Танцующая с Ауте. Трилогия - Парфенова Анастасия Геннадьевна (книги серия книги читать бесплатно полностью txt) 📗
– Хранительница…
Перебила недовольно-согласным взмахом ушей. Выдернула руку. И в тот момент когда враг расслабился, смакуя маленькую победу, спросила:
– Быть может, древнейший, вам что-нибудь говорит имя Ийнэль?
Лидер Атакующих, при том что его самоконтроль был, без всяких сомнений, безупречен, редко когда утруждал себя необходимостью применять его. Эль-ин вообще думают и чувствуют с полнейшим равнодушием к тому, кто об этом знает и какие из этого сделает выводы. Благо выводы в девяноста случаев из ста оказываются неверными. Но сейчас древний не позволил себе даже легкого цветового смещения в ауре, которое обычно свидетельствует о том, что сенсорный раздражитель зарегистрирован мозгом. Ничего. Будто и не слышал.
И это меня испугало.
– Леди тор Дериул-Шеррн, будьте добры передать вашему консорту, что мне хотелось бы с ним поговорить. В любое удобное для лорда арр-Вуэйн время.
Вот теперь стало действительно страшно. И даже не потому, что древнейший только что фактически подтвердил связь Аррека с алчущим моей крови темным эльфом. Просто до сих пор всякий раз, когда Аррек и Зимний оказывались наедине, это заканчивалось бо-ольшой дракой. С тяжелыми ранениями. Дуэли до смерти я запретила едва ли не первым своим указом, но как прикажете запретить пьяные потасовки?
Зимний посмотрел на меня и… как-то… Улыбнулся? Невероятно. Промелькни это выражение на чьем-то лице, оно выглядело бы как попытка успокоить.
Раз уж такое мерещиться начинает, надо срочно брать себя в руки.
– Как сегодняшний инцидент отразится на наших отношениях с Темными Дворами?
Министр иностранных дел на мгновение задумался.
– Да никак. Дальше портиться там уже нечему. И то ладно.
– Проконтролируйте оливулца по имени Ворон Ди-094-Джейсин. Мягко. Он, конечно, знает много того, что лучше забыть, но он мне нужен.
В фиалковых глазах вспыхнули и завертелись серебряные звездочки, мои ноги обдало леденящим сквозняком. Не любил Зимний обходиться с оливулцами «мягко».
Бедняга. Но жизнь состоит из череды разочарований, не так ли? Это я не произнесла вслух, но была уверена, что мысль Зимний уловил.
– Да, регент. – И скрежетание зубов стало музыкой для моего измученного сердца.
– Кстати о воронах. И прочих пернатых. Что вы знаете о самодеятельности Тэмино тор Эошаан?
Неопределенный жест белоснежных ушей, прикрытых белоснежными же волосами. Больше, чем я. Кто бы сомневался.
– Оценка?
– Не мне стоять на пути Матери Обрекающих.
Читай: я пока одобряю ее «самодеятельность».
– Точнее.
– Пусть продолжает. Но рекомендовано более пристальное изучение.
Хорошо. Я прикрыла глаза, пытаясь найти внутри себя что-нибудь из разряда предвидения. Совещания с Зимним, хотя львиная доля времени уходила на склоки и завуалированные (или не очень) оскорбления, всегда были очень продуктивны. Все-таки древнейший – это всегда древнейший. А мерзавцами им всем положено быть по определению. Лидер Атакующих блестяще справлялся со своими обязанностями, коих я навалила на него без всякой меры. Он даже умудрялся как-то обуздывать свою ненависть к человечеству в целом, и оливулцам в частности, вполне убедительно играя «строгого, но справедливого» эльфийского лорда.
Но сейчас проблема была в другом. Зимний – отец Лейри. Беззаветно ей преданный. Или же откровенно ею манипулирующий, это как посмотреть. Суть в том, что он не мог не знать о моем путешествии к d'ha'meo'el-in. Его подробностях и его последствиях (по крайней мере в общих чертах). И будучи гораздо более сведущ в обычаях темных, не мог не предвидеть, что те попытаются наложить на меня лапу.
Я, конечно, не сомневалась, что и Лейруору и Зимний действуют на благо эль-ин… И Лейри понимает в этом благе больше, чем я…
Ледяная волна взмыла по ногам, заставляя кожу покрыться серебристой изморозью, накрыла с головой. Дыхание перехватило, в легкие впились тысячи миниатюрных иголочек – холодных, таких холодных. Глаза пришлось закрыть, спасая их от мороза. Зимний был в ярости.
