Полуночные тени (СИ) - Кручко Алёна (смотреть онлайн бесплатно книга txt) 📗
— Эй, певун, а "Три дочки у трактирщика" знаешь?
— Как не знать! "Три дочки у трактирщика, девицы хоть куда, гостей встречают ласково, да вот одна беда: три дочки у трактирщика да девять сыновей…"
Знаю, парни, я еще и не то знаю. Баллады для господ, любовные страдания для простого люда, разудалая похабень для наемников. Веселитесь. Скоро менестрелю понадобится промочить горло, и вот тогда поговорим: ведь я уже стану вам своим, насквозь знакомым и почти родным. Общие песни сближают, и ничего нет лучше, если хочешь быстро втереться в доверие — ненадолго, на час или на вечер, пока не развеются хмельные пары. "А младшая дочурка была сестер хитрей…"
Марти любил эту маску. Она позволяла держаться независимо и дерзить в ответ на дерзость, а если острый язык становился поводом размять кулаки, тем лучше: пристрастие к доброй драке Марти отнюдь не считал недостатком для мужчины. Конечно, с господами следовало держаться в рамках: мало ли, что менестрели и маги вне подлого сословия, против слуг с дубьем лютней не отмашешься, а стенам замковой темницы не докажешь неправоту хозяина, хоть весь на речи изойди. Но наемники уважают нахальство. Если, конечно, ты способен доказать на деле право быть наглецом.
Через десяток-другой кружек и песен Марти знал о бароне Ульфаре Ренхавенском намного больше, чем безопасно знать незваному гостю. Конечно, любому в этом дворе ясно, что никакой нету тайны в давних дрязгах его милости с соседом, и в недавней обиде на обнесшего чином короля, и в любовной интриге с одной столичной штучкой ("Ох и краси-ивая, волосы-то ровно золото, глаза синющ-щие, только взгляд недобрый — зыркнет, аж мороз по хребту!"). Да только, бывает, сложишь два-три всем известных слуха, а вместе они та-акое дадут…
Столичная штучка с золотыми волосами, синющими глазами и недобрым взглядом у нас на все королевство единственная, гадать не приходится! Уж если она крутит шашни с захудалым провинциальным баронишкой, то… нет, ребята, про любовь кому другому рассказывайте! У ее высочества принцессы Вильгельмы любовь одна — братова корона. Сколько лет по ней чахнет.
Тут бы и уходить, да кто ж на ночь глядя из-под крыши в путь пускается? Марти пристроился ночевать в сеннике над конюшней, благо, его милость Ульфар о госте вспомнить не соизволил. И подружка на ночь нашлась — одна из кухонных девчонок. По правде говоря, не ахти какая красавица, зато разговорчивая.
Даже, пожалуй, слишком разговорчивая. Как же Марти благодарил всех богов скопом, что болтушка успела убраться, когда в конюшню вошли припоздавшие гости! Братья у нее, понимаете ли, да отец строгий… младшая дочурка…
Уставший Марти начал уж задремывать; разбудил памятный — слишком памятный! — резкий голос.
— Ого! Знакомый меринок, и сбруя знакомая. — Звон бубенчиков ударил погребальным колоколом. — У вас, никак, менестрель нынче пел?
— Точно, ваша милость, пел. Знатно повеселил, ребята довольны остались.
— И хозяин?
— Дыкть, хозяева нам, ваша милость, не докладают…
— И где он сейчас?
— Хозяин-то? Дыкть, у себя. Велел, как появитесь, сразу вас к нему проводить…
— Менестрель, дубина!
— А-а… Да кто ж его знает… вроде с Лиззи в обнимку уходил…
— Так, вот что, давай-ка проверим. Менестрель молодой, с меня ростом, волосы темные, глаза светлые, смотрит нагло?
— Дыкть… ага, вроде похоже…
— Та-ак… беги-ка ты, любезный, к хозяину и доложи, что не менестрель ему нынче пел, а Игмарт из "Королевских псов". Пусть стражу поднимает замок обыскивать, да тихо: раньше сроку нам переполох не нужен. Ну, чего зенки вылупил, беги!
"Любезный" дернул с места в карьер, будто за ним волколаки гонятся.
— Беги, — выцедил вслед новый гость барона Ульфара. — Беги, а я здесь постерегу. Авось попустят боги, выведут щенка к его мерину.
