Купчиха (СИ) - Стриковская Анна Артуровна (библиотека электронных книг TXT) 📗
Знакомый прищур карих глаз, личико сердечком, каштановые кудри… Да, тринадцать лет прошло, или даже все четырнадцать, многое изменилось, но эту женщину он узнал бы из тысяч и тысяч. Именно её лицо он увидел над собой тогда, когда пришёл в себя в повозке Теодора, который вёз его из Элидианы в родной Эгон. Ей он был обязан жизнью и тем, что стал-таки архимагом. Она выходила его, сохранила ему магию. Виола… Как будто не было долгих лет: она не постарела ни на минуту, всё так же молода и прекрасна.
Тут он посмотрел на мужчин рядом с ней и тяжело вздохнул. Чёрные волосы, чёрные глаза, густые брови, длинный нос… Мельхиор Нарденнский как был похож на ворону, так и остался. Только теперь не на растрёпанную, а на вполне благообразную. Виола приложила-таки свои умелые ручки к внешности собственного мужа и теперь он выглядел очень даже привлекательным мужчиной. А с другой стороны… Сердце Ули забилось сильнее. Да, это он, его сын. Удивительно, Виола маленького роста, он сам невысок, а мальчишка вымахал почти с высоченного Мельхиора. Или правду говорят, что если маленькому магу не дают в раннем возрасте развивать свой дар, то он и в физическом росте начинает отставать, а если, наоборот, поощряют, то он растёт вверх точно так же, как его резерв? Что ж, в таком случае его и Эдмона можно считать иллюстрацией этого тезиса. Но до чего хорош! Ещё красивее, чем сам он был в молодости. Девицы должны так и падать к его ногам спелыми снопами.
Между тем трое пришедших устроились у окна и заказали мороженое, а к нему ещё какие-то десерты и фрукты.
— Надо заесть чем-то сладким кислые морды этих типов из приёмной комиссии, — громко сказала Виола, — Видишь ли, им не понравилось, что он лиатинец. Ну что им в том, откуда приехал талантливый абитуриент? Какая разница?
— Тем более что мы не отказались платить за обучение, — согласился с ней Мельхиор.
— Я только надеюсь, что, когда начнутся занятия, вести их будут другие люди, не такие предубеждённые, — раздался чистый, звучный баритон Эдмона.
Пожалуй, всё же я обсчитался, четырнадцать лет прошло, подумал Ульрих. Парню как минимум восемнадцать. Взрослый уже, разговаривает так рассудительно. Весь в мать.
Тут дверь снова распахнулась и в кафе вбежали наперегонки две хорошенькие девчонки лет двенадцати. Черноволосые, кудрявые, нарядные куколки. Они с радостным визгом подбежали к Виоле и повисли у неё на плечах с криками: Мама! Мама!
За ними солидно вошла немолодая, элегантная дама в лиловом, которая вела за руку славного мальчишку лет семи, очень похожего на Мельхиора, разве что нос обещал быть покороче. Ульрих с трудом узнал Регину. Она остановила радостное безобразие.
— Алина, Лили, успокойтесь. Ну-ка, девочки, — сказала она строго, — вспомните, чему вас учили. Сядьте на стулья и ждите, сейчас принесут мороженое. Вы же хотели мороженого или я не права?
Всё семейство чинно расселось вокруг стола, официантка принесла им заказанное и все принялись уплетать сладости и весело болтать, каждый о своём. Регина следила за тем, чтобы мальчик по имени Бертран прилично вёл себя за столом. Девчонки обсуждали, что купить в подарок дедушке Тео, из чего Ули сделал вывод, что Теодор жив, здоров и процветает. А Виола с Мельхиором и Эдмоном рассуждали, что факультет общей магии даёт более широкое образование, чем боевой, поэтому Эди сделал правильный выбор. Конечно, его магический резерв был бы востребован у боевиков, но в Лиатине они не слишком нужны, гораздо важнее умение составлять собственные заклинания, делать сложные амулеты и прочие артефакты. Если не только резерв большой, но и голова светлая, то надо овладеть как можно более широким спектром знаний, а уж потом выбирать то, к чему душа лежит. Мальчик не просто поддакивал родителям, а высказывал собственные мысли, часто неожиданные и глубокие. А рплики Мельхиора показывали, что это именно он поощряет его самостоятельно рассуждать, сравнивать и делать выводы, хотя и виолин вклад в это дело невозможно переоценить.
Одно ясно: это любимый сын, выросший в любящей семье. Да, Мельхиор принял Эди как собственного ребёнка и соответственно воспитал. Отличный парень вырос. Умный и порядочный. Пусть будет счастлив.
Ульриху вдруг захотелось плакать и он с трудом сдержал слёзы. Нет, горечи в них не было, это были слёзы очищения, освобождения. Все плохое наконец пережилось и ушло в прошлое.
Как хорошо, что я их всех увидел и убедился, что у Виолы хорошая, крепкая, счастливая семья, — подумал Ульрих, — Как хорошо, что я не согласился взять курс в университете. Стать учителем собственного сына, конечно, заманчиво, но… Это могло бы сломать судьбу и ему, и мне. Нет смысла ворошить прошлое. Теперь можно наконец оставить его и жить дальше. Я ещё молод и все хорошее у меня не позади, а впереди.
Он дождался, когда весёлое семейство покинуло кафе, расплатился и вышел. Ветер с Каруны принёс ему запах моря и Ульрих улыбнулся новой странице своей жизни, которая именно сейчас наконец раскрылась ему навстречу.
