Мусаси - Ёсикава Эйдзи (книга регистрации .TXT) 📗
Ивама Какубэй заглядывал к Кодзиро утром и вечером под любым предлогом. В четвертый месяц в один из вечеров, когда начали опадать лепестки цветущей вишни, Какубэй прошел по саду Кодзиро мимо цветущих азалий, приютившихся под горной скалой из камней. Его провели в комнату на задней стороне дома, где Кодзиро кормил сокола, сидевшего у него на руке.
– Рад тебя видеть, дядюшка Ивама, – поздоровался Кодзиро.
– Я к тебе с новостью, – сказал Ивама. – Совет клана в присутствии хозяина вынес решение о месте поединка. Предложили несколько мест, среди них Кукинонагахаму и берег реки Мурасаки, но их отвергли. Одни недостаточно просторны для фехтовальщиков, другие слишком удобны для зевак. На берегу можно было бы поставить бамбуковый забор, но там сбежалась бы огромная толпа зрителей.
– Вот как! – отозвался Кодзиро, не сводя глаз с сокола. Какубэй не ожидал такого равнодушного приема. Нарушив правила поведения, предписанные для гостя, он сказал:
– Пошли во внутреннюю комнату, не могу с тобой разговаривать, когда ты занят птицей.
– Потерпи немного. Сейчас закончу его кормить.
– Это сокол, которого тебе подарил хозяин?
– Да. Я назвал его Амаюми. С каждым днем я все сильнее привязываюсь к нему.
Кодзиро выбросил остатки мяса и передал птицу слуге:
– Посади его в клетку, Тацуноскэ.
Слуга понес сокола через обширный сад. За горкой камней густо росли сосны, по другую сторону виднелась река Итацу, на берегах которой получали наделы самураи Хосокавы.
– Прости, что заставил тебя ждать, – сказал Кодзиро.
– Ничего. Я ведь не чужой. Ты мне как сын, Кодзиро.
Появилась девушка лет двадцати с чаем. Какубэй одобрительно покачал головой.
– Хорошеешь с каждым днем, Омицу, – улыбнулся он.
– Вы всегда смеетесь надо мной, – зарделась девушка.
– Ты с каждым днем все сильнее любишь сокола. А что Омицу? Не лучше ли полюбить ее? Какие у тебя намерения? – спросил Какубэй, когда девушка ушла.
– Она приходила к тебе?
– Не стану скрывать. Просила совета.
– Глупая! Мне ничего не говорила! – Кодзиро гневно посмотрел на сёдзи, за которыми скрылась Омицу.
– Не сердись! Почему бы ей не прийти ко мне? Девушку тревожит ее будущее.
– Она тебе все рассказала?
– Зачем ей скрытничать! Обычное дело между мужчиной и женщиной. Тебе же надо, в конце концов, жениться. Сейчас у тебя есть и дом и слуги.
– Что скажут люди, если я женюсь на бывшей служанке?
– Кому какое дело? Ты ведь не можешь выбросить ее вон. Она из хорошей семьи и вполне тебе подходит. Говорят, что она племянница Оно Тадааки.
– Верно.
– И ты встретил ее, когда был в доме Оно.
– Не хочу хвалиться, но тебе, как близкому человеку, расскажу. После поединка с Тадааки я отправился домой. Стемнело, и Омицу с фонарем пошла проводить меня. Я в шутку заигрывал с ней, а она восприняла все всерьез. Когда Тадааки исчез, она явилась ко мне.
Какубэй узнал об Омицу недавно. Его поражала не только способность Кодзиро увлекать женщин, но и умение таить любовные связи.
– Положись на меня, – сказал Какубэй. – Сейчас, конечно, не время объявлять о помолвке. Лучше после поединка.
Какубэй, как и многие другие, не сомневался в исходе боя. Какубэй вспомнил о главной цели прихода к Кодзиро.
– Как я уже говорил, совет определил место боя. Надо соблюсти два условия: во-первых, место должно быть в пределах владений господина Тадатоси, во-вторых, чтобы туда не смог проникнуть народ. Выбрали островок Фунасима, между Симоносэки и Модзи. Тебе полезно было бы до прибытия Мусаси ознакомиться с местностью. Это даст тебе значительные преимущества.
Знание особенностей местности помогает фехтовальщику правильно построить бой, подсказывает, как затянуть сандалии, с какой стороны будет падать солнце, и вообще придает уверенности. Кодзиро не согласился.
– Смысл «Искусства Войны» заключается в том, чтобы мгновенно принять решение и напасть. Противник, как правило, знает о предосторожностях, которые принимаются заранее. Ситуацию надо оценить на месте и действовать на грани риска.
