Близится утро - Лукьяненко Сергей Васильевич (лучшие книги .TXT) 📗
– Ждите здесь, – сказал Петер и отошел к одному из старших возчиков. Вначале разговор у них шел вяло, возчику явно было недосуг общаться с любопытным молодым человеком. Потом из рук Петера перекочевала к возчику мелкая железная монета, и тот сразу обрел любезность. А уж после пятиминутного разговора, в ходе которого возчик то и дело таращился на нас, он вообще стал самой любезностью.
– Что ты ему наплел? – спросил я, когда Петер вернулся к нам. Юноша слегка смутился:
– Ну… я сказал, что вы – богатый купец из Лютеции. И что ваша жена сбежала от вас с германским офицером, прихватив с собой сынишку и старую верную служанку. Вот вы, с вашим папашей, ее и ищите, чтобы вернуть домой.
– Так ты меня рогами украсил? – ужаснулся я.
– Украсил, – сознался Петер. – Но это самая лучшая история, которую можно было придумать. Германцев у нас не очень-то любят, скорее уж к вам симпатией проникнутся.
Я махнул рукой. Ну что ж тут поделать – буду в глазах возчиков рогоносцем…
– Не нанимали здесь экипажей подобные люди, – продолжал Петер. – Никто не помнит ни здоровенного офицера, ни подростка, ни молодой красивой женщины…
– Петер, насколько тебе легко ходить? – спросил неожиданно Антуан.
Петер заколебался:
– У меня больше нет боли, его преосвященство исцелил меня…
– Боли нет, а хватает ли сил?
Петер покачал головой.
– Нет. Если честно, то я едва стою на ногах.
– Найми экипаж, – предложил Антуан. – Я тоже не в силах весь день бродить по городу.
Через четверть часа мы выехали с каретного двора в уютной двуколке. Втроем в ней было чуть тесновато, но не слишком. Возчик, вначале неодобрительно воспринявший распоряжение ездить по другим каретным дворам – видно, недолюбливал конкурентов, был посвящен в историю, и даже сказал мне что-то с явной симпатией.
– Он рекомендует вам выгнать жену из дома с позором, служанку отдать под суд, на офицера написать петицию префекту, а ребенка забрать с собой и далее воспитывать в строгости, – перевел Петер.
– Не премину так поступить, – согласился я.
Что может быть лучше прогулки по красивому городу, в хорошую погоду и в экипаже? Ветерок приятно обдувал лица, Антуан, устроившись поудобнее, достал фляжку с галлийским коньяком и пустил ее по кругу. Мы подъезжали к одному каретному двору за другим. Петер выбирался, шел разговаривать с возчиками – каждый раз излагая душещипательную историю об изменнице-жене. Я получал свою порцию советов – самые кровожадные даже предлагали побить беглянку камнями, как некогда было принято у иудеев. Но выйти на след мы никак не могли.
К вечеру мы обшарили всю Буду и Обуду. Оставался Пешт, но это была работа на целый день. На каждом каретном дворе, где мы побывали, Петер от моего имени обещал большое вознаграждение – если вдруг обратятся подходящие под описание люди. Адрес он оставлял свой.
– Думаю, стоит поесть и возвращаться по домам, – сказал Антуан. – Продолжим завтра.
– Еще один каретный двор, это совсем рядом, за мостом, – предложил Петер.
Я пожал плечами. Моя вера в удачу уже иссякала, но почему бы и не проверить до конца? Сколько раз уже со мной случалось, что именно последняя попытка приносила удачу? Уж было решишь, что замок не открыть, но на последний раз попробуешь – и получается. Смиришься, что старая карта лжет, а попытаешься напоследок заново ориентиры просчитать – и находишь вход в забытый всеми древний храм.
Последняя попытка – она часто удачу приносит.
Этот каретный двор производил хорошее впечатление. Длинные ряды конюшен, причем оборудованных по последнему слову науки – навозом почти не воняло. И экипажи здесь казались поновее и посимпатичнее, чем в других местах, многие – на каучуковых колесах, с мощными ацетиленовыми фонарями. Обслуга, видно, тоже была вышколена строгими хозяевами – здесь Петеру пришлось очень долго общаться с возчиками и потратить не меньше трех железных марок. Наконец он вернулся, виновато разводя руками:
– Нет, не появлялись…
Мы снова пересекли Дунай, проехав по украшенному многочисленными цветными фонариками мосту. Проехали по набережной, мимо горы Геллерта, мимо чудовищной скульптуры епископа, раздирающего бочку, остановились у гостиницы.
