Чернолесье (СИ) - Зимовец Александр (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Олег махнул рукой и отвернулся.
— Я уж и сны о нашем мире видеть давно перестал, — произнес он тихонько и сделал большой глоток из кружки.
— Какие они, остальные? — спросил я, чтобы хоть немного сменить тему.
— Разные, — произнес Олег. — Кто-то, как ты, думает, что отсюда можно выбраться. Обычно в первый год это проходит. Ну, а дальше… понимаешь, дальше все зависит от того, во что человек поверит. Кто поверит в то, что этот мир реален, и люди в нем настоящие — тот начинает жить по местным законам. Убивает нежить, продает трофеи, живет помаленьку. Некоторые даже семью заводят. А вот прочие… кто решил, что это все-таки игра, а люди в ней — NPC, с которыми можно не церемониться…
— Разбойничать начинают? — догадался я.
— Всякое бывает, — кивнул Олег. — Грабят, насилуют. Хорошо, что их мало. Но говорят, целая банда есть. Не здесь — на севере где-то.
— Но в Кернадале не они, да?
— Нет, в Кернадале Серега. Он, знаешь, конечно, неисправимый идеалист, но мужик умный. Может, какой хороший совет тебе даст. Я бы с тобой сходил туда, но… знаешь, неохота, честно говоря. Туда ведь если сейчас пойдешь, то застрянешь там на всю зиму. Опять все эти разговоры… нет, не хочу, иди один.
— Слушай, Олег, почему ты не захотел помочь той деревне? — спросил я. — Ты же не такой, мне кажется. Не из тех, кто в окружающих людях видит NPC.
— Всем не поможешь, — мрачно буркнул Олег. — Тебе это все пока внове, но ты еще тут такого насмотришься… Поймешь, что помогать надо тем, кто не обречен. И кто поможет тебе. Ладно, пойду я на боковую, что ли.
Отдав монетку подавальщице в грязном переднике, он поспешно ушел наверх, кивнув мне на прощание.
Глава 12
Брукмер мы с Винсом покинули три дня спустя вместе с обозом все того же Матеуса Бажана, который на сей раз гнал обратно в Кирхайм повозки, нагруженные разнообразной материей.
В день отъезда светило яркое солнце, и воздух был наполнен затухающим осенним теплом. Но уже на следующий день небо наглухо затянуло тучами, и зарядил мокрый снег. Дорога раскисла, идти приходилось по обочине, быки надрывались, вытягивая колеса из чавкающей жижи. Грязь была такая, что в одном месте я едва не оставил в ней новенький сапог, а в другом пришлось вдвоем с Винсом вытаскивать из нее испуганно блеющего барана. Кстати, Барана я назвал Джипом — слишком уж часто приходилось с ним преодолевать бездорожье.
Ночевали прямо на обочине, натянув над головами запасной плащ наподобие тента и надеясь не окоченеть за ночь насмерть. Люди Бажана ко мне привыкли, и охотно делили еду. С одним из них, командиром наемников по имени Нуту, усатым громогласным здоровяком, смахивающим на Олега на стероидах, мы время от времени даже по-дружески беседовали. Он рассказывал, как в юности плавал с купеческим коггом за пролив в вольные города, имел в каждом из них по любовнице, научился у тамошней стражи орудовать нагинатой и искривленным мечом. А теперь вот остепенился, завел в Кирхайме семью, растит детишек, и вот везет дочке деревянную куклу известного брукмерского мастера, а сыну — пистоль, совсем как настоящую, с кремнем, который искрит при ударе.
Меня он, как и Бажан, все норовил расспросить, откуда я родом и кем был до того, как вышел на Чернолесский тракт. Но поскольку я не знал, что можно говорить местным людям, что нельзя, и как вообще внятно объяснить им мое происхождение, то, в основном, или отшучивался, или ссылался на то, что дал обет забвения прошлого.
О том, что такой обет существует, я узнал, разговорившись в «Болотном змее» со странствующим монахом, совершенно синим от пьянства сквернословом и обжорой. Уплетая заказанного мной фаршированного зайца, он пересказал мне жития всех восьмерых почитаемых в местной религии мучеников, снабдив их собственными комментариями, весьма остроумными, хотя и похабными.
