Имаджика - Баркер Клайв (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
Лицо его закрывала тончайшая светящаяся пелена, сотканная овиатскими пауками. То и дело на ней сгущались маленькие жемчужины, которые постепенно росли и наконец отрывались от нитей, стекая по его рукам и лицу и падая на землю. Свет преображал его, но она слишком истосковалась по этому лицу, чтобы обмануться. Ее настойчивый взгляд проник сквозь пелену и добрался до его подлинного облика, изможденного и усталого. Блестящий денди, которого она повстречала в пластмассовом саду Клейна, исчез. Веки его отяжелели, уголки рта опустились книзу, волосы были растрепаны. Конечно, он мог всегда так выглядеть и просто скрывал это с помощью какого-нибудь пустякового заклинания, но это казалось ей маловероятным. Он изменился внешне, потому что что-то изменилось внутри него.
Хотя ничто не мешало ему подойти к ней, он робко отступил чуть-чуть назад, словно кающийся грешник, не решающийся без приглашения приблизиться к алтарю. Такой деликатности она прежде за ним не замечала, и ей понравилась эта новая черта.
– Я не причинил ангелам никакого вреда, – сказал он тихо.
– Ты не должен был даже прикасаться к ним.
– Все должно было произойти не так, – повторил он снова. – Гек-а-геки случайно уронили с крыши кусок мяса...
– Я видела.
– Я собирался подождать до тех пор, пока силы не ослабеют, а потом явиться за тобой со всей торжественностью. – Он выдержал паузу. – Ты пошла бы со мной?
– Да.
– Я не был в этом уверен. Боялся, что ты оттолкнешь меня, и тогда во мне проснется жестокость. Ты теперь моя надежда на спасение. Я больше без тебя не могу.
– Но ты же прожил без меня все эти годы в Изорддеррексе.
– Ты была со мной рядом, только под другим именем, – сказал он.
– Но это не мешало тебе быть жестоким.
– А ты представь, насколько более жестоким я мог быть, – сказал он, словно сам удивившись этой возможности, – если бы вид твоего лица не смягчал мой гнев.
– Так это все, что тебе от меня нужно? Вид моего лица?
– Ты знаешь, что это не так, – сказал он, понижая голос до шепота.
– Так скажи мне об этом.
Он посмотрел через плечо на свое воинство. Если его губы и произнесли какие-то слова, то она их не услышала. Под его взглядом твари попятились в темноту. Когда они исчезли, он поднес руки к ее лицу, мизинцами нежно коснувшись ее шеи, а большими пальцами – уголков рта. Несмотря на жар, который до сих пор поднимался от раскалившегося за день асфальта, руки его были холодными.
– У нас осталось не так много времени, так что я буду краток, – сказал он. – У нас нет будущего. Возможно, оно было вчера, но этой ночью...
– Я думала, ты собираешься построить Новый Изорддеррекс?
– Собирался. У меня даже готов для него идеальный проект, вот здесь. – Он соединил большие пальцы и легонько ударил ее по губам. – На месте этих жалких улиц должен был вознестись город, созданный по твоему образу и подобию.
– Так почему же ты передумал?
– У нас нет времени, любовь моя. Там, наверху, трудится мой брат, и когда работа будет окончена... – Он вздохнул, и голос его упал еще ниже. – ...когда работа будет окончена...
– И что же произойдет? – Она почувствовала, что он хотел с ней чем-то поделиться, но в последний момент запретил себе это.
– Я слышал, ты побывала в Изорддеррексе, – сказал он.
Ей хотелось заставить его договорить, но она знала, что настойчивость ни к чему хорошему не приведет, и решила ответить на его вопрос, надеясь, что рано или поздно он вновь вернется к тому, что его мучает. Она сказала, что действительно была в Изорддеррексе, и что дворец значительно изменил свой облик. Это известие пробудило в нем немалый интерес.
– И кто же теперь им владеет? Не Розенгартен ли случайно? Нет, конечно нет. Наверняка это Голодари со своим чертовым Афанасием...
– Не угадал.
– Кто же тогда?
– Богини.
Сияющая паутина затрепетала от потрясения.
– Они всегда были там, – сказала она. – По крайней мере, одна из Них, по имени Ума Умагаммаги. Ты что-нибудь о Ней слышал?
– Легенды, сказки...
– Она была внутри Оси.
