказ покойного деда. Хёго не питал зависти к чужому счастью. Он и помыслить не мог о нарушении устоев Пути Воина и почитал выполнение воли деда как высшее проявление любви к Оцу.
Лошадь тронулась, и Оцу задела ветку цветущей сливы. Несколько лепестков упали на землю. Хёго почудился их аромат. Он предчувствовал, что навсегда расстается с Оцу, и тихо молился за ее счастье.
– Господин!
Хёго обернулся и видел Усиноскэ.
– Почему ты уехал вчера ночью в деревню? – с улыбкой произнес Хёго.
– Но ведь мать беспокоилась. Мальчик не вышел из того возраста, когда тяжело разлучаться с матерью даже на короткое время.
– Ну ладно! Сын должен почитать мать. Как ты пробрался мимо ронинов в Цукигасэ?
– Их там не было. Узнав, что Оцу из замка, они поспешно бежали, испугавшись наказания. Наверное, перебрались на другую сторону гор.
– Одной заботой меньше.
– А где Оцу?
– Только что отправилась в Эдо.
– В Эдо? – неуверенно повторил мальчик. – Передала ли она господину Кимуре мою просьбу?
– Какую?
– Чтобы меня взяли учеником к самураям.
– Ты пока мал для этого. Подрасти немного.
– Я мечтаю учиться фехтованию. Хочу успеть, пока мама жива.
– Ты прежде у кого-нибудь учился?
– Нет, но упражнялся на растениях и животных.
– Неплохо для начала. Подрасти, и я возьму тебя с собой в Нагою. Я скоро туда уезжаю.
– Я не смогу бросить мать.
Хёго растрогался до глубины души.
– Пойдем со мной! – приказал он мальчику. – Посмотрю, есть ли у тебя способности.
– В додзё?
Усиноскэ показалось, что все ему снится. С раннего детства самым прекрасным местом на свете для него был додзё в замке. Несмотря на позволение Сукэкуро, мальчик не решался заходить в него. Сейчас его позвал туда один из хозяев замка.
– Вымой ноги! – приказал Хёго.
– Слушаюсь, господин.
Усиноскэ впервые в жизни так тщательно мыл ноги. Войдя в тренировочный зал, он почувствовал себя маленьким и ничтожным. Массивные балки и столбы, отполированный до блеска пол вызывали трепет в его сердце. Голос Хёго звучал здесь по-новому.
– Возьми меч! – скомандовал Хёго. Усиноскэ выбрал меч из черного дуба.
– Готов? – спросил Хёго.
– Готов, – ответил мальчик, вытянув меч на уровне груди. Усиноскэ запыхтел, как ежик, брови его насупились, кровь застучала в висках. Хёго глазами подал знак атаки и, громко топая, бросился вперед. Меч Хёго коснулся ребра мальчика. Тот, словно подброшенный неведомой силой, подпрыгнул и перелетел через плечо Хёго. Хёго левой рукой коснулся ног мальчика и слегка подтолкнул его. Усиноскэ, перевернувшись через голову, приземлился позади Хёго.
– Довольно! – сказал Хёго.
– Нет, можно еще раз?
Усиноскэ занес меч обеими руками и бросился на Хёго, которые намертво блокировал удар. Глаза мальчика наполнились упрямыми слезами.
«У мальчика есть характер», – подумал Хёго, но вслух проговорил с деланным недовольством:
– Дерешься небрежно. Перепрыгнул мне через плечо.
Усиноскэ не знал, что сказать в ответ.
– Ты не знаешь своего места, не понимаешь, какие и с кем можно допускать приемы. Сядь!
Мальчик послушно сел. Хёго, отбросив деревянный меч, вытащил из ножен свой.
– Сейчас я тебя убью. И не вздумай кричать.
– Убьете? – заикаясь, проговорил мальчик.
– Вытяни шею! Нет ничего важнее для самурая, чем вести себя достойно. Ты совершил непростительный проступок.
– Вы убьете меня за какую-то грубость?
– Совершенно верно.
Мальчик посмотрел на Хёго, затем повернулся лицом в сторону родной деревни и склонился в поклоне.
– Мама, я возвращаюсь в землю здесь, в замке. Знаю, ты будешь горевать. Прости, что я не был почтительным сыном. – Усиноскэ покорно вытянул шею.
Хёго бросил меч в ножны и засмеялся:
– Неужели ты думаешь, что я способен убить ребенка!
– Вы пошутили?
– Разумеется.
– Может ли самурай допускать такие шутки?
– Это не розыгрыш. Я должен знать твой характер, прежде чем допустить тебя к тренировкам.
Мальчик задышал ровнее.
– Ты прыгнул через мое плечо, когда я прижал тебя в углу, – продолжал Хёго. – Немногие выполняют этот прием и после четырех лет учебы.
– Я нигде не учился.
– Не скрывай! У тебя был учитель, и притом неплохой. Кто он?
Мальчик задумался.
– Вспомнил! – воскликнул он.
– Кто научил тебя?
– Но это не человек.
– Кто же, водяные?
– Нет, конопляное семя.
– Возможно ли учиться у конопляного семени?
– У нас в горах тренировались воины, которые становятся невидимыми у вас на глазах. Я наблюдал за их тренировками.
– Ты говоришь про ниндзя? Скорее всего, это группа из Иги. Что у них общего с конопляным семенем?