Рядовые погонщики, тем временем, подружились с Винсом, который, как обычно, за словом в карман не лез, и однажды я даже услышал, как он рассказывает раскрывшим рты спутникам, историю о том, как я якобы победил огнедышащего черного дракона. Не без его, Винса, конечно же, помощи. Слушатели, кажется, не слишком верили, но на меня поглядывали с боязливым интересом.
Впрочем, и Винса тоже время от времени оставляла его обычная жизнерадостность. То и дело он принимался хныкать, что зря мы ушли из теплого и чистого города в это море слякоти, что до Кернадала мы при такой погоде можем не добраться живыми, и что неплохо было бы нам вернуться.
Брукмер явно оставил у моего камердинера приятные воспоминания: чуть ли не каждый вечер он отпрашивался у меня в заведение Рыжей Мэл, где просадил полкроны, выданные ему мной в качестве жалования на месяц вперед. Постоянно норовил затащить туда и меня, но я при мысли о степени антисанитарии даже в хорошем здешнем «заведении», вежливо отказывался.
Иной раз, особенно когда холодная слякоть валила с неба особенно густо, мне начинало казаться, что Винс со своей тоской по городу не так уж неправ. Тем более, что за все время пути, встречных путников мы встретили раза два — все нормальные люди сидели по домам и грелись у очагов.
Идти вместе с обозом нам предстояло дней десять — после этого мне нужно было свернуть на дорогу, ведущую в Кернадал. Пропустить нужный поворот я не боялся: до сих пор мы не встретили ни одной дороги, отходящей от Чернолесского тракта вправо. Как уверял меня Олег, таких дорог больше и не было: через несколько миль справа начиналось уже Чернолесье, и тамошняя нежить время от времени доходила до самого тракта. Помимо Кернадала, человеческих поселений в Чернолесье не было.
Мы ехали уже больше недели, и, по моим прикидкам, до нужного поворота должно было оставаться совсем немного, когда ехавший впереди на лошади разведчик прискакал во весь опор взволнованный и сообщил, что за крутым поворотом путь перегородило поваленное дерево, а рядом с ним стоят какие-то люди, в кольчугах и при оружии.
Старик Бажан вздохнул, скривился и потер щеку с таким видом, словно у него разболелся зуб. Нуту взялся за рукоять меча, а погонщики быков подтянули поближе свои топоры.
Минут через десять в мареве моросящего дождя действительно показались фигуры заросших людей, вооруженных мечами и арбалетами. У двоих имелись также аркебузы. Всего их было человек десять — больше, чем наемников Нуту.
— Вы кто такие? — осведомился у них Бажан, когда мы приблизились.
— Смиренные слуги Вседержителя, братья Ордена Мученика Иеремии, — хрипло отозвался один из бородачей, рослый, с черной повязкой на правом глазу. На монаха он был похож примерно так же, как я — на Филиппа Киркорова. Настоящих здешних монахов — бритоголовых, толстых, вечно бормочущих молитвы — я немало видел в Брукмере. Даже сходил однажды ради интереса на богослужение.
Впрочем, иеремиты и не были монахами, на самом-то деле. Это были те самые заморские наемники, что захватили некогда власть в Брукмере, а теперь, когда их оттуда выбили, ошивались по окрестным лесам. За неделю в городе я наслушался рассказов о них — от некоторых кровь стыла в жилах. Кажется, никто в городе особенно не жалел о том, что их прогнали.
— Почему дорогу перегородили? — осведомился Нуту, красноречиво держа руку на эфесе меча.
— Потому что здешняя земля орденская, а за проезд десятина требуется, — спокойно ответил одноглазый. — По десять крон с повозки и из товаров — что возьмем.
— Не многовато ли? — спросил Нуту. Он выдвинулся вперед, заслоняя стоявшего рядом Бажана. Люди его также постепенно подтянулись вперед.
— А коли многовато, так езжайте другой дорогой, — пожал плечами одноглазый. Его люди, в свою очередь, выстраивались полумесяцем за его спиной, а стрелки, не слишком стесняясь нас, заняли позиции за деревьями.
— Его Величество повелел на Чернолесском тракте таможен не ставить, — произнес Нуту. — Вам что, королевский указ не писан?