– Это невозможно, – сказал он. – Ось принадлежит Незримому. Вся Имаджика принадлежит Ему.
Никогда до этого момента ей не приходилось слышать в его голосе раболепные нотки.
– А мы тоже Ему принадлежим? – спросила она.
– Мы можем попробовать избежать этого, – сказал он. – Но это не так-то легко, любовь моя. Он Отец, и Он хочет, чтобы Ему повиновались, до самого конца... – И вновь он запнулся, и лицо его болезненно исказилось. – Обними меня, – попросил он.
Она обвила его руками. Пальцы его скользнули по ее волосам, и он крепко обнял ее за шею.
– Раньше я думал, что я – полубог, рожденный, чтобы возводить города, – прошептал он. – И что если я создам прекрасный город, он будет стоять вечно, и таким же вечным будет мое правление. Но ведь рано или поздно все проходит, верно?
В его словах звучало отчаяние, которое показалось ей оборотной стороной пророческого пыла Миляги. За то время, что она знала их, они словно бы обменялись жизнями: беззаботный любовник Миляга превратился в исполнителя воли небес, в то время как Сартори, создавший за свою жизнь не один ад, теперь держался за свою любовь, как за последнее спасение.
– Разве удел божеств не в том, чтобы возводить города? – спросила она мягко.
– Не знаю, – сказал он.
– Что ж... нам до этого нет никакого дела, – сказала она, имитируя равнодушие влюбленной без ума женщины ко всему остальному, кроме предмета ее любви. – Мы забудем о Незримом. У меня есть ты, у тебя есть я... У нас будет ребенок, и мы сможем быть вместе хоть целую вечность.
Этими словами она хотела вынудить его на признание, которое он не решился сделать раньше, но неожиданно для нее самой в них оказалось столько правды и столько надежды, что сердце ее сжалось от боли. Однако она расслышала в шепоте своего возлюбленного эхо тех же самых сомнений, которые сделали ее отверженной в доме, что остался у нее за спиной, а для того чтобы разрешить эту загадку, она не остановится ни перед чем – даже перед манипуляцией их чувствами. Боль, которую причинил ей этот подлог, отнюдь не была смягчена его успешным результатом. Когда Сартори испустил тихий стон, она едва не покаялась в своем обмане, но поборола это желание в надежде, что новый приступ страдания выжмет из него все, что он знает, хотя, как она подозревала, раньше он не признавался ни в чем подобном даже самому себе.
– Не будет никакого ребенка... – сказал он, – и мы не сможем быть вместе.
– Почему? – спросила она все тем же деланно оптимистичным тоном. – Мы можем уйти прямо сейчас, если ты хочешь. Нас ничто не держит – мы можем спрятаться где угодно.
– Негде спрятаться, – ответил он.
– Ну, мы найдем место.
– Таких мест больше нет.
Он высвободился из ее объятий и отступил в сторону. Она обрадовалась его слезам: они скрывали от него ее двуличие.
– Я уже сказал Примирителю, что разрушаю сам себя... Я сказал, что вижу творения моих рук и сам же начинаю подготавливать их уничтожение. Но потом я спросил себя: а чьими же глазами я на них смотрю? И понял, что это взгляд моего Отца, Юдит. Взгляд моего Отца...
Неожиданно для самой Юдит, память ее воскресила образ Клары Лиш и ее слова о мужчине-разрушителе, который не успокоится, пока не уничтожит весь мир. А разве существовало более полное воплощение мужского начала, чем Бог Первого Доминиона?
– ...итак, когда я смотрю на творения моих рук Его глазами, я хочу их уничтожить... – прошептал Сартори. – ...но что же видит Он сам? Чего Он хочет?
– Примирения, – сказала она.
– Да, но для чего? Это не начало новой жизни, Юдит. Это конец. Когда Имаджика вновь обретет целостность, Он превратит ее в пустыню.
Она отшатнулась от него.
– Откуда ты знаешь?
– Мне кажется, я всегда это знал.
– И ничего не говорил? Все твои разговоры о будущем...
– Я не осмеливался признаться в этом даже самому себе. Мне хотелось верить в то, что я ни от кого не завишу. Ты наверняка это поймешь. Я видел, как ты боролась за то, чтобы смотреть на мир своими собственными глазами. Я делал то же самое. Я не хотел соглашаться с тем, что Он – во мне. И только теперь...