Не буду в ответ швыряться энергией, не буду. И молниями, и огненными шарами, и заклинаниями. В конце концов, я уже взрослая, зрелая эль-ин, я переросла тот период, когда лучшим аргументом в споре кажется большая дубинка. Или очень большая дубинка.
И даже очень-очень большая дубинка.
Буду выше этого.
Но, Ауте, как же иногда хочется «унизиться»!
– Уймитесь, эль-лорд. Это меня полчаса назад чуть не утащили в Бездну прямо у вас из-под носа, а не наоборот. Имею право думать, что хочу.
Я осторожно открыла измененные для более низких температур глаза. Зимний, казалось, стал выше и тоньше. Его глаза превратились в сумасшедший серебряно-фиалковьй водоворот, волосы разметались по плечам, раздуваемые невидимым (но холодным) ветром, крылья затопили все помещение молочно-белой яростью. Да, мысль, не высказанная вслух, не является оскорблением, но не будь я Хранительницей, вызов на (запрещенную) дуэль был бы уже брошен.
А я продолжала все так же спокойно, равнодушно его разглядывать – и постепенно ярость стала стихать. Древний измерил меня взглядом – презрительным, но подчеркнуто асексуальным. Он еще не настолько сошел с ума, чтобы бросать намеки с чувственным подтекстом при свидетелях.
Зимний был моей Роковой Ошибкой Молодости. В некотором роде. Двадцать лет назад у нас была ночь бурной любви, до сих пор отзывающаяся во мне яростью, смущением и еще раз яростью. И не важно, что то была не совсем «я», не важно, что Зимний влип в историю не совсем добровольно. Смущение оставалось. Ярость – тем более.
Надо отдать Зимнему должное – использовал этот козырь в наших постоянных стычках он только в состоянии полной невменяемости и когда поблизости не было никого постороннего. Нельзя сказать, чтобы это помогало. В первые два раза, когда мерзавец позволил себе понимающие ухмылочки, сдобренные недвусмысленными намеками, я всего лишь превращалась в берсерка. Приходила в себя, удерживаемая всей пятеркой северд-ин, а позже выслушивала душещипательные рассказы, как меня отдирали от горла ошарашенного древнего.
Третий раз… О, это был просто шедевр! Я не стала на него набрасываться. Я просто села на пол и разревелась. Демонстрируя всему миру (и пролетавшим мимо эль-ин) эмоциональную палитру несправедливо обиженного ребенка.
С Зимним потом две недели не разговаривали даже в его собственном клане…
Вот и сейчас древнейший предпочитал беситься, не переходя определенных границ. А еще говорят, что старую собаку нельзя обучить новым фокусам.
И все-таки, если Лейри срежиссировала мое похищение темными…
– АНТЕЯ!!! – Зимний рявкнул так, что даже онн испуганно подпрыгнул. Я удивленно моргала – не часто лидер Атакующих снисходил до того, чтобы называть Хранительницу-регента по имени Точнее – вообще никогда. Совсем никогда.
Он вдруг шагнул, преодолевая разделявшее нас расстояние, схватил меня за плечи. Как следует тряхнул Бело-белая кожа почти светилась снежным бешенством.
«Не смей думать, что если ты окажешься в когтях у темного короля, это будет на благо эль-ин, дура! Слышишь? Не смей!!!»
Сказать, что я была удивлена, значит, сильно преуменьшить. Мне потребовались целых две секунды, чтобы прийти в себя (то есть прекратить размышлять на темы: а что будет, если меня поймают темные? что будет, если подданные позволят темным меня поймать? что будет, если я сама позволю себя поймать? и какую из всего этого можно извлечь выгоду?) и вмазать ему когтистую пощечину – такую, что отпечаток ладони остался на белоснежной щеке алым пятном. Сен-образ, очень громкий: «Сам дурак! » Вот и вся взрослость. Древний отпустил меня. Белые крылья яростно полосовали воздух, но руки он держал при себе.
– Прошу прощения у моего… – пауза, – …регента, – и голос, холодный, как надвигающийся на тебя ледниковый период.
– Прошу прощения у воина Атакующих, – шипение, подобающее кошке, которую дернули за хвост.
