Возрожденный Дракон (др. изд.) - Джордан Роберт (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗
– Ты бы выбирал слова, Перрин, – проворчал Лойал. – Уж больно ты раскипятился нынче!
– Я-то успокоюсь, – возразил ему Перрин. – Но каков будет ответ? Мы ждем, Морейн!
– Он тот, кто он есть! – промолвила Морейн резко и холодно.
– Помнится мне, что вы нам наобещали: настанет миг, когда Узор сам собою заставит Дракона выйти на верный путь. Может быть, ночью так и случилось? Или же добрый молодец решил просто-напросто от вас удрать? – Разумеется, Перрин уже сомневался, не зашел ли он слишком далеко, ибо чернеющие глаза королевы поселка обливали его непроглядным гневом, – но если уж биться, то ни шагу назад! – Итак, Морейн?
Морейн вздохнула глубоко и беззащитно.
– Вполне возможно, что все решил сам Узор. Уж я-то, во всяком случае, не советовала Дракону исчезать столь внезапно и в одиночку. Сила его огромна, однако во многих делах наш Ранд, как дитя, наивен, он не знает жизни, не знает людей. Направлять он способен, но даже если ему удается обратиться к Единой Силе, он частенько не умеет управлять ее потоком. И если он не овладеет необходимым мастерством, то он не успеет сойти с ума – Сила просто прикончит его. А ему еще учиться и учиться. А Ранд стремится бежать впереди своего жеребца!
– Морейн, вы способны рассечь волос, проложить ложные следы-запахи, – хмыкнул Перрин. – Если наш Ранд и вправду Дракон, то вдруг ему лучше, чем тебе, ведомо, что делать дальше?
– Он есть то, что он есть! – проговорила Морейн с прежней своей твердостью. – Знать его планы я не обязана, у меня задача другая: уберечь Дракона от гибели. Мертвым ему не исполнить пророчеств, и даже если он сумеет избежать Друзей Тьмы и Отродий Тени, то найдется тысяча других врагов, готовых в любой день и час пронзить его сталью. Все, о чем я сказала, не есть вся правда о нем, а лишь намек на сотую часть всей правды. Но если бы все дело состояло лишь в том, что вы сейчас узнали, я бы волновалась за него в сто раз меньше, чем сейчас. Не забывайте про Отрекшихся!
Перрин вскинул голову; в углу Лойал пробормотал: «Темный и все Отрекшиеся заточены в Шайол Гул!» Перрин пустился было твердить про себя с детства врезавшиеся в память предреченья, но завершить мысленное чтение ему не дала Морейн:
– Иссякли запреты печатей, Перрин! Мир не знает об этом, но многие клейма утратили силу. Отец Лжи пока еще в заточении. Но печати ломаются, слабеют все больше. И кто из Отрекшихся уже вырвался на свободу? Ланфир? Саммаэль? Асмодиан, или Бе’лал, или Равин? Может быть, Ишамаэль, Предавший Надежду? Отрекшихся мы знаем всего тринадцать, Перрин, и скованы они лишь печатями, а не стенами узилища, где заточен Темный. Тринадцать из самых могущественных Айз Седай, неодолимых в Эпоху Легенд, из них слабейшему и десять самых сильных ныне живущих Айз Седай не ровня – нынешним ведь ничего не ведомо из знания Эпохи Легенд! И все они, каждый мужчина, каждая женщина, отринули Свет, предали свои души Тени. Быть может, Отрекшиеся от Света уже вырвались на свободу и где-то неподалеку от нашего лагеря подстерегают Ранда? Нет, я не отдам его предателям на съеденье!
От колкого холода, пронзившего рану в его спине, или от ледяной стали в словах Морейн о тех, кто осмелился отречься от Света, Перрин стиснул зубы. Отрекшиеся – это шеренга посланцев смерти! Когда воин-кузнец был мальчишкой, мать пугала его их именами. Если ты будешь мне врать, тебя заберет Ишамаэль!.. Засыпай скорее, а не то за тобой прилетит Ланфир!.. И сейчас, когда он уже стал взрослым, знал об Отступниках правду, Перрин не в силах был побороть свой детский страх, зовущий его из прошлого. Оттого и стиснул он зубы, представив безумных крушителей освободившимися от всех зароков.
«Они заточены в Шайол Гул!» – все повторял он шепотом, желая по-детски верить в каждое слово легенды. И еще он вспомнил, о чем сообщал в своей записке Ранд: «Сны!.. И про сны он вчера толковал...»