Какубэй согласился и уже не предлагал поездку на Фунасиму. Омицу подала сакэ, и мужчины засиделись до поздней ночи.
По предложению Какубэя на время до поединка Кодзиро освободили от несения службы. Негаданный отпуск сначала понравился Кодзиро, но чем меньше дней оставалось до сражения, тем больше ему докучали посетители. Кодзиро приходилось занимать их, зачастую до утренней зари. Он не хотел избегать общества, иначе поползли бы слухи, что он теряет самообладание.
Кодзиро находил спасение в охоте. Как только выдавался погожий день, он с соколом отправлялся в горы, где никто не надоедал ему.
Наблюдая за соколом, высоко в небе вцепившимся в свою жертву, Кодзиро чувствовал себя птицей.
– Молодец! – восклицал он. – Вот это удар!
Кодзиро не просто наблюдал, а учился у хищной птицы. С каждым днем он обретал спокойствие и уверенность.
Дома его встречали заплаканные глаза Омицу. Кодзиро не допускал мысли, что Мусаси победит, но порой невольно задумывался, что станет с Омицу, если его убьют.
Теперь ему все чаще являлся образ покойной матери, о которой он не вспоминал годами. Засыпая, он мысленным взором видел опухшие от слез глаза Омицу, лазурное око сокола и стертые временем черты матери.
Накануне тринадцатого дня
В Симоносэки, Модзи и Кокуре в последние дни происходило большое движение народа. Понаехало множество посторонних, гостиницы переполнились, у коновязей рядами стояли лошади. Из замка для всеобщего сведения послали следующее распоряжение:
«В тринадцатый день сего месяца в восемь утра на острове Фунасима в проливе Нагато самурай удела Будзэн Сасаки Кодзиро Ганрю сразится по поручению своего сюзерена с Миямото Мусаси Масана, ронином из провинции Мимасака. Сторонникам соперников строго запрещается помогать им или подплывать к Фунасиме. До десяти часов утра тринадцатого дня прогулочным и рыбачьим лодкам, кораблям запрещается появляться в проливе. Четвертый месяц 1612 г.»
Извещение расклеили на перекрестках, пристанях и площадях.
– Тринадцатого? Послезавтра?
– А все специально приехали, чтобы посмотреть поединок!
– Ничего не увидишь, если его проводят на острове в двух километрах от берега.
– С горы Кадзаси видны сосны Фунасимы. Народ все равно будет толкаться, хотя бы ради того, чтобы поглазеть на лодки и приезжих.
– Хорошо бы погода не подвела.
Лодочники, предвкушавшие барыш, приуныли. Местные жители и приезжие сбились с ног в поисках места, откуда можно было хоть что-то увидеть. В одиннадцатый день перед харчевней у въезда в Кокуру со стороны Модзи женщина кормила грудью плачущего ребенка, уставшего от долгого пути.
– Поплакал, а теперь поспи! – ласково приговаривала Акэми.
На лице ее не было косметики. Она сильно изменилась, но не сокрушалась по утраченной красоте.
Из харчевни вышел Матахати в сером кимоно. О его монашестве напоминала лишь повязка, прикрывавшая бритую голову.
– Ай-ай, никак не успокоимся! – склонился он над ребенком. – Надо спать. Акэми, иди в харчевню. Ты должна хорошо есть, чтобы не пропало молоко.
Взяв младенца на руки, Матахати начал баюкать его, напевая колыбельную.
– Какая встреча! – раздалось у него за спиной. Матахати обернулся и уставился на человека, не узнавая его.
– Я – Итиномия Гэмпати. Мы встречались в сосновой роще недалеко от улицы Годзё в Киото. Тогда ты называл себя Сасаки Кодзиро.
– А! – вспомнил Матахати. – А ты тот самый монах с палкой!
– Скажи, пожалуйста, где дом Кодзиро?
– Не знаю. Я сам только что пришел сюда.
– Дом Кодзиро у реки Итацу. Можем показать, – предложили два самурая, проходившие мимо.
Гэмпати ушел с ними. Грязь и дорожная пыль покрывали его с головы до ног. «Надо же, пришел сюда из Кодзукэ!» – подумал Матахати. Он припомнил давнюю встречу с Гэмпати и поежился. Каким бессовестным и наглым был он в те дни! Надо же додуматься: выдавал себя за Кодзиро да еще показывал свидетельство школы Тюдзё! Матахати утешался тем, что и шалопай вроде него способен исправиться.
