Невменяемый колдун. Дилогия - Иванович Юрий (бесплатные версии книг .TXT) 📗
Дождавшись, когда отставной капитан вернется к нему быстрым шагом, Эль-Митолан достал из кармана легкой куртки сложенный листок бумаги и вручил со словами:
– Срочно передайте этот мой заказ кузнецу. Он должен сделать его к середине следующей недели.
– Вряд ли он справится, – пробормотал главный и единственный охранник замка, разворачивая бумагу и разглядывая чертеж. – Ведь вы его прямо завалили работой.
– Пусть возьмет себе временно еще двух помощников. Оплату я им гарантирую. – Хлеби заметил, что лицо дворецкого оживилось. – Что? Узнал агрегат для сложных тренировок?
– Конечно, узнал! Это ведь «Истукон». В Высшей королевской школе тоже подобный механический тренажер есть. Я сам когда-то на нем свою ловкость отрабатывал. Но тут у вас еще кое-что добавлено…
– А как же! Все со временем совершенствуется и усложняется.
– Но ведь «Истукон» может запросто человека покалечить. – Коперрульф оглянулся на кувыркающегося Кремона и добавил: – Особенно молодого и неопытного.
– Зато дает бесценный опыт и уникальную сноровку. У нас в Чальшаге, в свое время, тоже стоял простенький прообраз такого тренажера. Ты бы знал, как он нам пригодился! Как говорится в старой поговорке пограничников: «Тяжело с «Истуконом», зато справишься с драконом!»
– Не вижу смысла спорить с жизненной правдой. Но у нас в полку к «Истукону» подпускали только мастеров моего уровня. Не ниже.
– Вот ты этим и займешься. С первого дня следующей недели. По четыре часа ежедневно будешь учить нашего молодого Эль-Митолана отбиваться от механического чудовища. А к концу третьей недели он будет обязан за десять минут вывести «Истукон» из строя.
В ответ Коперрульф скорбно возвел очи горе, а потом с большим сомнением перевел взгляд на подпрыгивающего Кремона. Тот, уже совершенно мокрый от пота, как раз пытался сбросить со своих пальцев прилипшую и запутавшуюся Паутину.
– Забыл про дыхание? – со всей силой и неожиданностью рявкнул старший Эль-Митолан. – Лишь твое дыхание легко и быстро разрушит тобой же созданную Паутину! Дыши, дыши! Не бойся, к твоим губам она не прилипнет… А если и прилипнет, так тебе и надо! Впредь будешь знать, что на пальцы ее наматывать не стоит, а бросать сразу же, как внутри заискрится синий огонек. В каком бы положении ты в то время ни находился. Понял?
– Конечно… учитель! – подтвердил запыхавшийся Кремон.
– Ничего, – обратился Хлеби в Коперрульфу. – У него есть упорство. Значит – справится. Езжай к кузнецу.
И через несколько минут из ворот конюшни, набирая скорость, вынеслась Полночь, увозя на себе привставшего на стременах дворецкого. Кремон с завистью краем глаза проводил пронесшуюся с седоком лошадь и вновь стал прислушиваться к мерному голосу своего учителя. Попробуй тут хоть одно слово пропустить или не запомнить!
– …Итак! В первую очередь необходимо создать саму емкость. Для этого мы сначала берем…
Нельзя сказать, что сам хозяин замка не отдыхал или не отлучался по своим делам. Но, отвлекаясь от непосредственного наставничества, он давал своему ученику такой перечень заданий, упражнений, а порой и загадок, что тому только оставалось сжимать крепче зубы от злости и безысходности. И сразу же приступать к выполнению. А через несколько дней и злость сменилась лишь тупым отчаянием и продолжающим кипеть в крови упорством. Ко всему прочему голова распухала от вливающейся в нее информации. Вернее, так казалось, ибо сколько Кремон ни присматривался в зеркале к своему отражению, но выпирающих через уши мозгов так и не смог заметить. Вот только голова все-таки «распухала». Медленно, но верно. Однако плакаться Кремон и не думал, дав себе мысленно клятву вынести все трудности первого месяца обучения, чего бы это ему ни стоило.
