Сарантийская мозаика - Кей Гай Гэвриел (мир книг .TXT) 📗
Его охватили изумление, предвкушение, огромная радость.
Скрытый в тени дверного проема, он наблюдал. Увидел, как Криспин отодвинул задвижку на воротах и вошел во двор. Борода и волосы у него были короче, чем когда он уехал, но в остальном особых перемен заметно не было. Мартиниан громко позвал тех людей, которые тоже ждали Криспина. Они не были подмастерьями или художниками: сейчас здесь не велись никакие работы. Двое мужчин быстрым шагом вышли из-за угла здания. Мартиниан указал в сторону ворот.
— Вот он. Наконец-то. Не могу вам сказать, сердит ли он, но всегда безопаснее думать именно так.
Оба мужчины выругались, как и он, хотя и с более искренним чувством, и двинулись вперед. Они прождали в Варене почти две недели, и раздражение их все росло. Именно Мартиниан высказал предположение, что путешественник, весьма вероятно, когда он появится, зайдет в святилище за стенами города. Он доволен, что оказался прав, хотя ему и невесело, потому что он знает, что обнаружит здесь его друг.
Стоя в дверях, он смотрел, как идут вперед два чужака, первые живые души, которым предстоит приветствовать путешественника, вернувшегося издалека. Один из них был императорским курьером, второй — офицером сарантийской армии. Армии, которая должна была этой весной вторгнуться к ним, но теперь все изменилось.
И это было самой большой переменой.
Некоторое время спустя, после того как два сарантийца официально вручили те бумаги, ради которых задержались здесь, и ушли вместе с солдатами, охранявшими их, Мартиниан решил, что Криспин уже достаточно долго просидел один у ворот, какими бы ни были полученные им известия. Он медленно встал и двинулся вперед, привычно прихрамывая из-за боли в бедре.
Криспин сидел к нему спиной и, казалось, был погружен в изучение документов, которые ему передали. Мартиниан всегда считал, что нехорошо заставать людей врасплох, поэтому еще издалека окликнул его по имени.
— Я видел твою шляпу, — отозвался Криспин, не поднимая глаз. — Понимаешь, я вернулся домой только затем, чтобы ее сжечь.
Мартиниан подошел к нему.
Криспин, сидя на большом поросшем мхом валуне, который всегда любил, посмотрел на него. Глаза его горели знакомым ярким огнем.
— Привет, — произнес он. — Не ожидал найти тебя здесь.
Мартиниан тоже намеревался отпустить какую-нибудь шуточку, но обнаружил, что ничего не может придумать. Вместо этого он молча наклонился и поцеловал своего молодого друга в лоб, словно благословляя. Криспин встал и обхватил его руками. Они обнялись.
— Как моя мать? — спросил Криспин ворчливым голосом, разжимая руки.
— Хорошо. Ждет тебя.
— Откуда вы все... О! Курьер. Значит, вы знали, что я в пути?
Мартиниан кивнул:
— Они прибыли уже давно.
— У меня был не такой быстрый корабль. И я шел пешком из Милазии.
— По-прежнему ненавидишь лошадей?
Криспин поколебался:
— Ненавижу ездить на них.
Он посмотрел на Мартиниана. Когда Криспин хмурился, его брови сходились над переносицей — Мартиниан это помнил. Старик пытался определить, что еще он видит на лице путешественника. Что-то в нем появилось новое, но что именно, определить трудно.
Мартиниан спросил:
— Они принесли новости из Сарантия? Насчет перемен?
Криспин кивнул.
— Ты мне расскажешь больше?
— То, что знаю.
— С тобой... все в порядке? — Глупый вопрос, но в некотором смысле единственно важный.
Криспин снова заколебался:
— В основном. Много чего случилось.
— Конечно. Твоя работа... хорошо получилось?
Снова молчание. Словно они на ощупь пробирались обратно, к прежней легкости.
— Очень хорошо, но... — Криспин опять сел на камень. — Она будет уничтожена. Вместе с другими мозаиками, повсюду.
— Что?
— У нового императора свои взгляды на изображение Джада.
— Невозможно. Ты, наверное, ошибся. Это...
Мартиниан умолк.
