Сын епископа - Куртц Кэтрин Ирен (книги бесплатно без .TXT) 📗
— Прости, — пробормотал он, оставив свою затею. — Боже мой, хотел бы я знать, откуда они у тебя взялись!
Он сомневался, что Дугал его слышит, но снова и снова повторял свои извинения, разминая оцепеневшие плечи друга и дожидаясь, когда тот оклемается, пока, наконец, Дугал не пошевелился и не разогнулся достаточно, чтобы обратить к Келсону лицо с испуганными, ошеломленными глазами.
— Прости, — снова повторил Келсон, — я не хотел сделать тебе больно. Мне действительно очень жаль. Ты как? Ничего?
Дугал кивнул, словно пьяный, и с помощью короля сел, успокаивающе подняв руку.
— Это не твоя вина. Это все я. Я старался вести себя так, как ты просил, но это так трудно…
— Знаю, — Келсон отвел взгляд, вновь перебрав в памяти все мелочи, затем покачал головой и вздохнул.
— Ладно, немного нам пользы в том, чтобы вот так вот сидеть и просить прощения друг у друга. Никто не виноват. Эх, вот только жаль, что мне придется завтра с утра выехать в Кулди. — Он в надежде поднял бровь. — Ты ведь вряд ли подумываешь о том, чтобы отправиться со мной, а?
— Из-за… из-за того, что случилось?
Келсон кивнул.
— Я не могу, — Дугал проглотил комок и полуобернулся, теребя пальцами складку своего килта. — Дело в моем отце, Келсон. Сам видишь, каков он нынче. Зима еще только начинается. Я не могу оставить его здесь одного.
— А он и не будет один, — осмелился вставить Келсон. — Здесь твои сестры и весь ваш клан. Это истинная причина?
Дугал глубоко вдохнул и медленно выдохнул, стараясь не глядеть королю в глаза.
— Почти что. Если он умрет… Нет, когда он умрет… Я стану вождем клана Мак-Ардри, да еще и графом Траншийским. У меня есть обязанность перед родными. И… дела всегда осложняются, если нового вождя нет поблизости, когда проходит время старого.
Келсон, похолодев, бросил взгляд на постель, возвышавшуюся рядом с ними, хотя отсюда и не было видно спящего.
— Каулай близок к смерти?
— Я здорово сомневаюсь, что он протянет до конца зимы, — спокойно произнес Дугал. — На вид-то он крепок, но сердце… Ладно, скажем так: будь он лошадью, я бы усыпил ее месяц назад. И еще… С головой тоже кое-что неладно. Он даже говорить не мог некоторое время после того, как ему отказали ноги, хотя речь восстановилась несколько месяцев спустя.
— Мне искренне жаль.
— Мне тоже, — Дугал издал обреченный вздох. — К несчастью, это ничего не меняет. Я сомневаюсь даже в том, что твои деринийские целители могут много для него сделать. А я могу хотя бы оставаться с ним до конца, если это возможно. Конечно, если он переживет эту зиму, у меня будут другие сложности, А весной моё место будет подле тебя, во главе ополчения Мак-Ардри. Но об этом мы станем беспокоиться не раньше, чем что-то случиться, — с воодушевлением заключил он. — Что до остального, давай тоже не беспокоиться до поры. Ладно?
Неуверенно пожав плечами, Келсон поднялся и помог Дугалу встать на ноги.
— Если ты желаешь. Как бы мне ни хотелось, чтобы ты находился при дворе нынешней зимой, я, безусловно, не могу оспаривать причин, которые удерживают тебя здесь. Я не считаю, что требуется по-настоящему спешить из-за… из-за того, что недавно случилось. Что бы ни происходило у тебя в голове, это, вероятно, уже некоторое время шло, как идет, и я сомневаюсь, что многое переменится, если мы подождем до весны, чтобы узнать больше.
Они с Дугалом молча вернулись обратно, к сиденью в нише под окном. Там Келсон раскрыл ставни и стал глядеть на море, глубоко вдыхая соленый воздух. Дугал молча стоял рядом с ним.
