Охота на Уршада - Сертаков Виталий (читать полную версию книги .txt) 📗
— Ты слышал про караван из страны Бамбука?
— Да, высокая домина. Они прибудут через одну зарю.
— Что о них известно?
— Вне сомнений, у них куча денег. Наверняка получат ярлык на проход в Александрию. Вероятно, их примет сам таксиарх Антион. Ходят слухи, что в караване настоящие принцессы… Они сорят деньгами, они встревают во все состязания, даже в байбу…
Мальчик принес чашку с жареной бараниной. Ромашка и Кеа накинулись на еду. При виде живого нюхача, которого мой оруженосец запросто таскает в заплечной корзине, жадные глазки мираба чуть не выпали на щеки.
— Что известно об этом Антионе?
— Ээ… Его назначили вместо погибшего диадарха Аристана. Ходят слухи, что Аристан где-то заимел живой Камень пути, и за этот Камень благородного грека обезглавили мятежники. Еще ходят слухи, что нынешний вояка Антион скоро получит лавры и картуш диадарха. Живется нам при нем несладко. Он даже с хозяев воды требует рабочих для рытья ям, неслыханная наглость…
— Стало быть, нового хозяина крепости не слишком любят?
— Его не любят даже солдаты в самой Александрии…
— Теперь скажи, что слышно обо мне.
— Но… Домина, прости меня, я…
— Я знаю, что ты хочешь сказать. Ты не отправлял деньги с тех пор, как исчез мой муж. Ты решил, что можно прикарманить нашу долю, так? Ты, наверное, перегрелся тут, или выкурил слишком много шиши? Ты позабыл, что сделала я с Эль-Мусром, мирабом в городе Пенжаби? Он утаил кувшин меди, верно? Нынче он мочится под себя и не узнает собственных детей.
Толстяк всхлипнул и повалился ничком, делая тщетные попытки вылизать пыль с моих сандалий. Появись этот комедиант на подмостках Зеленой улыбки, особенно в Риме, его ждали бы лучшие театры. Но я не собиралась его убивать. Напротив, я была жутко рада мерзавцу, как давно потерявшемуся брату.
— Домина, я… прости, прости. Я ничего не потратил. Я обменял медь на серебро. Я зарыл для тебя тридцать мин серебра, я ждал, что кто-то придет…
— Отчего же ты не отозвался, когда я попросила риса?
— Я испугался, домина. Верные люди донесли, что высокий дом Ивачич не вернулся с Плавучих островов. Болтали, что его видели в зиндане смертников, в крепости Молг, это недалеко отсюда, к северу…
— Я знаю, где это.
— Я испугался, домина. Под пыткой он мог выдать тайное слово… От дома Ивачича никто не приходил. Зато явились рыцари Плаща из Бухрума, их прислал председатель биржи Гор-Гор. Они заявили, что ты украла у председателя нечто важное. Они пригрозили мне и моей семье. Они сказали, если я тебя встречу…
— Можешь не договаривать. Это их штаны сушатся у тебя во дворе?
— Они… Домина, у них бумага от мушшарифа Бухрума и от судьи в Джелильабаде. Они сказали, что не уйдут, пока не арестуют тебя. Если тебя арестуют в другом месте, их оповестят.
— Ты сказал им, что на тверди Великой степи их суды никто не признает?
— Я не стал дразнить шакалов, домина.
— И где они сейчас, эти ловкачи?
— За неделю они устали ждать, — хихикнул мираб. — Они где-то там, на регистане. Скорее всего, ставят медяшки на боевых кабанов. Сегодня большое представление.
— Дай мне двоих лучших… — Я не договорила, он понял и послал мальчишку.
Явились двое тощих, неразличимых, безмятежно уселись на корточки перед чисто выметенным айваном. Внешне они ничем не отличались от скопища местных нищих. Но у каждого из преданных слуг мираба за щекой хранились отравленные иглы.
— Домина, я умоляю тебя… Рыцари Плаща тебя даже не узнают, ты похожа на северную дэви…
— Обещаю, что не буду их убивать. Мне нужны твои парни для другого. Они понесут то, что у тебя спрятано пол полом овчарни.
Эль-Хаджа побледнел, затем покраснел. Я спокойно держала в капкане его хитрую душонку.
— И принеси мне десять мин серебра, остальное передашь человеку Рахмани. Мы сами разберемся.
— Высокая домина, лучше я тебе отдам все серебро и…
— Заткнись и прикажи копать. Живее. Ты забыл, что со мной нюхач? Или ты предпочитаешь, чтобы в овчарне покопались центавры?
