Зюзя (СИ) - Булаев Вадим (е книги txt) 📗
— Цель? — продолжал педантично допытываться этот человек.
— Цирковое представление.
У него отпала челюсть от удивления.
— Повтори…
— Цирковое представление, — глядя на его обалдевший вид очень хотелось рассмеяться. — Я дрессировщик.
К отвалившейся челюсти добавились выпученные глаза.
— Не удивляйтесь, я не сумасшедший. Справки, конечно, не имею, однако прошу поверить на слово, как разумный человек разумному человеку. Мы с моей питомицей путешествуем к югу, а по пути устраиваем всякие забавные выступления, чтобы заработать на жизнь. Да вы и сами видели. В последнем поселении с нами картошкой рассчитались. Сами понимаете, плохим артистам в жизни никто бы так хорошо не заплатил, но мы — хорошие. Не первый день с уважаемой публикой работаем.
Врать — так врать. Всё равно проверить не сможет. А даже если и прикопается к подробностям — назову посёлок километрах в двухстах отсюда, который в такой глухомани, что с компасом и картой не найдёшь.
Мужику понадобилось минуты две, чтобы осилить сказанное. Согласен, звучит бредово, но как есть. Придя в себя, он шумно выдохнул, почесал карандашом затылок, и спросил:
— И где же твоя, э-э-э, питомица?
— В лесу меня ждёт. На неё ведь разрешения пока не получено, а без пропуска и одобрения властей мы соваться не собираемся. Всё, — я особенно выделил голосом это слово, — должно быть по закону.
Моя пафосная речь никакого эффекта не возымела. Человек, сидящий напротив, о чём-то усиленно размышлял.
— Понятно… К какому, как бы выразиться… виду относится твоя, как ты говоришь, питомица?
Сейчас решалось многое, включая мою жизнь. Могут ведь и пришить, как пособника тварей и изменника человечеству, но вряд ли. Просто побаиваюсь дальнейших событий, нервы вот и расшатались.
— Собака, — и мне в ухо прилетел мощнейший удар, опрокинувший моё бренное тело с табурета на пол. Затем посыпались ещё удары, много, больно. Я сжался как можно компактнее, прикрыв руками голову и ожидая, пока у здешнего постового пройдёт приступ ярости.
— У-у-убью!!! — хрипел он, брызжа слюной. — Тварь приволок, паскуда!!!
Раздался стук открываемой двери, топот ног, и избиение, наконец-то, прекратилось.
— Матвей, Матвей, ты чего? Какие твари, о чём ты? — возбуждённо заговорили чьи-то голоса.
Я отодвинул немного ладонь от лица и осмотрелся. Первое, что удалось разглядеть — скрученный в бараний рог двумя неизвестными мне мужиками, беснующийся от ярости мой бывший собеседник. Он хрипел, вырывался, сучил ногами, пытался любыми способами дотянуться до меня, забрызгивая при этом пеной из рта как минимум половину комнаты.
— Припадок, — произнёс один из только что прибежавших, с трудом удерживая товарища, и обратился ко мне. — Что случилось?
Но отвечать мне не пришлось. Матвей вышел из неадекватного состояния так же резко, как и вошёл.
— Пустите, в себе я… Да пустите, кому говорю! — он тяжело, неровно дышал. — Нормально, отпустило…
Мужики опасливо ослабили хватку, а после вообще оставили его в покое. Утерев крупные капли пота, покрывавшие целиком лицо и шею, припадочный продолжил:
— Тварь этот деятель притащил. Говорит — дрессировщик. Только как тварь обучить можно? Их давить надо, всегда и везде, — и, обращаясь ко мне. — Сейчас ты всё расскажешь, а после мы её пристрелим…
— Ага, сейчас, разбежался. Ты, дядя, по жизни такой дурак или прикидываешься? Я к тебе как к нормальному человеку пришёл, официально объявить, а ты… Нет мозгов самому разобраться — сообщи начальству, оно вникнет и поймёт.
В этот раз мои пламенные слова достигли цели. Мужики начали с интересом переглядываться, а Матвей, вернувшись на своё место за столом, нехотя буркнул:
— Садись обратно. Давай ещё раз начнём…
— Ты извиниться не хочешь? — нагло перебил я. Не то чтобы извинения его мне были очень нужны, просто сейчас спинным мозгом чувствовал, что надо показать зубы и непокорный нрав.