– Приезжай завтра, Петер, – сказал Антуан. – Если будешь хорошо себя чувствовать, конечно.
Юноша улыбнулся:
– Я не чувствовал себя так хорошо уже больше полугода! Я приеду с самого утра.
– С самого – не надо, – попросил я. – Часам к девяти, Петер.
Портье при нашем появлении разве что рукавами пол не вымел. У меня никаких сомнений не было, что слух об исцелении умирающего сына Ференца уже облетел всю прислугу. Вот и на нас, пусть мы всего-то упрямые иудеи, истинной веры не знающие, падал отблеск епископской славы. Даже запустили паровой лифт, по причине позднего времени уже не работавший, и мы поднялись на свой шестой этаж в грохоте и перестуке машинерии. Парнишка, управлявший лифтом, испуганно смотрел на сигнальный флажок в стене – верно, боялся, что давление пара в остывающем котле упадет окончательно и почетные гости застрянут между этажами.
Но лифт выдюжил.
Шестой этаж был почти что весь отдан в наше распоряжение. Даже коридор здесь был устлан дорогим османским ковром багрового цвета, с пышными кистями и густым плотным ворсом. Хороший ковер, по такому хоть в сапогах топай – шагов не слышно. Самый огромный и роскошный номер принадлежал Жерару, два номера попроще – мне и Антуану, еще два – может, лишь чуть уступавшие убранством, монахам-охранникам. Один из них, Луи, как раз стоял в коридоре и задумчиво крутил в пальцах святой столб, сделанный из твердого красного дерева. Ох, есть у меня подозрение, что эта прочная палочка длиной в локоть служит ему не только символом веры, но еще и оружием. Уж больно ловко перекидывает между пальцами – мастера китайских единоборств позавидуют!
– Вечер добрый, заблудшие братья, – поприветствовал нас охранник. Меня это обращение коробило, но что уж тут поделать – не скидывать же маскарадные одеяния?
– И вам доброго вечера, – смиренно сказал я. – Вернулся ли его преосвященство Жерар Светоносный?
– Он отдыхает у себя. – Луи закрутил святой столб особенно лихо, я даже засмотрелся. – Но просил, если вы не слишком устали, заглянуть к нему.
– Не преминем, – сказал Антуан. – Лишь смоем с себя дорожную пыль.
Луи одобрительно кивнул. Крутанул столб совсем уж залихватски – и получил концом по подбородку.
– Дай, – не удержался я. – Смотри, святой брат, тут надо перехватывать между большим и указательным пальцем, тогда не выскользнет.
Луи потер подбородок, попробовал – и восхищенно посмотрел на меня.
– Да… но потом трудно перекинуть в основной хват…
– Почему трудно? – возмутился я. – Вот так, гляди…
Я снова взял у него святой столб, закрутил и показал, как перейти от тычка в челюсть к удару наотмашь по шее.
– Подожди-ка, давай медленнее! – загорелся Луи.
Под крайне неодобрительным взглядом Антуана мы с Луи по очереди покрутили столб.
– Длиннее надо делать, – сказал я. – На ладонь хотя бы.
– Так если длиннее, то это уже не святой столб, это обычная дубинка получится… – огорченно откликнулся монах. И тут же густо, будто девица, покраснел. Сообразил, что иудей учит его, как святым столбом драться!
– В дороге чего только не случается, – объяснил я. – Честному торговцу надо уметь за себя постоять. Меня один знакомый китаец научил на палках драться. А святой столб – разве он не орудие веры?
– Орудие, – согласился Луи. – Спасибо, Исаия! Хороший прием!
Антуан вздохнул и ушел к себе. Я шепотом сказал:
– Отец мой очень не любит насилия…
– Кто ж его любит? – удивился монах. – Но вера и добро должны уметь за себя постоять.
Оставив Луи тренироваться дальше, я ушел в свой номер. Может, и зря я охраннику выказал, что оружием умею владеть, но так с другой стороны – отношения улучшил…