Парень, конечно, слышал о таких методах муштры среди Эль-Митоланов от своих первых учителей, но и представить себе не мог, что все будет в такой грубой, жесткой, а главное – невыносимой форме. Правда, и рассказы эти отличались между собой. Если сравнительно молодой колдун Сонный и его престарелый коллега Витбаль рассказывали о своем курсе «молодого Эль-Митолана» со смехом, удовольствием и с некоторой долей ностальгии, то уж Карик прямо-таки краснел и впадал в бешенство при этих мысленных возвращениях в свою молодость. И вспоминал о своем учителе не иначе как с приставкой-прозвищем «Садист проклятый!». Видимо, Карика гоняли примерно так же, а то и похлеще, раз он за сто пятьдесят лет не смог забыть или специально стереть из своей памяти все те тяготы, выпавшие на его плечи из-за тирана-учителя.
Кремон тоже сделал зарубки в памяти, чтобы потом, если представится возможность, еще раз расспросить своих первых учителей и провести сравнительный анализ полученных знаний, умений и навыков. И лишь затем решить вопрос о целесообразности подобного обучения. Потому как на данный момент он был уверен: над ним попросту издеваются и пытаются привить рефлексы рабского послушания. И если бы не данное наставнику слово во всем повиноваться во время обучения, парень сразу бы выказал эту свою уверенность вслух. А так чего уж делать? Любому стыдно признаться в своем неумении, слабости и нерасторопности. А уж Кремону и подавно претили такие признания.
Поэтому он решил, что скорей упадет без сознания, чем хоть чем-нибудь – словом, жестом или взглядом – потребует себе поблажки. И даже потерял счет дням. В итоге очень сильно удивился, когда наставник однажды поздно вечером неожиданно объявил:
– Завтра выходной. Первая неделя обучения закончена. Пока никаких оценок, обобщений или подведений итогов делать не хочу. Да и бессмысленно это. Потому как в дальнейшем нагрузки будут удвоены, а то и утроены. Вот тогда и посмотрим, на что ты годен.
Но Кремону было все равно, что удвоится или утроится на следующей неделе, он едва не подпрыгнул на месте от радости. Плечи его расправились, глаза загорелись, на губах заиграла улыбка, и это не укрылось от пристального взгляда учителя.
– Мда! – пробормотал он почти неслышно. – А энергии-то у него еще порядочно осталось…
– Значит, я завтра могу прогуляться по окрестностям на Торнадо? – чуть ли не с детским восторгом спросил Кремон.
– Можешь. Но в свободное от других обязанностей время.
Заметив полное непонимание на лице своего ученика, Хлеби с иронией ухмыльнулся и стал объяснять:
– Жизнь Эль-Митолана самым тесным образом переплетается с судьбами людей, за которых он несет ответственность порой всю их жизнь. Поэтому тебе необходимо уметь решать все вопросы, связанные с их повседневными заботами. Уметь вершить суд, оказать помощь, выделить и отблагодарить лучших и достойных, наказать, а перед тем – найти виновных. Помимо этого ты никогда не должен полностью изолироваться и от простых житейских радостей, которые волнуют твоих подданных. Например, завтра в поселке – значительный праздник. И называется он «Посевной». Именно в канун этого праздника, то есть сегодня, надо замочить семена свала. А потом отпраздновать это событие. Только тогда, по местным традициям, урожай свала будет весомым и обильным.
– Да пусть себе празднуют на здоровье. – Кремон с полным равнодушием пожал плечами. – Нам-то что до этого?
– Раз не понимаешь сейчас – поймешь со временем. Да еще и найдешь ответ на свой же вопрос самостоятельно. Считай, интеллектуальное задание на завтра ты уже получил. Так, что еще?.. Ага! Ну, и утром ко мне на прием записался староста Агвана. Видимо, у него ко мне некие дела, которые мы тоже будем решать сообща. Вот. Оставшееся время можешь использовать по своему усмотрению.
– А во сколько начинается праздник?
– Через два часа после обеда.
– А прием старосты?
– В девять утра.
На лице Кремона опять заиграла довольная улыбка. Похоже, он сразу просчитал, что времени на общение со своим конем у него все же будет достаточно. Естественно, завтрак можно пропустить. Особенно если встать пораньше и соорудить себе на кухне быструю утреннюю трапезу. Да и с собой на прогулку можно любых разносолов запаковать. Да, и для Торнадо надо будет хоть чего-нибудь сладкого захватить. Вишневый мармелад давно кончился, но конь явно принял извинения своего нового хозяина и с непередаваемым великодушием съедал у него с рук сладкое угощение в виде других сортов подобного лакомства. Благо закрома тетушки Анны казались просто неиссякаемыми.
