Все могут короли - Крушина Светлана Викторовна (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗

— Какая разница?

— С тобой сегодня невозможно разговаривать.

— Привыкай, — сказал Эмиль и вытянулся на кушетке. — И учти, что ты нужен мне в храме Гесинды. Я на тебя рассчитываю.

— Давай поговорим об этом, когда ты станешь королем?

— Нет. Завтра.

— Хорошо, завтра. Теперь я могу идти?

— Иди. А я немного посплю…

Тармил встал, легкая улыбка тронула его губы, когда он взглянул на растянувшегося на кушетке принца. Не поклонившись, он направился к двери.

— Постой-ка секунду, — остановил его вдруг Эмиль. — Вот еще что… Я не хочу, чтобы ты носил эту дурацкую цепь. Сними ее.

Несмотря на бесконечное недовольное бурчание служителей Двенадцати, боги были очевидно благосклонно настроены к юному наследнику престола. Никакие внешние силы не вмешивались в планы Эмиля; после того, как гроб с телом Люкки опустили в склеп, приготовления к коронации пошли полным ходом. Впрочем, пышной церемонии Эмиль не хотел, да она была и невозможна: после ареста мэтра Алардина служители Прайоса были настроены по отношению к наследнику не слишком дружелюбно, и принудить их к соблюдению хотя бы видимости положенной церемонии удалось только силой. Эмиль вообще с охотой обошелся бы без молитвенной белиберды, но слишком уж откровенное пренебрежение традициями могло выйти ему боком. Коронованного без благословения Прайоса монарха могли объявить узурпатором и самозванцем, и как знать, не стало бы это началом гражданской войны. Смуты Эмиль не слишком боялся, но не хотел, чтобы его правление начиналось с беспорядков. У него и без того будет достаточно проблем: за полгода безалаберного правления Люкки экономика королевства серьезно пошатнулась, да к тому же почуявшие слабину не слишком лояльные, но прижатые ранее Иссой нобили начали поднимать головы. Эти головы тоже следовало вбить обратно в землю, так что батальных развлечений, полагал Эмиль, у него и без гражданской войны будет с избытком.

Сразу после погребения брата Эмиль переехал в Эдес и перевел туда же двор. Великое переселение состоялось в один день, и в том была немалая заслуга лично принца. В считанные часы он подчинил окружение своему крутому нраву, вдруг обнаружившемуся в нем. С людьми он обращался так жестко, что почти ни у кого не возникало желания перечить ему. А если вдруг находился какой упрямец, Эмиль быстро и безжалостно обламывал его с помощью ментальной магии. Себя при этом он тоже не щадил. Тармил все пытался его осадить, но скоро потерял надежду на успех. Похоже было, что Эмиль не нуждался ни в чьих наставлениях и советах. И откуда что взялось?

Приказу касательно переезда в Эдес не подчинились только два человека: принцесса Алмейда и супруг ее принц-консорт Эдмонт. Принцесса, бледная до синевы, с исплаканными глазами, в черном платье и черной головной накидке похожая на старуху, заявила, что намерена остаться рядом с могилой сына и предаться скорби. На Эмиля она смотрела так, будто не видела его. Они находились в будуаре принцессы, где прямо во время разговора происходили изменения: молчаливые бесшумные слугу меняли яркую драпировку стен на черную и темно-синюю, изукрашенную черным шелковым шитьем. Похоже было, что принцесса решила похоронить себя заживо вместе с сыном. Вся эта суета страшно раздражала Эмиля, ему хотелось прогнать слуг, но он сдерживался, мертвой хваткой вцепившись в подоконник, на который опирался. Разговор он вел стоя, да мать и не предлагала ему сесть, хотя сама сидела, бессильно откинувшись на спинку кресла и уронив руки на колени. Услышав ее: "Я остаюсь", — Эмиль вздохнул с облегчением: видеть бледное, мертвое лицо матери ему было невыносимо. Каждый раз, сталкиваясь с нею во дворце, он вздрагивал, как будто видел призрака. И очень хорошо, что ее не будет на коронации. Не хватало еще ее обвиняющих взглядов.

— Как вам угодно, — сказал он довольно холодно. — Конечно, вы можете остаться. В таком случае, прощайте, — он поцеловал бледную, полную руку матери и поспешно сбежал из ее мрачной обители.

