Ветер перемен - Первухина Александра Викторовна (версия книг txt) 📗
– Эфа, пожалуйста, сядь и объясни мне, почему ты хочешь умереть?
Она беспрекословно села в кресло, стоящее напротив него.
– Я не хочу. – В голосе девушки не было и следа эмоций. – Но лучше умереть от с-с-своей руки, чем от «пос-с-следнего приказа».
– Понятно. – Герцог пытался скрыть озабоченность. – Этот «последний приказ», что он означает по своей сути? Его можно как-нибудь нейтрализовать?
– Нет. Ес-с-сли вы прикажете мне умереть – я умру. И умру очень болезненно.
– Что?!! – Рейт вскочил, забыв о том, что намеревался не демонстрировать Эфе собственные эмоции. – Я никогда не прикажу тебе подобного!!
Девушка смотрела на него, ничем не выдав, что поняла его слова. Герцог выдохнул, чтобы успокоиться, и уверенно произнес:
– Я никогда не прикажу тебе умереть. Ты свободный человек и имеешь право на жизнь, как и любой из нас. А теперь объясни мне, что такое «последний приказ», чтобы я мог распорядиться избавить тебя от него.
Эфа несколько секунд молча смотрела на него, а затем скинула капюшон и убрала волосы с шеи. Герцог не сопротивлялся, когда она провела его ладонью по своей шее – чуть ниже затылка. Рейт с удивлением ощутил под пальцами едва заметный шрам на плотной прохладной коже.
– Это находится там? – Он с удивлением отметил, как хрипло звучит его голос, и кашлянул.
– Да. – Эфа была абсолютно бесстрастна. – Его трудно обнаружить, он покрыт белковой оболочкой и не определяетс-с-ся с-с-с-канерами. Пос-с-сле кодового с-с-слова он активируетс-с-ся и начинает медленно разрушать мою нервную с-с-сис-с-стему, мгновенно парализуя меня. Это очень болезненно.
Рейт невольно вздрогнул, представив себе такую смерть, и тихо спросил:
– Почему так жестоко?
– Они прос-с-считали, что ничто иное не напугает меня дос-с-статочно для того, чтобы я повиновалас-с-сь бес-с-спрекос-с-словно. Это с-с-страховка на с-с-случай, ес-с-сли вдруг внедренный в мое с-с-сознание приказ во вс-с-сём повиноватьс-с-ся с-с-своему гос-с-сподину окажетс-с-ся недос-с-статочно эффективным, или я с-с-сойду с-с-с ума и выйду из-под контроля.
– Понятно. Это как-нибудь можно уничтожить?
– Нет.
– Значит, если кто-то прикажет тебе – умри, ты умрешь?
– Нет, только гос-с-сподин одной с-с-со мной крови.
– Слава Саану! Значит, никто, кроме меня и Императора, тебе не опасен. Я никогда не отдам такой приказ, клянусь честью, а от Императора тебе придется держаться подальше, и всё будет в порядке. – Рейт облегченно вздохнул и улыбнулся. – Всё не так страшно, как я предполагал. Эфа, ты можешь не беспокоиться по этому поводу, а теперь иди отдохни. Пока ты находишься на Оттори, тебе не нужно выполнять обязанности телохранителя. Осмотрись на новом месте, можешь брать катер в любое время, когда захочешь. Только, пожалуйста, позаботься о том, чтобы твои действия не привели к смерти кого-нибудь из моих подданных. Хорошо?
– Да, господин. – Эфа поклонилась и, не произнеся больше ни слова, вышла из кабинета, а Рейт вдруг с удивлением понял, что больше не хочет спать.
ГЛАВА 6
Герцог Оттори устало откинулся на спинку дорогого антикварного кресла и потер глаза. Отчет врача содержал больше вопросов, чем ответов на них, и это, мягко говоря, его раздражало. Ниторог обнаружил, что в организме Эфы присутствуют «генные культуры животных». Саан побери этих ученых, мог бы и прямо сказать, что Эфа – гибрид человека и нескольких животных, и не только млекопитающих, судя по ее явно змеиным повадкам.
Вдобавок врач установил выдающиеся умственные способности, но поразительную эмоциональную бедность объекта. Впрочем, последнее как раз и неудивительно. Ее использовали с самого рождения даже не как исполнителя, а как бессловесное оружие. Какие уж тут эмоции. Оказалось, что у нее отсутствует понятие о красоте. Она находит красивым оружие, предметы убийства, то есть всё, что связано со смертью и что нормальные люди красивым считать не могут. Поразительно, но боли и смерти Эфа абсолютно не боялась, даже не понимала, что такое страх смерти. Единственное, чем ее можно было напугать – это «последний приказ», но – как подозревал доктор Ниторог – это был искусственный страх, внедренный в ее сознание для того, чтобы держать девушку в повиновении.
Рейт покачал головой, удивляясь выводам доктора. Он-то всегда считал, что страх смерти – это как раз очень естественное чувство. Умственные способности Эфы превосходили все его представления об этом. Девушка обладала абсолютной памятью, но при всех своих талантах она была практически не способна на творчество. Самостоятельно создать хоть что-нибудь, не связанное с новой стратегией ведения боя или нового способа убийства и тому подобных вещей, она не могла ни при каких обстоятельствах.
Другими словами, у него в распоряжении оказалась идеальная машина для убийств в неограниченных масштабах. Стоит ему только пожелать – и Эфа уничтожит любого, кто вызовет его неудовольствие. Не спрашивая о том, зачем это понадобилось, не испытывая ни малейшей жалости к своим жертвам и сомнений в его праве приказывать. И это было самое страшное.
Рейт еще не забыл ее готовность умереть мучительной смертью, если он того пожелает. И ведь, несмотря на то что Эфа знала, что ее ожидает, она даже не попыталась как-нибудь избежать такой участи! Абсолютное повиновение воле господина было заложено в ее подсознание еще до рождения и доведено до автоматизма многочисленными тренировками в детстве. Если это можно назвать детством. Нет, как герцог, он, конечно, требовал от своих подданных подчинения, но не до такой же степени! Рейт знал, что многие аристократы пришли бы в восторг, имея при себе подобное существо с инстинктом безоговорочного повиновения, но он слишком хорошо понимал, какая ответственность ложится на его плечи. Может, в метрополии ответственность господина перед слугами уже не в моде, но здесь граница, и здесь всё по-другому.
Рейт задумчиво уставился в огромное окно, украшавшее одну из стен его кабинета. За сверхпрочным прозрачным пластиком простирался его мир. Мир, в который он умудрился притащить странное и страшное создание, по какому-то дикому капризу судьбы выбравшее его своим господином. Что теперь делать с этой ожившей смертью, он не знал.
