Паинька и Пай (СИ) - Леровая Инга (бесплатная библиотека электронных книг .TXT, .FB2) 📗
— Смотри, Пай, — Лимми влетела взбудораженная, держа на ладони сережку. — Она сама отпала. Валялась на полу.
— Что это значит? — Пай взял сережку у Лимми и ткнул под нос Гилдерину.
— Это четвертая причина. А ты еще и за одну толком не рассчитался, — Гилдерин захохотал, но быстро заткнулся, лежа смеяться было неудобно.
— Не хочешь, значит, по-хорошему, — Пай быстро отвязал колдуна от кресла и перекрутил шнурами как гусеницу. И снова заткнул рот.
— Может, его в сарай? — Лимми не простила Гилдерину то, что он хотел превратить Пая в обычного пса. — Пусть посидит на цепи, подумает о жизни.
— Лим, да ты голова, — Пай закинул себе на плечо колдуна и быстро пошел к сараю. Лимми побежала следом. Ей было интересно, сработает ли ошейник против колдуна. Пая ошейник держал и в псовой, и человеческой ипостасях. Есть ли человеческая ипостась у колдуна?
Гилдерин не верил, что с ним поступят настолько неуважительно. Что эти двое совсем его не боятся и посмеют приковать. Сарай с ошейником достался Гилдерину от прежнего хозяина, его учителя. Тот держал на этой цепи свою служанку Васильку много лет. Мальчиком Гилдерин прибегал сюда, приносил еду. Однажды кошка все-таки вырвалась на свободу, перегрызла артерию на шее хозяина, когда тот спал, и сбежала. Учитель истек кровью. Когда утром Гилдерин осторожно заглянул в его спальню, он был уже мертв.
Гилдерин стал новым хозяином. И он отлично знал, в чем еще смысл ошейника, кроме как держать на цепи. Ошейник лишал разума и свободной воли. У того, кто долго был закован, оставались лишь инстинкты. Пропадала совесть, стирались моральные границы, иначе протекали жизненные процессы. Гилдерин не боялся ошейника, ведь Василька сумела вырваться, значит, и Гилдерин сможет сбежать. Надо только усыпить бдительность Пая. Потом Гилдерин отомстит. Он уже придумал как разлучить эту пару, он сможет. Ему лишь надо захотеть этого больше жизни.
Лимми замерла у входа в сарай, входить внутрь ей не хотелось. Слишком памятно, как она плакала здесь от страха и отчаяния, как боялась за Пая и умоляла его очнуться. Пай тоже не стал рисковать, он опустил Гилдерина на землю и закатил внутрь. Как хищник, долго карауливший добычу в засаде, ошейник кинулся на колдуна и мгновенно защелкнулся на его шее. Гилдерин обмяк и закрыл глаза.
— Не слабо, — ошеломленный Пай попятился. Он был в беспамятстве, когда заковали его, и сейчас он ярко представил, что почувствовала Лимми, когда увидела его безучастным псом. — Лим, любимая, отойди подальше.
Пай развязал колдуна, освободил ему рот, слегка опасаясь, что Гилдерин начнет выкрикивать заклинания и ругательства, но колдун лежал неподвижно и, как будто, заснул. Не верилось, что Гилдерин сдался так быстро, колдун был хитер. Пай взял задумчивую Лимми за руку и повел к избушке. Торчать в сарае не было смысла.
— Мы освободим его, потом, — Пай ободряюще улыбнулся Лимми. — Просто нам нужно время без топора над головой. Поживем спокойно. Все обдумаем.
— Я не сказала тебе, Пай, что тогда, во сне, Василька очень хотела посадить на цепь старого колдуна и его ученика, — Лимми думала о своем, а вовсе не жалела Гилдерина. — Получается, что ее желание сбылось. Если она жива, ей, наверно, стало легче. Как ты думаешь, можно такое почувствовать? Что твое желание о мести исполнилось.
— Я не знаю, Лимми. Наверно, можно. Судя по всему, это была непростая кошка. Если сумела освободиться.
— Пай, ты хотел, чтобы я стала собачкой, твоей самкой, — Лимми вскинула глаза на Пая. — Я ей стала. На минутку.
— Это было очень красиво, — Пай обнял Лимми. — К чему ты это, Лим? Гилдерин сказал, что ты отраж. Ты знаешь, что это такое? Мама тебе говорила?
— Нет, она не говорила. Но я, кажется, догадываюсь.
— Что, Лим? Что ты поняла? Скажи мне. Это очень важно. Для нас важно, — Пай пытливо заглянул в глаза Лимми, но она смотрела в другую сторону. Лицо ее было растерянным и немного испуганным.