— Если рассуждать стратегически, вряд ли что-то важное случится до весны, — продолжал король несколько секунд спустя. — Посмотри-ка. Вот уже назревают бури. Еще месяц — и дожди вдвое увеличат время поездок к этой части королевства. А два месяца спустя, снега увеличат его еще вдвое. Даже твой кузен Ител, как бы он ни жаждал престола, не сможет передвигать сколько-нибудь боеспособные войска в таких условиях. Нет, у нас — целая зима, чтобы решить, как с этим справиться. Возможны кое-какие незначительные местные беспорядки, но — никакой сильной угрозы еще самое меньшее — пять месяцев.
Хмуро поджав губы, Дугал бросил взгляд назад, на большую постель и человека, храпевшего под меховыми одеялами.
— Если где возникнет угроза, я там буду, мой брат, — негромко сказал Дугал и поднял правую ладонь, которую пересекал старый бледный шрам.
Это движение тронуло Келсона больше, чем почти все, что случилось нынче вечером. А у него и многое другое вызывало подобное чувство. Он в задумчивости поднял и свою правую руку и соединил белый шрам, пересекавший его ладонь с тем, что у Дугала. Воспоминание о том, как появились оба шрама, хлынуло в один миг, как если бы они вновь стояли вдвоем у священного источника, высоко на горе, обточенной ветрами, на краю Кэндор Ри. Келсону тогда было десять. Дугалу — почти девять.
— Ты уверен, что действительно этого хочешь? — спросил тогда Дугал, когда они вымыли свои грязные руки водой из источника. — Мои родные считают клятву нерушимой, если пролилась кровь. И что скажет твой отец?
— Мне безразлично, что он скажет, когда дело будет сделано, — отозвался Келсон. — Ведь он не сможет ничего изменить, верно?
— Нет. Ничто не сможет отменить клятву, пока один из нас не умрет.
— Тогда нам не о чем беспокоиться, — заметил Келсон с улыбкой. — Потому что мы с тобой будем жить вечно. Правда? — Он помолчал секунду-другую. — А что, очень больно бывает, не знаешь?
Кожа Дугала под веснушками стала чуть бледной.
— Не знаю, — признался он. — Мой брат Майкл обменялся клятвой крови со своим другом Фалком, когда им было меньше, чем нам теперь, и он говорил, что ужасно болит. Но, думаю, иногда Майкл меня нарочно пугает. — Он проглотил комок. — В конце концов, это лишь небольшой порез. Если мы хотим стать рыцарями, мы должны приучиться не бояться ран, верно?
— Я не боюсь, — парировал Келсон, вручая другу свой отделанный серебром кинжал. — Вот. Давай.
На самом деле, он здорово боялся, и Дугал тоже, но он не позволил себе даже дрогнуть, когда неумелая рука Дугала полоснула клинком по его ладони. Келсон сжал свое запястье и, словно зачарованный, следил, как наполняется кровью порез на его ладони, и отвел глаза лишь, когда его друг вложил черную резную рукоять своего кинжала в окровавленные пальцы Келсона. В шарик на конце рукояти был вправлен бледный аметист, и Келсон помнил, как кровь запятнала камень, когда он провел клинком по ладони Дугала и нанес ему рану, такую же, как у него самого.
— Повторяй за мной, — прошептал Дугал, прижав свою окровавленную ладонь к руке Келсона и обвязав их сверху платком. — Отныне ты станешь моим братом по крови до конца жизни.
— Отныне ты станешь моим братом по крови до конца жизни, — повторил Келсон.
— Призываю в свидетели все четыре Стихии, — добавил Дугал.
— Призываю в свидетели все четыре Стихии, — подхватил Келсон.
— Что, пока я дышу, я не покину моего брата во имя моей жизни и чести…
Слегка улыбнувшись, Келсон обхватил своей свободной рукой их соединенные ладони и кивнул.
— Тогда буду ждать тебя весной, брат мой, — тихо произнес он. — Исполняй свой сыновний долг нынешней зимой и храни мир здесь, в Транше, ради меня, а затем явись ко мне в Кулди, как только расчистятся перевалы.
— Приду, мой государь, — прошептал Дугал. — И пусть хранит нас Бог до той поры.