— Да пошёл ты… У меня твари жену с детками… Младшенькую прямо в колыбели… — из глаз Матвея лились крупные слёзы. Мне снова стало страшно, не перегнул ли я палку, второй припадок может для меня плохо закончиться.
— Извини, не знал, искренне сочувствую твоему горю, но мы все кого-то потеряли. И снова повторю — у меня собака, а не тварь. Вспомни разницу, если сможешь.
Мужики с интересом уставились на меня.
— Вот так прямо и собака? И не сожрала тебя? И команды знает? — наперебой интересовались они. — И номера умеет исполнять? А печенье на носу держит?..
Это словоизвержение ударом кулака об стол прервал Матвей. Они заткнулись, видимо, он был тут главным.
— Значит так! Я сейчас отпишу начальству, а ты посидишь под замком. Посмотрим, какое решение тебе будет… Антоха! Бери велосипед и молнией в город! Там доложишь по инстанции.
Он набросал несколько строк прямо в журнале, вырвал из него лист, свернул бумагу в несколько раз и протянул её одному из своих сослуживцев. Тот быстро выхватил записку из рук и бегом бросился на улицу. После этого Матвей обратился ко мне:
— Пошли, посидишь… — и мне в живот уставился пистолет разработки товарища Макарова.
… Я находился в подполе, по моим прикидкам, уже около трёх часов. Сидел на прохладной земле, в абсолютно тёмном помещении, да лишь иногда поглядывал на тонко пробивающиеся лучики в щели крышки входа и слушал мерные шаги с горестными вздохами невидимого отсюда человека. Наверное, Матвея. За это время он не сделал ни единой попытки заговорить или поинтересоваться о моём состоянии. Начальство ждёт, правильный постовой, и это хорошо.
Обиды на него я не держал. Ну помял на почве личной неприязни мужик немного моё бренное тело, выпустил пар, да тем и ограничился. С кем не бывает? Я же сам прекрасно понимал, что я говорю и что мне за это может быть. Так что нормальное развитие ситуации, ожидаемое.
То, что меня просто пристрелят — было очень, очень сомнительно, поэтому и рискнул. Происшедшее недавно в фортике — это, скорее, исключение из правил. В поселениях практически никогда не нападают и не беспредельничают. Это катастрофически вредно для имиджа. Да, потом, при необходимости, могут догнать и грохнуть по дороге, но обязательно сделают так, чтобы никто не видел и репутация не пострадала. Иначе кто к ним придёт на торг или наоборот, пустит к себе таких отморозков? В случаях, когда некоторые гости в чужих краях берега совсем теряли и начинали усиленно портить отношения с местными, вплоть до смертоубийства, действовали всё равно с умом. Вместо скорой расправы над ними обязательно устраивали подобие суда, на который собиралось всё население, от мала до велика, и показательно решали судьбу возмутителя спокойствия. Как правило, петлёй на высоком суку. Другие наказания нынче не в моде, новые реалии существенно упростили уголовный кодекс.
Я же ничего не нарушил. Наоборот, обставил дело так, что хотел, как порядочный, чтобы всё по закону и со всем уважением. Предъявить мне, кроме эмоций, нечего. Так что сижу и жду, когда кто-то из руководства приедет. Если не пустят, что же — обратно пойду, крюк делать.
Вскоре сверху раздались множественные шаги, захлопала дверь и меня выпустили из подпола наверх. Ничего не говоря, усадили на то же самое место за столом и даже пододвинули кружку с восхитительно пахнущим весенними травами отваром. Напротив, меня теперь сидел новый, короткостриженый мужчина, а угрюмый Матвей стоял за его спиной, недовольно щурясь в мою сторону.
— Итак, вы утверждаете, что являетесь дрессировщиком. — начала неизвестный. — Что заканчивали?
— Политехнический институт, но только до третьего курса, — честно брякнул я и сам удивился идиотизму этого ответа, после чего быстро поправился. — По дрессуре ничего. Самоучка.
— Понятно… и давно выступаете?
— Второй год. У меня собака молодая, пока простейшим командам обучил, пока номера отработали…
Дальше было множество подробнейших вопросов о моём маршруте, о Зюзе, почему не пристрелил тварь, и прочее, и прочее, и прочее… Видно, это местный особист или его аналог. Пусть будет «особистом», надо же его как-то называть.