— Хотел бы я ошибаться, — сказал Криспин. — Наша мозаика здесь тоже будет сбита, как я подозреваю. Мы все будем жить по законам Сарантия, если все сложится в соответствии с намерениями императрицы.
Императрица. Об этом они знали. Некоторые уже назвали это господним чудом. Мартиниан считал, что найдется более земное объяснение.
— Гизелла?
— Гизелла. Ты слышал?
— На том же корабле другие курьеры принесли вести. — Мартиниан теперь тоже сел на камень напротив. Так часто они сидели вместе здесь или на трех пнях за воротами.
Криспин оглянулся через плечо на святилище:
— Мы это потеряем. То, что мы здесь сделали.
Мартиниан прочистил горло. Надо было кое-что сказать.
— Кое-что уже потеряно.
— Так скоро? Я не думал...
— Не поэтому. Весной... сбили изображение Геладикоса.
Криспин ничего не ответил. Но это выражение его лица Мартиниан тоже помнил.
— Евдрих пытался заручиться поддержкой патриарха из Родиаса, когда возникла угроза вторжения. Отказавшись от ереси антов.
Геладикос с факелом был самой последней работой Криспина до того, как он уехал. Он сидел неподвижно. Мартиниан пытался вглядеться в него, увидеть, что изменилось, что нет. Странно, что он перестал понимать Криспина интуитивно, после стольких лет. Люди уезжают и меняются; это тяжело для тех, кто остался.
«Больше горя и больше жизни», — подумал Мартиниан. И того и другого. Документы, доставленные курьером, Криспин все еще сжимал в своих больших ладонях.
Он спросил:
— Этот отказ принес плоды?
Мартиниан покачал головой:
— Нет. Они пролили кровь в церкви, в присутствии представителей патриарха, подвергли их риску. Евдриху еще не скоро удастся вернуть расположение клириков. А в Варене он вызвал большое возмущение, когда уничтожил мозаику. Анты сочли это неуважением по отношению к Гилдриху. Своего рода разграблением церкви.
Криспин тихо рассмеялся. Мартиниан попытался вспомнить, когда в последний раз слышал смех друга в тот год, когда тот уехал.
— Бедный Евдрих. Круг замкнулся. Анты протестуют против разрушений в священном для Батиары месте.
Мартиниан слегка улыбнулся.
— Я тоже так сказал. — Теперь настала его очередь колебаться. Он ожидал более бурной реакции. И немного изменил тему: — Похоже, теперь нападения не будет. Это правда?
Криспин кивнул головой:
— По крайней мере, в этом году. Армия отправилась на се-веро-восток, в Бассанию. Мы станем провинцией Сарантия, если переговоры дадут результаты.
Мартиниан медленно покачал головой. Снял шляпу, посмотрел на нее и снова водрузил на лысеющую голову. Нападения не будет.
Все мужчины, умеющие ходить, всю зиму были заняты укреплением стен Варены. Они изготавливали оружие, тренировались с ним, запасали еду и воду. После плохого урожая запасать было почти нечего.
Он боялся расплакаться.
— Я не надеялся дожить до этого.
Друг посмотрел на него:
— Как ты?
Он сделал еще одну попытку пожать плечами:
— Неплохо. Руки беспокоят. Иногда бедро. Теперь в моем вине больше воды.
Криспин поморщился:
— В моем тоже. Карисса?
— Очень хорошо. Ей не терпится тебя увидеть. Вероятно, она сейчас у твоей матери.
— Тогда нам надо идти. Я зашел только для того, чтобы взглянуть, как здесь закончили работу. Теперь в этом нет смысла.
— Да, — согласился Мартиниан. Он бросил взгляд на бумаги. — Что... что они тебе привезли?
Криспин снова заколебался. «Кажется, теперь он чаще взвешивает свои слова и мысли, — подумал Мартиниан. — Неужели этому учат на востоке?»
Его друг молча протянул ему толстую пачку документов. Мартиниан взял их и прочел. Не смог сдержать острого любопытства: чтобы вручить эти бумаги, несколько человек долго ждали его в городе.
Он увидел, что это за бумаги. Лицо его бледнело по мере того, как он переворачивал лист за листом, подписанные и скрепленные печатью документы на право собственности. Вернулся назад и подсчитал. Пять, шесть, семь. Перечисление прочего имущества и описание, где его можно найти и получить. Ему стало трудно дышать.