Пай повернул голову за взглядом Лимми. У крыльца избушки стояли трое. Женщина и мужчина в годах, наверно, супруги. И парень, похожий на мужчину. Они не решались зайти внутрь, терпеливо ждали, когда их позовут. Пай вспомнил себя. Когда он приходил к Гилдерину, он также топтался на пороге, не смея постучать или крикнуть. Но почему Лимми так испугалась? Она, что, знает этих людей?
— Лим, что с тобой? — Пай обнял ладонями любимое лицо. — Лим, не молчи. Не рви мне сердце.
— Ты хотел найти своих родителей, да, Пай? — Лимми грустно улыбнулась. — Это твои родители. Посмотри внимательно. Это они, точно. Они были в том доме, где я ночевала, я тебе рассказывала, помнишь? Они тоже хотели найти тебя. И нашли. Иди к ним, Пай.
В первую минуту Пай не понял, о чем говорит Лимми. Какие родители? Такого слова в жизни Черного Пса нет давным-давно. Даже когда Пай пришел к Гилдерину узнать о них, он предпочел свою судьбу. Еще в приюте он выплакал всю боль сиротства, перестал рассчитывать на чью-то помощь и потому выжил и преуспел. Зачем сейчас ему родители? И почему Лимми погрустнела? Настроение и чувства Лимми волновали Пая гораздо больше, чем претенденты на родителей.
— Лим, прошу тебя, скажи, что с тобой? — на сердце Пая легла незнакомая тяжесть, он не видел врагов, никто не нападал, не угрожал, но поведение Лимми пугало его.
— Все хорошо, Пай. Я рада, что нашлись твои корни.
— Лим, мне не нужны мои корни, если при этом ты отдаляешься от меня.
Они медленно шли к избушке, женщина у крыльца взглянула на них раз, другой, и вдруг кинулась к Паю, громко крича. А ее спутники переглянулись и тоже шагнули навстречу.
— Ридан, мальчик мой, ты жив! Я знала, я верила. Я твоя мама, сыночек. Ты приходил в свой дом, да? — женщина плакала, тормошила Пая, гладила по волосам, по лицу. Оглядывалась на своих спутников, приглашая их присоединиться. — Боже, у тебя уже седая прядка. Как ты жил, Ридан, все эти годы, как ты жил?
Пай стоял столбом, не отталкивая женщину, но и не делая попыток обнять ее. Он не любил драматических разбирательств, истеричные крики женщины, назвавшейся его матерью, резали ухо. Пай взглянул на Лимми. Она чуть отошла и смотрела спокойно, стараясь не мешать. Пай шагнул к Лимми, хватаясь за нее как за спасительную соломинку. Без Лимми сразу становилось холодно на душе.
— Это моя жена Олимпия, — невежливо прервал Пай поток бессвязных слов.
— Ты женат, Ридан? — неподдельное удивление на лице женщины разозлило Пая.
— Меня зовут Пай. Мне тридцать пять, если вы забыли.
— Что ты, конечно, я помню, сколько тебе лет. Тебя украли совсем крохой, прямо из колыбельки. Гилдерин, он помогал, искал. Мы просили его об этом. Он настроил защиту дома на твою кровь. И когда ты пришел, дом тебя принял. Дал нам знать. Мы так рады, — женщина перестала плакать, призывно махнула рукой, и мужчины подошли ближе. — Я Августа, это твой отец, Дан, а это твой брат.
— Ксен, — представился брат, мельком покосившись на Пая и тотчас переводя взгляд на Лимми. — Какая красивая у тебя жена, Ридан. Юныя и красивая.
— Здесь какая-то ошибка, я не могу быть вашим сыном, миледи, — Пай внимательно оглядел женщину. Она не оборотень, она не может быть его матерью. Или это просто ему не хотелось такой матери, которая не уберегла свое дитя. Он мог бы обратиться и разобраться с запахами, но не хотел оставлять Лимми одну против них.
— Ты в нашу породу, сын. Твой дед был псом, мы унаследовали его дар, ты и я, — вступил в разговор мужчина, догадавшись, что смущает Пая. — Ты не веришь нам на слово, это нормально. Но мы предоставим тебе все доказательства, что ты наш сын. И нам лучше уйти отсюда. Спокойно разобраться. Усадьба недалеко.
— Неловкая ситуация, — засмеялся Ксен. — Мы пришли сюда узнать, почему сработала защита, а нашли тебя. Уже то, что дом принял тебя, говорит о нашем близком родстве.
— Я не был в доме, — Пай не совсем верил в то, что говорили эти люди, хотя отметил внешнее сходство с ними. — Дом принял Лиману, а вовсе не меня.
