Верховный маг империи - Удовиченко Диана Донатовна (книги без регистрации TXT) 📗
Кричали женщины и дети, стонали умирающие, кровь окрасила багрецом каменные ступени. Смеялся Уран-гхор, глядя, как гибнут ненавистные люди. Вот рыжая шаманка швырнула облако огня, старик загородился от него стеной воды. Горячий пар рванулся в сторону, обжигая людей, превращая лица в пузырящиеся маски… А шаман визгливо выкрикнул короткую фразу, и длинная синяя стрела слетела с его руки, пробила защиту рыжей, пронзила проклятое подлое сердце. Словно подрубленная стройная береза упала шаманка. И в этот миг лопнуло что-то в душе молодого вождя. Отпустила петля, сковывающая разум, подчиняющая чужой злой воле. Со смертью шаманки погибла и ее волшба! Уран-гхор оглянулся, подхватил с песка меч, брошенный сбежавшими служителями. И ринулся в толпу, которая давилась у выхода. Не разбирая, врубился он в людскую стену, прокладывая себе кровавый путь к свободе. Падали вокруг порубленные тела, без устали вздымался меч, и по просеке смерти выбрался молодой вождь на волю, вдохнул холодный воздух, осмотрелся. Огромен был дом, где проходили бои. Возле него суетились люди. Одни бежали прочь без оглядки, другие оседлывали коней, вскакивали в повозки и уносились в них по широкой ровной дороге. Никто не остановил Уран-гхора, все спасали свою шкуру. Где Сварг-гхор? Неужели слуги шаманки успели увезти его обратно, туда, в подземелье с клетками? Вдруг дверь одной из повозок распахнулась, и наружу вывалились двое людей. Мертвые. У каждого было перерезано горло. Следом выскочил Сварг-гхор, сжимая в руках меч. Обрубил упряжь, вскочил на одного коня, другого за гриву ухватил.
– Сюда! – крикнул.
Уран-гхор птицей взлетел на спину перепуганного жеребца. Сдавил бока ногами, громко свистнул, посылая коня вперед. И понеслись по дороге два всадника, безжалостно давя убегавших людей. На свободу, которую получили такой дорогой ценой.
Выбравшись из сточного канала, мы сразу же отправились в храм Брижитты. Следовало спрятать Дарианну и обеспечить ей хороший уход.
– Богиня лесолюбивая! – всплеснула руками мать Перетея, Старшая жрица. – Это же наша принцесса!
Больше она ничего не говорила и не спрашивала. Подобрав подол жреческого одеяния, побежала вверх по ступеням храма, на ходу отдавая распоряжения своим помощницам. В считанные секунды для Дарианны была подготовлена комнатка, вход в которую прятался за алтарем. В маленьком опрятном помещении имелось все необходимое для ухода за больной: теплая постель, чистая вода для умывания, столик, на котором стояли свежие отвары из лечебной травы. Мастер Триммлер внес бесчувственную девушку в комнату и положил на кровать.
– Ступайте, нечего вам здесь делать, – махнул рукой Копыл. – Я осмотрю ее высочество, потом сообщу, каково ее состояние.
