Чужая жизнь (СИ) - Окишева Вера Павловна "Ведьмочка" (бесплатные онлайн книги читаем полные TXT) 📗
— Хочешь поиграть? — спросил он, мечтая так сжать её тонкую шею, чтобы стереть пошлую улыбку с её лица.
Схватив за цепочку, приподнял Берту над полом, видя, как страх вновь отражается в её карих глазах. У мужчины не было желания делать ей больно, но она сама выбрала правила игры, совершенно не понимая, что ставит себя в уязвимое положение.
Алиас развернул жену к себе спиной и стянул ей руки ремнём. Усадил в своё кресло, повернул к ней монитор и включил видеозапись всех собранных им свидетельств измен жены. Алиас поставил на повтор запись, а сам достал верёвку, которой не раз пользовался, развлекаясь с женой. Только в этот раз он просто привязал ошеломлённую Берту к креслу.
Видео повторилось несколько раз, а Алиас слушал краем уха стоны жены на экране и тяжелое дыхание Берты, привязанной к креслу. Она не понимала, что от неё хотел Тамино. А он и сам не знал, чего. Наверное, слов раскаяния, может, оправдания. Хоть чего-нибудь, чтобы ему было проще принять её измены. Но она молчала, глядя краем глаза на экран, следила за стоящей возле окна фигурой мужа.
— Дорогой, я хочу тебя, — капризно позвала его Берта.
А Алиас видел перед внутренним взором другую, которая, мазнув по нему взглядом, уходила по коридору станции. Светлый джемпер, протёртые джинсы. Он хотел, чтобы сейчас она была в этой комнате за его спиной. Алиас прикрыл глаза и обернулся, открыл глаза и увидел то, от чего выворачивало душу. На экране Берта стонала под синеволосым унжирцем, зовя того по имени. Сколько бы раз ни просматривал он это видео, манаукец так и не смог найти того, кому именно Берта переправила данные, которые выкрала, когда он уснул после очередной такой вот игры, привязанный к кровати.
Информация всплыла, и очень скоро, подпортив репутацию Алиаса. Он не смог оправдаться перед янаратом, который чуть не потерял очень выгодную партию оружия на основе манны. Только чудо, а точнее бдительность службы безопасности, спасли манаукцев от позора. Тамино стал искать предателя и нашёл у себя под носом. Алиас бросил взгляд на экран, на свою похотливую жену и решился.
Берта звала его всю ночь, требуя развязать, но Алиас даже головы не поворачивал. Кипя от злости, он просчитывал план. Отчаянный и, в то же время, единственно возможный для него вариант. Он завязал Берте глаза, отодвигая кресло от стола. Он долго искал в галактической сети карты, сопоставлял данные. Он пил коньяк, бродил около беснующейся Берты, которая поняла, что это не игра.
Он давал ей последний шанс, хотя его у неё и не было. Он поливал её грязный рот коньяком. Она глотала напиток, но продолжала кричать, ругаясь и посылая на него проклятия. Под утро он развязал её. Берта влепила ему пощёчину, пнула в колено и, психанув, ушла, прихватив с пола халат. Он знал, что она ушла не в спальню, которую слуги привели в относительный порядок. Взяв сумочку, которая как обычно была брошена в гостиной на журнальном столике, Берта вышла из дома.
Алиас тяжело вздохнул и разбил бутылку с недопитым коньяком о дверь, глухо застонав. Она сделала свой выбор, а он сделал свой.
Кэйт
Я держала голову Алиаса за волосы, заглядывая в его практически чёрные от желания глаза. Мы замерли, пылая желанием. Я боялась моргнуть. Он медленно встал. Я тоже. Разницу в росте компенсировал мокрый от воды диван. Кто из нас потянулся первым? Наверное, я. Кто первым поцеловал? Я. Но Алиас перехватил инициативу, увлекая своим языком в розовый мир. Я прижималась к его груди, обняв руками крепкую шею, как сумасшедшая пила мёд с его губ. Его руки блуждали по бёдрам, сжимали ягодицы. Горячая плоть тёрлась о живот, дразня, разжигая меня всё больше. Чёртов извращенец! От его губ я пьянела, теряла голову, стыд и скромность. Я теряла себя, полностью отдаваясь во власть его рук, губ, языка. Алиас первым разорвал поцелуй. Тяжело дыша, я висела на нём, спрятав лицо на его груди.
— В спальню? — хрипло спросил Алиас, а я покачала головой и поняла, что пора бежать. Куда угодно, но если останусь, то мы опять будем делать глупости!