Обвинять Эмиля в смерти брата — да и то молчаливо, одними взглядами, — осмеливалась только принцесса Алмейда. Вельможи из его окружения, может, и шептались за его спиной, но лицом к лицу держались крайне почтительно и не позволяли себе никаких намеков. Да и попробовали бы они намекнуть!.. Даже Карлота сдерживалась, хотя очевидно было, что она вне себя от бешенства. Зная ее характер, Эмиль мог предположить, что она еще попытается сунуть палки ему в колеса. Следовало как можно скорее удалить ее от двора — по возможности, отправить куда-нибудь в отдаленную провинцию. Лучше всего выдать замуж за какого-нибудь пограничного князька или тана. Имелась одна трудность: вовсе не так уж просто "выдать замуж" такую решительную и властную женщину, как Карлота, — но Эмиль полагал, что справится с этим.

Кое-какие слухи касательно преждевременной и загадочной гибели Люкки, впрочем, доходили до Эмиля. Он принимал их к сведению с тем, чтобы в дальнейшем пресечь изменническую болтовню. Сплетники должны были сурово поплатиться за свои несдержанные болтливые языки.

К назначенному Эмилем дню коронации в Эдес успевали приехать отнюдь не все высокие нобили, а лишь их малая часть. Это было Эмилю весьма на руку. Он предполагал, что поспешность церемонии, да и личность наследника престола может вызвать возмущение у представителей древних и знатных родов, а значит, мог вспыхнуть скандал. Вероятность которого была тем выше, чем большее количество недоброжелателей стягивалось в столицу.

Советом Тармила отправиться в храм Прайоса в закрытом экипаже Эмиль пренебрег: не хватало еще прятаться от подданных! Отправился верхом, хотя любопытство толпы, как и всегда, было ему неприятно. Но это было совсем другое любопытство, не то, что прежде. Впервые Эмиль ехал во главе процессии, это было новое ощущение, и весьма неуютное. Все взгляды были устремлены на него, и читалось в них отнюдь не восхищение своим будущим королем. Они меня боятся, подумал Эмиль с каким-то мрачным удовлетворением. Что ж, может, оно и к лучшему. Чем больше страх, тем больше почтения. Деда тоже боялись, хотя он и не был… колдуном.

Внутреннее убранство храма было вовсе не таким пышным, как требовали обстоятельство. Отчасти это было обусловлено недостатком времени, да и Эмиль настоял, чтобы не слишком усердствовали с украшательством. Кому нужны все эти цветы и драпировки? Гораздо больше Эмиля интересовало, на месте ли королевский венец и драгоценные перстни. Едва он вошел в храм, как взгляд его устремился к алтарю, и он вздохнул удовлетворенно: все атрибуты королевской власти покоились на бархатных подушках там, где им было положено покоиться. За алтарем маячил нынешний старший священник храма, бледный от возложенной на него высокой миссии. Назначен он был лично Эмилем после большого скандала и долгих споров. Человек этот был ничем не примечателен, кроме готовности служить новому королю. После церемонии, подумал Эмиль, заменю его кем-нибудь другим, более дельным. Но сейчас сойдет и такой.

Храм был заполнен всего наполовину, присутствовали только высшие сановники из окружения Эмиля, гильдмастера храмов Двенадцати, и некоторые высокие нобили из тех, кто успел добраться до столицы. Тармила среди присутствующих не было, как не было вообще ни одного магика. Все молчали и глядели мрачно, как на похоронах. Особо блистала среди гостей Карлота, устранить которую от участия в церемонии не удалось. Темно-алое платье ее поражало глаз пышностью, в ушах, на шее и в волосах сверкали бриллианты и рубины, но белое, с тяжелым подбородком лицо ее выражало такие чувства, которые более пристали бы не молодой даме, а воителю на поле боя: здесь были и гнев, и негодование, и презрение, и оскорбленная гордость. Взглянув на нее, Эмиль не мог удержаться от усмешки — он слишком хорошо знал это выражение. Сходство их с Карлотой было не только внешним, зачастую они испытывали одни и те же чувства, которые и проявлялись одинаково или почти одинаково.