Мы вышли во двор, поставив в храме двоих часовых. Мать Перетея осталась помогать Вадиусу. Чем мне нравилась Старшая жрица, так это искренней, ненавязчивой готовностью помочь всем и каждому. Она не требовала от прихожан больших пожертвований, не обладала высокомерием, свойственным людям ее статуса, не питала честолюбивых надежд сделать свою богиню главной в имперском пантеоне. Эта женщина просто делала то, что считала нужным и правильным. Главное место в щедром сердце матери Перетеи занимало зверье. Болела ли у бедного крестьянина единственная коза или хворала любимая собачка у аристократки – жрица никому не отказывала в помощи. Она обладала огромными познаниями и опытом в деле лечения животных, здесь ей вряд ли нашлись бы равные даже среди целителей. Мать Перетея варила удивительные зелья, восстанавливающие зрение, снимающие боли и заживляющие раны, залечивала переломы, вправляла вывихнутые лапы, принимала роды. Она готова была не спать ночь, сидя возле телящейся коровы или ехать за десятки майлов в какую-нибудь глухую деревеньку, где случился падеж скота. Но этого деятельной женщине было мало. Она занималась исцелением не только домашних, но и диких животных. И вот что удивительно: звери шли к ней сами. То ли дело было в том, что они чувствовали в матери Перетее искреннюю любовь и заботу, то ли их направляла покровительница Брижитта. Но нередко случалось наблюдать интересные картины. Один раз я видел, как из леса вышел раненый медведь и, усевшись перед входом в храм, издал трубный глас, способный напугать любого здорового мужика. Жрица выбежала на улицу и, не испытывая ни малейшего страха перед косолапым гигантом, осмотрела раненый бок, заглянула в уши, глаза, помяла живот. Потом, бесцеремонно ухватив за загривок, потащила в храм. Огромный зверь шел рядом с ней, как дамская собачка за хозяйкой. Несколько дней перебинтованный медведь жил в храмовом дворе, наводя ужас на прихожан. Когда стараниями матери Перетеи его рана затянулась, жрица отвела его в лес, отыскала подходящую берлогу и с помощью молитвы Брижитте погрузила зверя в зимнюю спячку. Двор и пристройки храма всегда были заполнены тварями бродячими и лесными: больными волками, ранеными лисами, беременными собаками, хворающими кошками, хорьками, белками, оленями… Странно, но звери не дрались между собой, хищники не пытались полакомиться травоядными – все вели себя чинно и благородно. В домике для хранения запасов и подвале храма жило мышиное племя. Но и грызуны отличались удивительной благопристойностью. Они не уничтожали все запасы подряд, довольствуясь специальными кормушками. Мыши шныряли по всему храму, людей ничуть не боялись, даже наоборот, питали к ним симпатию и доверие. Я не знал, насколько это понравится Дарианне, когда девушка очнется, но храм Брижитты был для нее сейчас самым лучшим местом.
– Светает, – произнес мастер Триммлер, глядя в небо, чернота которого постепенно переходила в чернильный цвет.
Я молча кивнул.
– Слышь, лейтенант, я в город хочу прогуляться, – вдруг заявил гном.
– Зачем?
– Так Келдин-то ваш, – сын гор пренебрежительно сплюнул сквозь зубы, – утром присягу регентства принимает. Забыл? Посмотреть хочу, послушать, что народ говорит. Заодно разузнаю, что за переполох сегодня приключился.
– Все это можно сделать гораздо проще и безопаснее, – нахмурился я. – Попросим Копыла, он отправит на площадь свою астральную проекцию.
– Отправлю! – весело ответил за спиной Вадиус.
Мы резко обернулись и увидели мага, расплывшегося в радостной улыбке. Зрелище было настолько редким и парадоксальным образом делало лицо старика таким жутким, что мастер Триммлер тихо и восхищенно выругался.
– С ее высочеством все будет в порядке! – провозгласил чародей. – Конечно, девочка слаба, ей требуется уход, лечение. Но сознание, слава Лугу, не пострадало.
Я ощутил невероятное облегчение, а вместе с ним напомнила о себе усталость. При необходимости я мог бы не спать еще суток трое, такая выносливость была одним из приобретений от падения первого покрова. Но бессонные ночи все равно выматывали. Теперь можно было с чистой совестью вздремнуть. Артфаал спрыгнул с моего плеча и медленно двинулся по храмовому двору, производя переполох среди подопечных матери Перетеи, почувствовавших присутствие темной силы. Завывали волки, злобно-истерично рычали собаки, мелкие звери разбегались кто куда. Я же отправился в лагерь. Мое появление чрезвычайно обрадовало дядю Ге, который тут же принялся потчевать меня лепешками и сыром, не забывая расспрашивать о событиях этой беспокойной ночи. Подошел Лютый, послушал мой рассказ и, бросив: «Отдыхай!» – отправился проверять караулы. При виде меня он не выразил особой радости, но по выражению его лица я понял: Ом переживал и теперь испытал облегчение оттого, что миссия по спасению принцессы благополучно завершилась. Перекусив, я забрался в шатер и закрыл глаза.
– Лейтенант, вставай! – тут же раздался над ухом бодрый голос мастера Триммлера, следом меня энергично потрясли.
– Чего надо? – возопил я, готовясь проклясть неугомонного сына гор, мечтая напустить на него прострел, желудочные колики и спинницу, увенчав все это дело долгосрочной порчей. – Неужели нельзя оставить меня в покое хоть на пару часов?!
