"Фантастика 2023-147. Книги 1-28 (СИ) - Большаков Валерий Петрович (мир книг .TXT, .FB2) 📗

– Кого убили?

– Вахтанга Махарадзе.

– Ясно.

Наум повернулся к немецким офицерам, оглядел их лица – спокойные, усталые, раздраженные, злые. На него смотрели враги.

Лет десять назад вот с этими самыми людьми он мог выпить пивка где-нибудь в Киле или Данциге, поговорить за жизнь, а теперь всякие нехорошие дяди развели их по разные стороны и сделали противниками в войне.

«А что? – подумал Эйтингон. – С этого и начну».

– Бывал я раньше в Германии, – начал он вслух, – бывал в Гамбурге и Кёнигсберге. И вполне мог с кем-то из вас пересечься в баре или ресторане. Мы вполне могли выпить баварского и разговориться. Попрощаться и остаться друзьями. А теперь мы стали врагами. Вернее будет сказать, не стали – нас сделали противниками только потому, что кое-кто счел русских недочеловеками и решил захапать побольше жизненного пространства на востоке…

Наум обвел взглядом офицеров. Одни из них нахмурились, другие усмехались, третьи сохраняли напряжение. Впрочем, страх мелькал в глазах у всех.

– Я не призываю всех вас изменить Рейху и пойти на службу Советской России, – продолжил Эйтингон. – Хотя, если честно, не сочту предательством отказ служить преступному режиму Гитлера. Не буду долго говорить о тех зверствах, которые творили и творят немецкие солдаты в моей стране, скажу только, что не замараться в пролитой крови у вас не получится, пока вы воюете под германским флагом. Сейчас вы все являетесь соучастниками преступления, имя которому – война. Для нас она священна – мы защищаем своих родных, свою землю. Вы же – захватчики, убийцы и грабители – не важно, находитесь ли вы в башне танка или на капитанском мостике. Это была преамбула. Теперь о деле. Я предлагаю вам добровольно помочь перегнать «Тирпиц» в Мурманск. Нас слишком мало, чтобы справиться со всем корабельным хозяйством. Что это вам даст? Во-первых, вам необходимо помнить главное – сейчас вы находитесь в плену. И только от вас зависит, каким он будет, этот самый плен. Вы можете угодить в Норильск – это в Арктике, где загнетесь от холода, голода и непосильного труда…

– Это варварство! – высказался один из офицеров, высокий, сухопарый, бледнолицый.

– Возможно, – холодно согласился Наум, – но не большее, чем то варварство, которое вы позволяете себе в «лагерях смерти». Только в одном концлагере Аушвиц каждые сутки умерщвляют в газовых камерах несколько тысяч узников или ставят над ними бесчеловечные опыты: удаляют, к примеру, какой-либо орган и смотрят, как от этого страдает человек. Выкачивают кровь из детей, чтобы переливать доблестным воинам вермахта, и тому подобное… хотел сказать: «зверство», вот только зачем обижать животных? Они так не поступают с себе подобными.

– Все это клевета! – воскликнул бледнолицый.

Эйтингон шагнул к нему и спокойно спросил:

– Имя? Звание?

Офицер задрал подбородок.

– Меня расстреляют?

– Не слышу ответа, – по-прежнему спокойно сказал Наум.

– Фрегаттен-капитан-инженёр[234] Оскар Штелльмахер!

– Так вот, герр Штелльмахер. Все, что я сказал, – правда. Когда закончится война, я, если хотите, лично проведу вас по баракам Аушвица, когда его несчастных узников освободят наши войска. Покажу вам крематории и гору пепла, в который уже превратились сотни тысяч людей. А насчет расстрела… Не дождетесь. Сейчас вы нужны мне, а позже понадобитесь свободной Германии, которую мы вылечим от «коричневой чумы».

– Каким образом? – усмехнулся пожилой, но справный моряк с очень ясными голубыми глазами. – Занесете «красную заразу»?

Эйтингон не выдержал и рассмеялся – его распирало то блаженное ощущение, которое всегда овладевало им в опасных операциях – в Китае, в Мексике, во Франции, везде.

Ясноглазый, встретив его бестрепетный взгляд, представился сам:

– Фрегаттен-капитан Роберт Вебер, командующий артиллерийской БЧ.

