Пыль Снов (ЛП) - Эриксон Стивен (электронную книгу бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Мерзкая тварь оскалилась и зарычала.
«Так улыбаться и не научилась».
Соскользнув с Солдата Ве’Гат, Геслер присел от боли в ноге. Келиз стояла на коленях, лицом туда, откуда шли Гриб и Синн. — Встань, Дестриант, — произнес он, прислоняясь к бедру Ве’Гат. — У этих двоих такие распухшие головы, что непонятно, как их мамы наружу вытолкали.
Она оглянулась. На щеках блестели полоски слез. — Она… верила. В нас, людей. — Женщина покачала головой. — А я — нет.
Дети подошли ближе.
Геслер скривился. — Хватит хитро ухмыляться, Синн. У вас большие неприятности.
— Крюк и Мошка нас нашли, — сказал Гриб, почесывая дикие колтуны. Похоже, они не мылись уже долгие месяцы. — Мы были в безопасности, сержант Геслер.
— Рад за вас, — прорычал он. — Но ИМ вы были нужны. Ты и она. Охотники оказались на пути На’рхук — как думаете, что с ними случилось?
Глаза Гриба широко раскрылись.
Синн подошла к Солдату Ве’Гат, погладила бок. — Хочу одного себе, — сказала она.
— Не слушаешь, Синн? Твой брат…
— Вероятно, мертв. Мы были в садках — новых садках. Мы шли по пути, мы вкушали кровь — такую свежую, такую мощную. — Она тускло взглянула на Геслера. — Азат закрывает рану.
— Азат?
Она пожала плечами, поворачивая голову к скале-дереву, охватившему Кальсе Вырванного. Оскалила зубы, вроде бы улыбаясь.
— Кто же там, Синн?
— Его нет.
— Мертвый камень не может запечатать врата — даже Азату нужна жизненная сила, живая душа…
Она искоса поглядела на него. — Точно.
— Если тот, что их запечатывал, пропал…
— Глаз.
— Что?
Келиз заговорила на торговом наречии: — Смертный Меч, Единая Дочь отныне стала Матроной гнезда Мач. Бре’ниган стоит подле нее как Часовой. Сег’Черок — податель семени. Она будет говорить с тобой.
Он повернулся лицом к Че’малле.
— Смертный Меч. Возвращается Надежный Щит. Мы подождем его?
— Не беспокойтесь, Матрона, он слишком туп.
— Я могу даже с такого расстояния пробить его защиту.
— Давайте. Он заслужил головную боль.
— Смертный Меч, Надежный Щит. Дестриант. Вы стоите втроем, вы, ставшие воплощением истинности веры моей матери. Рождена новая вера. К чему вечность, если проводишь ее во сне? Вот утро нашего пробуждения. Мы славим кровь, пролитую сородичами. Мы почитаем и павших На’рхук и молим, чтобы однажды они обрели дар прощения.
— Вы должны были уже понять, — возразил Геслер, — что эти На’рхук рождены без надежды на независимое мышление. Их небесные крепости стары. Они могут чинить, но не могут создавать что-то новое. Они подобны ходячим мертвецам, Матрона. Вы видели их глаза.
Келиз сказала: — А мне казалось, что я вижу смерть в твоих глазах, Меч.
Он хмыкнул, потом вздохнул. «Я чересчур устал. Мне нужно погоревать по товарищам». — Ты можешь быть права, Дестриант. Но мы сбрасываем слои себя самих, словно змеи кожу. Нужно лишь до конца пережить…
— Тогда, может быть, есть надежда и для На’рхук.
— Надейся на что хочешь. Синн, они смогут прожечь новые врата?
— Очень не скоро, — ответила та, подхватывая Мошку. Она пригрела мерзкую тварь в руках, начала чесать за ушами.
Розовый язычок уродливой крысы вылетал и пропадал. Глаза светились тупой демонической злобой.
Геслер содрогнулся.
Матрона сказала: — У нас нет Гнезда. Но это подождет. Нужно исцелить раны, собрать плоть. Смертный Меч, отныне мы отдаем себя в ваше распоряжение. Отныне мы служим. Кто-то из ваших друзей должен был выжить. Мы найдем их.
Геслер качал головой: — Мы вели вашу армию, Матрона. Мы провели битву, но всё кончено. Вы ничего нам не должны. Во что бы ни верила ваша мать, с нами она не советовалась, верно? Мы с Буяном не священники. Мы всего лишь солдаты. Все эти титулы… что же, мы сбрасываем кожу.