Я отстранилась, подняла с пола платье, с трудом его надела и ушла из кабинета, втайне надеясь, что он меня остановит. Ждала его окрика или вопроса. Да хоть чего, но я, к своему позору, этого ждала!
А он промолчал. Дал сбежать, не оглядываясь. Я пришла в спальню, в ванной комнате забралась под душ, то и дело прислушиваясь в надежде, что он придёт ко мне. Но он и этого не сделал, а я почувствовала себя совсем гадко. На что я надеялась? На продолжение? Я готова ему была простить измывательства за какой-то поцелуй? Я готова… Да, я всё готова была ему простить ради продолжения, но и сама же отказалась. Гордость спорила с телом, которое распалили ласки Алиаса. Задавив в себе истерику, решительно вышла в спальню и оделась. В этот раз наряд пришлось выбирать с длинными рукавами, чтобы прикрыть следы от верёвки. Белая рубашка и строгие брюки. Под воротничок завязала коричневый в тон брюк платок, чтобы скрыть засосы.
Вошла в комнату к Эльзе, и тут же меня сбил с ног маленький ураган. Я даже ахнуть не успела. Медленно выдохнула, прикрыв глаза. Боль была адская, так как я упала ягодицами на порог, а он хоть и маленький, но железный. Пугать ребёнка я не могла. Рядом запричитала Наята, помогая встать. Я открыла глаза, заметила, как напугана Эльза, которая стояла, прижавшись к стене и спрятав руки за спиной. Генри медленно придвигался к сестрёнке. А я, медленно дыша, погладила ноющие ягодицы. Сколько сил у Эльзы? Да она сильнее взрослой женщины!
— Как вы, шия Тамино? — обеспокоенно спрашивала меня шия Гонер, а я недоумённо на неё смотрела. Может у меня что-то в голове встряхнулось? Почему она так официальна со мной?
— Наята, мы же вроде перешли на «ты», — шёпотом напомнила ей.
— Ой, простите, испугалась, когда вы упали. Мне же ши Тамино всё объяснил вчера вечером, что это временно.
— Что временно? — совсем потеряла ход мыслей Наяты.
— Ну болезнь ваша. Он сказал, что это временно, что скоро вы всё вспомните.
Я не нашлась с ответом. С трудом дошла до мягкого кресла и села в него, слабо улыбаясь детям, поманила их рукой, а сама обратилась к няне:
— Вы же вроде вчера мне поверили, что я сестра Берты, а не она. Я не теряла память, просто кто-то стёр мои данные.
Наята затравленно взглянула на меня, потом на закрытую дверь, на пороге которой я недавно сидела, чуть не воя от боли.
— Простите, но ши Тамино сказал, что не стоит вам подыгрывать. Вы должны вспомнить, чтобы вы шия Тамино, а если я поддержу вашу идею, что вы сестра…
— Поняла, — устало остановила я Наяту.
Алиас отбил у меня желание заводить друзей среди слуг. Никто мне не верит после разговора с ним. Никто. Это было больно. Я же думала, что наконец-то нашла единомышленника, сообщника, да и подругу. Но, видимо, всё это мне только показалось. Наята была верна Алиасу, а я для неё потерявшая память Берта.
— Тётя Кэйт, больно? — тихо спросил Генри.
Я покачала головой. Боль не прошла, но зачем об этом говорить ребёнку. Я протянула к нему руки, и он смело подошёл. И позволил усадить себя на колени. Эльза робко приблизилась. Я усадила её на другое колено.
— Зайка ты, Эльза. Прыгаешь как зайка! С ног аж меня сбила! — решила подшутить над девочкой, и она понуро кивнула головой.
— Это она от избытка чувств. Вы долго разговаривали с ши Тамино, она соскучилась.
— Я тоже соскучилась по тебе, Эльза. Только ты такая сильная! Ух! — с улыбкой произнесла.
— Я тоже сильный! — звонко заявил Генри и сжал руку, показывая бицепсы. Потрогала тонкую детскую руку и перекинулась с Наятой понимающими взглядами. Я поджала губы, впечатлённая тугими мышцами, которые очень скоро разовьются.
Я провела с детьми несколько часов, успокаиваясь душой. Я забыла, что хотела заняться расследованием. Махнула рукой, решив, что, когда они уснут, смогу поработать немного, а пока стоит провести время с большей пользой. Генри меня упорно называл тетя Кэйт, а Эльза — мамой. Порой они ругались, пытаясь доказать друг другу свою правоту. Я была благодарна племяннику, который единственный верил мне. Он пару раз меня гладил по волосам, когда я, склоняясь с Эльзой над планшетом, рисовала зайчиков. Я удивлённо поднимала голову и окуналась во внимательный взгляд детских глаз.