Подойдя к нему, Морейн впилась взглядом в лицо Перрина.
– Сны? – спросила она. В домик вошли Лан и Уно, но Морейн жестом приказала им молчать. В маленькой комнатушке стало совсем тесно: пять человек, да еще и огир вдобавок. – А тебе, Перрин, что виделось в снах вчера и позавчера? – Она как будто и не заметила, что отвечать ему не хотелось. – Рассказывай, мы слушаем, – настаивала Морейн. – Не приснились ли тебе чего необычного? – Взглядом она обхватила Перрина, точно кузнечными клещами, вытягивая из его уст исповедь.
Воин-кузнец обвел взором лица окруживших его соратников. Каждый из них вперился в него взглядом врага, даже Мин смотрела как волчица. Поразмыслив, Перрин поведал собравшимся, какой странный сон являлся ему несколько ночей подряд. Сновидение с мечом, овладеть коим рыцарь не в силах. Но ни слова не проронил Перрин о том, какой сон, какого волка видел он минувшей ночью.
– Калландор! – прошептал Лан, услышав рассказ Перрина. По лицу Стража, обыкновенно твердому, будто угол скалы, растекалась ошеломленность.
– Так, – произнесла Морейн. – Но нужно убедиться досконально. Лан, поговори с остальными! – Лан поспешил к выходу, и властительница обратилась также к Уно: – А твои сны о чем? Тоже, я думаю, грезишь о блеске Калландора?
Шайнарец переминался с ноги на ногу. Красный глаз, украшающий его повязку, воззрился на Морейн с преданностью щенка, живой же глаз Уно помаргивал и вращался.
– Да, и мне тоже каждую ночь снятся сны о растрек... гм, клинках, Морейн Седай, – отвечал он напряженным голосом. – И в последние ночи мне, наверно, тоже снился меч. Помнить сны столь подробно, как лорд Перрин запоминает собственные сновидения, мне не дано.
– А что нам желает порассказать Лойал? – спросила Морейн.
– Сны у меня все одни и те же, Морейн Седай. Рощи, Великое Древо и стеддинг. Когда мы, огир, бродим в чужих краях, во сне мы возвращаемся в стеддинг.
И вновь повернулась к Перрину властная Айз Седай.
– Сны – они сны и есть, – молвил воин. – И ничего больше.
– Не верится что-то, – усмехнулась она. – Ты живо описал нам зал, именуемый Сердцем Твердыни. А зал сей – в крепости, называемой Цитаделью Тира. Описание таково, будто ты стоял в том зале. А сияющий меч – Калландор, Меч-Который-Не-Меч, Меч-Которого-Нельзя-Коснуться!
Лойал выпрямился и ударился головой в потолок. Этого он и не заметил.
– Пророчества о явлении Дракона твердят одно: Тирская Твердыня не падет, ежели рука Дракона не вооружится мечом, названным Калландор. Одно из вернейших предзнаменований Возрождения Дракона – падение Тирской Твердыни. Весь мир людской признает его Драконом, если Ранд возьмет под свою власть Калландор!
– Может быть, может быть, – слова холодноликой Айз Седай покачивались, точно льдинки на весенней воде.
– Может быть? – спросил ее Перрин. – Всего лишь «может быть»! Я верил, будто меч в руке Дракона – это последний символ победного исполнения ваших Пророчеств!
– Да, это знак, но знак не первый и не последний, – проговорила Морейн. – Калландор знаменует собой лишь исполнение всего одного из Пророчеств «Кариатонского Цикла», точно так же, как и рождение Дракона на склоне Драконовой горы явилось только первым знаком. Дракону еще предстоит расколоть государства или сокрушить мир, разбить его вдребезги. Расшифровать все предзнаменования, собранные в Пророчества, не успели даже и те ученые мужи, что посвятили сему труду всю свою жизнь. Каково значение следующего: «Мечом мира поразит он своих людей, уничтожит их листом»? Как понять, что «девять лун обяжет он служить себе»? Однако в известном Цикле всему, о чем я сейчас рассказала вам, придается точно такое же великое значение, как и мечу, именуемому Калландор. Я не напомнила вам о многом еще, столь же важном. Например, что за «раны сумасшествия и надрезы надежды» ему нужно исцелить? Какие цепи суждено ему разорвать? И кого заковали в цепи? Некоторые из Пророчеств столь неясны и туманны, что он мог бы давно уже исполнить их, но сие неведомо. Нет, конечно, Калландор – совсем еще не конец череде Пророчеств.