Голос Буяна загудел в его разуме: — Я тоже, Матрона. Мы сами сумеем отыскать друзей — вам же надо построить город или найти другой Укорененный. К тому же с нами Гриб и Синн, и Крюк — боги, он почти что машет обрубком хвоста. Никогда раньше не видел. Наверное, кровь на лице виновата.
Келиз засмеялась, хотя слезы еще катились по щекам. — Вы двое… вы не сложите титулы, они стали клеймами на душах. Неужели вы бросите меня?
— Приглашаем идти с нами, — сказал Геслер.
— Куда?
— Думаю, на восток.
Женщина отпрянула.
— Ты же оттуда, не так ли? Келиз?
— Да, — шепнула она. — Из Элана. Но Элана больше нет. Я последняя. Смертный Меч, не смейте выбирать это направление. Вы погибнете — все вы. — Она указала на Гриба и Синн. — Даже они.
Матрона произнесла: — Итак, вот и наш путь. Мы будем охранять вас всех. Ве’Гат, К’эл, Дж’ан. Гу’Ралл, который еще живет, еще служит. Мы станем вашей стражей. Вот новый путь, предвиденный матерью. Путь возрождения.
Люди, приветствуйте нас. К’чайн Че’малле вернулись в мир.
Сулькит услышала ее слова, и что-то шевельнулось в душе. Она была Часовым Дж’ан, когда хозяин в том нуждался; но теперь он пропал, и Сулькит по праву становится Матроной.
Не наступило еще время, чтобы возвестить о себе. В ней зреют древние семена; перворожденные будут слабыми, но тут ничего не сделать. Со временем сила может вернуться.
Ее хозяин пропал. Трон пуст, лишь глаз одиноко красуется в изголовье. Она одна осталась в Кальсе.
В камень Укорененного сочится жизнь. Странная, чуждая жизнь. Ее плоть и кость — скала. Ее разум и душа — свирепая мощь веры. «Но разве мы иные?» Она еще подумает над этим вопросом.
Он пропал. Она одна. Но всё хорошо.
— Я потерял его. Снова. Мы были так близко… но теперь его нет.
От этих слов замерла вся цепочка, словно потеря Маппо заставила иссохнуть все иные стремления.
Близняшки подошли ближе к неупокоенному волку. Финт боялась, что смерть сумела очаровать их, затянуть в свое мрачное царство. Девочки говорили о Туке. Они крепко вцепились пальчиками в шкуру Баалджагга. Мальчик спал на руках Грантла — ну кто бы поверил? Да ладно, в этом здоровяке есть что-то… она готова поверить, что он мог бы уже быть отцом сотни детей — к ужасу мира, ибо от такого папаши… Нет, за спиной Грантла трагическая любовь. Едва ли уникальный случай. Но потеря этого мужчины наводит грусть на всех.
«Ах, думаю, мне просто захотелось очутиться в его тени. Мне и половине всех женщин. Ох ты, глупая Финт».
Сеток окончила беседу с Картографом. — Буря, что на юге, не стала ближе. Уже хорошо.
Финт потерла шею и вздрогнула от боли. — Хотя бы дождь прошел.
— Если это дождь.
Финт искоса поглядела на девушку: — Я заметила, как ты переглядывалась с Грантлом. Между вами какая-то искра перебежала при словах о буре. Выкладывай.
— Это не буря, а битва. Худшие виды магии. Но она кончилась.
— Кто бился, Сеток?
Девушка покачала головой: — Так далеко… И хорошо, что нас там не было.
— Похоже, нам больше некуда идти.
— Еще найдем куда. Но пока оставь его одного, — сказала та, кивая на Маппо, стоявшего в стороне недвижно словно статуя. Уже слишком долго.
Амба был около волокуш, на которых везли его брата. Джула еще не отошел от края смерти. Чудная Наперстянка почти не умела исцелять. Пустоши не питают магию, заявила она. Все еще остается шанс, что Джула умрет. Амби встал на колени, закрывая лицо брата ладонью от солнца. Он казался очень юным.
Сеток пошла к лошади.
Финт со вздохом огляделась.
И увидела всадника. — Компания, — сказала она громко, привлекая всеобщее внимание. Все, кроме Маппо, среагировали, поворачиваясь и поднимая головы.
Сеток вскрикнула: — Знаю его! Это Ливень!
«Еще одна пропащая душа в сообществе заблудших. Приветствую».
Одинокий мерцающий огонек костра означал стоянку. Иногда кто-то заслонял его, проходя мимо. Ветер не доносил ни звука. Среди собравшихся путников — горе и радость, тоска и теплота новорожденной любви. Так немного смертных, но вся полнота жизни окружила огонек.