Марти перевел дух. Ага, жди! Гнедого придется бросить, и все остальное тоже — лютню, деньги… а, будь ты проклят! Любимый тесак тоже там, в вещах, в одеяло увязан! С собой только потайные ножи… ну что же, собственная шкура всяко дороже имущества, даже самого ценного. Придется драпать, в чем есть.
Выскользнуть из сенника на крышу конюшни было самым трудным. Беглецу казалось: чужая ненависть там, внизу, притягивает его, путает мысли и движения. Чужая — и его собственная. Давние счеты, сводить которые не время и не место — а жаль! Так неожиданно разоблаченный «менестрель» зло сплюнул под ноги и тенью в тени побежал к лестнице на стену: та, по счастью, оказалась рядом, и пробираться через двор не пришлось. Прыгать со стены в ров — жутенькое, конечно, развлечение, но не смертельное. Особенно если ров запущен до такой степени, как у Ульфара. Короткой форы как раз хватило: выбравшись из воды, лазутчик увидел мелькание факелов на стене. Усмехнулся: ищите, покуда не лопнете! И побежал в лес — пока что не особо выбирая дорогу, лишь бы подальше от Ульфарова замка. Правда, для начала нужно найти ручей и вымыться, иначе его и без собак найдут, по несусветной вони. Игмарт брезгливо отряхнулся. Превратить ров в сточную канаву, может, и умно в стратегическом плане, но разводить под собственными окнами такой смрад… впрочем, ежели Ульфар согласен дышать нечистотами… тут Марти наткнулся на вожделенный родничок. Следующие полчаса он яростно отмывался, выполаскивал штаны, рубаху и сапоги, и думал: а может, барон Ренхавенский для того и не чистит ров, чтоб посмеиваться, представляя, как самые отчаянные его враги отплевываются, вылезая из этого оборонного недоразумения? А может, и не только представляя — кто знает, чем тешится его милость Ульфар на досуге?
"Менестрель" так и не узнал, была ли за ним погоня. Кого благодарить за свободу: собственную прыть и умение путать следы или Ульфарово попустительство? Расслабился уже в землях Лотаров. За то и поплатился: попался не погоне и даже не разъезду, а каким-то селянам, искавшим пропавшего мальца. Да мало что попался — сбежать не смог! Кому расскажи, позору не оберешься!
Впрочем, в тот день, по пути к замку Лотаров, неминуемое грядущее осмеяние меньше всего занимало мысли Марти. Доживи сначала! Тут уж — либо божья милость, либо могильная сырость: старый барон Лотарский знает его и в лицо, и по имени, и по месту службы. Навряд ли у героя осады Готтебри вдруг отшибет память настолько, что он не угадает в оборванном бродяге одного из своих разведчиков, тех, кого лично расспрашивал перед победным штурмом. Ох, расспрашивать барон умеет! И допрашивать, кстати говоря, — тоже… Ну и за кого ты нынче стоишь, барон Лотар? Все еще верен королю, или Вильгельма и тебя переманила, как многих?
Оказалось — верен. Так что вовсе не за красивые глаза Марти отдал селянской девчонке драгоценный амулет. За такую удачу не отдарить — навек удачи лишиться. И вот оно — в первую же ночь ей пригодился.
Что ж, думал невыспавшийся Марти, раз такой поворот, значит — судьба. Значит, ей нужнее. Откровенно говоря, королевскому псу было совсем неинтересно знать, какая такая нечисть завелась в Лотаровых лесах. Своих забот хватает, чего о чужих беспокоиться. Не о девчонке думать надо и даже не о молодом Лотаре, а о том, как быстрей в столицу добраться. В Оверте задерживаться не стоит: если Ульфар и его ночной гость все-таки послали погоню, у них вполне хватит ума и здесь его поискать.
Едва забрезжил рассвет, неудобный постоялец затребовал завтрак и еды, годящейся в дорогу — да поживей, бесы вас всех дери через три колена! Сонный трактирщик еще подумал: не иначе, Великий отец принял вчерашние молитвы слишком всерьез! Пусть в приличном заведении не место таким вот опасным типам, но уж лишние полчаса потерпели бы, чем носиться спозаранку как ошпаренным…
Впрочем, ни тени столь неприветливых мыслей достойный трактирщик не выпустил на радушную физиономию профессионального гостеприимца. Подогнал служанок, сам подсуетился — известное дело, пока постоялец готов раскошеливаться, он прав. И лишь проводив гостя, разрешил себе облегченно перевести дух и покачать головой: мол, надо же, и не чаял так легко отделаться. Отрадно видеть, что и среди ловцов удачи встречаются еще приличные люди.