– Герр Вебер, вы ничего не знаете о советской стране. У нас хватает недостатков, согласен, но только в нашей стране люди обращаются друг к другу со словом «товарищ». Лично я не знаю слова лучше этого, и чтобы ощутить драгоценное чувство товарищества, нужно пожить у нас. Кстати, немцы – единственная европейская нация, которая смогла прижиться в России с давних времен. Сейчас в СССР живет несколько миллионов немцев. Поговаривают даже, что Автономная Республика Немцев Поволжья, упраздненная перед войной, будет восстановлена после победы.

Эйтингон говорил, чувствуя, как утекают минуты, но привлечь на свою сторону хотя бы нескольких офицеров из списка «А», то есть самых положительных, не нацистов, было едва ли не самым важным. И он переменил тон.

– Я не собираюсь никого уговаривать, просить и так далее. На войне как на войне. Я буду приказывать, вы – выполнять приказ. Ослушаетесь – будете расстреляны. Поймите меня правильно – я не кровожаден, а просто выполняю задание. Со мной достаточно специалистов, чтобы увести «Тирпиц» без вас. Мы плохо справимся с этим делом, но мы справимся. Будем не спать сутками, работать на износ, но доведем линкор до Мурманска. Выбор за вами. Можете отказаться от сотрудничества и сдохнуть или же проявить хваленую немецкую практичность.

Высокий, стройный мужчина со строгим лицом директора школы вышел из строя.

– Первый помощник командира корабля, фрегаттен-капитан Пауль Дюваль, – отрекомендовался он. – Я подчиняюсь.

Еще один офицер, неуверенно оглянувшись, присоединился к нему.

– Электроинженер, корветтен-капитан Пауль Штайнбихлер!

– Штурман, корветтен-капитан Вернер Кеппе.

– Капитан-лейтенант Вальтер Зоммер, на мне котлы и турбины.

– Командир орудийной башни «Дора», обер-лейтенант Генрих Шмидт!

Четверо оставшихся офицеров переглянулись, потом посмотрели на «угонщиков», поняли, что русские шутить не станут, и примкнули к большинству.

– Главный инженер, корветтен-капитан Альфред Айхлер.

– Зенитчик, капитан-лейтенант Отто Фасбендер.

– Артиллерист, обер-лейтенант Бернхард Шмитц.

– Электроинженер, обер-лейтенант Хайнц Бернштайн.

Эйтингон кивнул и сказал:

– Снимаемся с якорей и выходим в море. Будете действовать под наблюдением моих людей, специалистов и охранников. Все мы говорим по-немецки.

– Я не смогу запустить машины один, – запротестовал Зоммер.

– Кто вам нужен прежде всего?

– Старшие машинисты Остермайер и Тенцер.

– Турищев!

– Есть, товарищ командир! Разрешите доложить: в отсеке, в котором находятся старшие машинисты, бунтуют матросы.

– Пустите очередь и предупредите, что отсек будет затоплен в случае безобразий.

– Есть!

Офицеры опять переглянулись…

Часы показали половину четвертого ночи, когда корабль ожил – мелкая дрожь прошла по корпусу – выходили на пробу машин, разводили пары. Бернштайн, кроме турбогенератора, запустил еще и дизели.

– Носовые 1-я и 3-я электросекции, – бодро доложил он, – кормовые 2-я и 4-я электросекции готовы к действию!

За всеми офицерами присматривали «угонщики», заодно осваивая немецкую технику. По большей части, немцы чувствовали себя скованно, иные злились, но сопротивления не оказывали.

Иное дело – список «Б». Эти орали за дверью каюты «Дойчланд, Дойчланд юбер аллес!», ругались, щедро пересыпая немецкую брань русским матом, и даже долбили в двери ногами.

Эйтингон послушал одного такого, трудновоспитуемого, громко посоветовал не пятками стучать, а головой и пошел себе дальше, сопровождаемый верными паладинами в лице Пупкова со товарищи.

Направили под конвоем якорную команду.

Ровно в четыре «Тирпиц», поднявший якоря, стронулся с места. Малым ходом, описывая широкую дугу, линкор направился к острову Москенесёй, чтобы обогнуть его и выйти в Норвежское море. В проливе, правда, закручивал воронки знаменитый Мальстрем, но не «Тирпицу» было бояться этой страшилки.

Лишь теперь эсминцы «проснулись». Вслед линкору понеслись радиограммы, замигали ратьеры, вопрошая азбукой Морзе, куда это подался «Тирпиц». Ивернев отвечал, напуская туману, а на флагштоке вдобавок подняли квадратный штандарт, знаменующий, что на борту находится сам генерал-адмирал Витцель.