Мираб повернулся к корзине и вмиг осел. Как серая болотная поганка, в которую вгоняешь иглу. Кеа весело помахала ему бараньей косточкой. Да, он совершенно упустил из виду, что нос нашей девушки практически невозможно обмануть.
Не прошло и полмеры песка, как эти же двое притащили тяжелый сверток, длиной примерно в семь локтей. Стряхнули с рогожи песок, затем я приказала развязать шнуровку. Мне необходимо было убедиться. Слишком давно я к нему не притрагивалась. Мои пальцы моментально ощутили разницу. Этот был старше, несколько жиже, но, пожалуй, мудрее, чем предыдущий, которым я пользовалась на Хибре. Да, мудрость — именно то слово, которое крутилось у меня на языке.
Эль-Хаджа постарел на десяток лет. Его напомаженная бороденка сморщилась гороховым стручком, тюрбан сбился набок, обнажив пятнистую лысину, а щеки обвисли, как у королевского мопса.
— Ты — старый баран. — Я оттащила его в сторону, чтобы рабы не видели, как чужая белокурая женщина выкручивает хозяину ухо. — Ты знаешь, чем рискуешь? Какого дьявола ты спрятал его в навозной куче? Даже самый тупой нюхач учуял бы его за сотню хибрских гязов… Или ты намеревался продать его?
— Домина, ты меня назвала самым тупым нюхачом? — невинно осведомилась Кеа.
Ромашка потел от любопытства. Он ничего не понимал в нашей задушевной беседе, но тюк, измазанный в бараньем дерьме, его весьма интересовал. Слуги покорно ждали за занавеской, не проявляя любопытства. Сказители-бахши, радуясь свободной песчинке, громко жевали хозяйский виноград. Табиб перебирал четки и громко молился, делая вид, что ничего не происходит.
— Твоих жен продали бы на рудник, а детям выбили бы на щеках клеймо вечного государственного раба… Ты знал это, жирный паук, но рискнул их здоровьем! — Я ткнула его пальцем в точку копо, и дурня согнуло в кашле. — Тебя бы не убили, тебя отвезли бы в застенок и там медленно бы жарили… пока ты не признался бы во всем. А ты признался бы очень скоро, баран! — Я незаметно ткнула его в другую точку на бедре. Его правая нога моментально отнялась.
Эль-Хаджа плюхнулся в пыль, как мешок с травой изень, и заплакал. Напоследок я выволокла почтенного мираба во двор и одарила камчой так, что ему пришлось удирать от меня на четвереньках.
— Твоя старшая жена издохла бы, таская камни. Твоих младших жен насиловали бы все, кому не лень, а потом продали бы в морской гарем, пиратам. Твоих детей… Кеа, сколько у него детей?
— Я чую четверых, домина. Кажется, есть еще взрослый сын, но он не здесь.
— Ты продал четверых детей, шакал!
— Высокая домина, прости… шайтан околдовал мой рассудок… Я решил, что раз тебя все равно убьют, семья Саади отберет у меня колодцы, что у меня оставалось, кроме него?..
— Я к тебе скоро вернусь, — пообещала я. — Скажи своим слугам, что ты продал их мне. Пусть несут поклажу и готовятся к драке. Не бойся, у тебя в доме я ночевать не намерена.
Мы снова выбрались на раскаленный песок. К становищу съезжались все новые гости. Тысячи тентов и палаток раскинулись вокруг оазиса.
— Кто он такой, этот Хаджа? Он твой должник?
— Когда-то я… — Я подумала и решила, что лекаря с Земли незачем посвящать в мою маленькую интрижку с бывшим командиром македонской армии. Я была коротко знакома с диадархом Леонидом. Он служил наместником в этих краях, затем его назначили сатрапом и отозвали в Афины. Я сделала так, чтобы диадарх Леонид благосклонно отнесся к торговому дому Миграна Саади. Это старший брат Рахмани, он заведует всеми деньгами их исфаханской семьи. Мигран Саади заплатил диадарху очень много, но покупка десять раз оправдала себя. Он получил в вечное пользование четыре ярлыка владельцев воды. Два из них, как было договорено, подарил моему покойному мужу…
— Так ты… ты хозяйка этих колодцев? — Толик схватился за голову. — Вот дела, но у тебя же целая империя! А что, если он выдаст тебя?
— Выдаст? Ха-ха, да он теперь рад отгонять бесов из моих тяжелых снов! Эль-Хаджа — порядочный подлец, но он знает, что случится с ним, если я умру, как и мой супруг. Тогда, по условиям договора, его ярлык перейдет к старшему брату Саади. А Мигран Саади может в любой момент вышвырнуть его и назначить сюда своего человека. Кроме Миграна, у Рахмани Саади есть еще братья, сестры и другие родственники на Хибре. Они всегда возьмут свое.
