Тени сумерек - Белгарион Берен (читать книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
Анфауглит… Считается, что сейчас, летом, в самое пекло, пересечь ее нельзя. Единственный путь — Кири'энн, как они говорят, «Дорога Колодцев» — или Менаксэ, дорога скелетов, как говорят в Хитлуме. Она охраняется. В остальных местах Анфауглит непроходима. Моргот надежно отгородился раскаленной черной плоскостью от эльфийских королевств — армия не выдержит такого перехода. Упорный и выносливый одиночка — выдержит. Восемьдесят лиг, двенадцать дней пешего пути — пешего, потому что конь не потянет… Дойти-то я дойду, хватит силы и злости. Что я буду делать там? Как я вернусь? Понятия не имею.
Следовало избавиться от княжеского платья. Берен быстро разделся до пояса, натянул рубашку, взятую в Даллане, затянул пояс, на рубашку, на грудь — внутрь, так, чтобы никто не увидел — пристегнул серебряный цветок нифредила. Надел чужую куртку, перебросил через плечо свернутый плащ. Какое-то время, сняв с пальца кольцо Фелагунда, думал, что же делать с ним — и надел снова. Завернул свои вещи в диргол, увязал в узел.
Солнце перевалило через зенит и пошло к закату. Теперь можно было идти — но Берен медлил. Внезапно важными стали всякие мелочи: что подумают, когда найдут его коня, сбрую и одежду? Если решат, что он умер — не начнется ли смута? Не обвинят ли в этом феанорингов? Дойдет ли это до Лютиэн?
Какая разница. Пропасть не одолеть в два прыжка.
Берен снова сел на седло, лицом к северу. Черно-бурая равнина пошла золотыми отблесками. Небо из раскаленно-белого стало синим, и волновалось, и колыхалось как вода. Ветер дул в спину — сильный и ровный, поддувало безумного горна Анфауглит. Берен вынул из ножен меч, вонзил его в землю перед собой. Блеснула на солнце восьмилучевая звезда, вделанная в пересечение рукояти и гарды.
— Варда Элберет, — шепотом обратился он к звезде. — Я знаю, тебе ведома любовь. Когда Владыка Манвэ рядом с тобой, ты слышишь все, что происходит в Арде. Значит, слышишь и меня. Я — на границе Анфауглит, и собираюсь пересечь пустыню. Иду в Ангбанд, в самое логово Моргота, и мне страшно. Ты знаешь, я часто видел смерть на вершок от себя. Но только однажды шел прямо к ней, без надежды. Я знаю, каково это. Правда, это ничего не меняет, я все равно пойду. Сумел Финарато — сумею и я. Он не думал, что спасется, но шел, потому что верил в меня и в тебя, Элберет. Он стоял у меня за спиной — и я чувствовал себя сильным. Теперь я с судьбой один на один, и я слаб. Я так и не узнал, чего он хотел. Думал, что знаю, и ошибался. Теперь опять думаю, что знаю — а вдруг снова ошибаюсь? Пошли мне знак, если я делаю то, чего он хотел. Я не отступлю, клянусь, даже без знака. Я знаю, что меня ждет смерть, еще никто из людей ее не миновал, и дважды никто не умирал. Но знать, Элберет, хотя бы перед смертью — знать, что я не нарушил, а исполнил волю государя! Прошу тебя. Это важно.
Он взял меч, и, перед тем, как вложить его в ножны, прижался к звезде лбом. Этот меч знал свет Благословенного Края. Может быть, Варда видела эту звезду, даже держала меч в руках. Может быть — и скорее всего — его видел и Мелькор. Узнает ли? Впрочем, Берен отчего-то не сомневался: когда они с Морготом сойдутся лицом к лицу, это будет уже неважно. Он засунул меч в ножны, а ножны привязал на спину — походным порядком. Оседлал коня, приторочил к седлу торбу с овсом и вьюк со своей одеждой, перебросил через плечо ремень котомки. Мехи с водой — длинные, наподобие колбасы — повесил на оба плеча и свел коня в поводу вниз, к подножию холма.
— Иди, лошадка, — сказал он, хлопнув серого по плечу. — Ты там не сдюжишь. Достанься хорошему человеку.
Конь тихо ржанул, сделал шаг к нему.
— Топай. Нечего тебе там делать. Там и мне делать нечего, но я должен, а ты — нет, так что давай.
Через тридцать шагов он оглянулся. Конь стоял на месте, понурив голову.
Берен натянул башлык на лоб, обернул лицо платком, так что наружу смотрели только глаза, и зашагал по выжженной земле.
Черная корка спекшейся глины впитывала солнечный жар — и отдавала его, кажется, троекратно. Берен мигом вспотел, не успел сделать и сотни шагов. Вода зазывно плескалась в мехах, а сами мехи стали тяжелыми неимоверно.
Сто шагов — он перебрал одну бусинку. Всего их — мелких, шершавых сушеных рябининок — было сто и одна — деревянная пуговица. Он сам нанизал их для этого. Когда он доберет до пуговицы, значит, он прошел лигу. Если он не хочет остаться здесь, в этой пустыне — нужно делать не меньше семи с половиной лиг за один переход.
Когда-то это было просто легкой прогулкой — вскочить в седло и скакать полдня до Драконьей Заставы, где вроде бы сто лет назад начинили стрелами морготова червя Глаурунга. Трава стлалась под копыта коню, либо же сухие высокие стебли трещали, роняя хлопья снега… Теперь под сапогами хрустел шлак, и даже сквозь подошвы земля обжигала. Берен оглянулся — позади колыхались и таяли предгорья Эмин-на-Тон. Справа и слева лежали холмы — бурые, безжизненные. Завершив дневной переход, он увидит, что осталось от Драконьей заставы.
…Солнце клонилось к закату. В Эред Горгор белый свет ранил глаза, здесь же все было красное и черное. Половину бусинок Берен уже перебрал. Солнце, помнил он, должно оставаться слева и сзади, потерять направление — это гибель. А держать направление было трудно: холмы пропали из виду, расплавились в пляшущих воздушных потоках, в мире осталось лишь два цвета — красное и черное. Во рту пересохло, но Берен твердо решил не пить, пока не будет пройдена одна лига, да и тогда — не делать больше двух глотков.
Ясность мышления тоже терялась в этой одуряющей жаре. Была легенда о том, что Мэлко обесчестил богиню Солнца — и сейчас в эту легенду легко верилось, таким разгневанным пламенем текла сюда Анар. Но даже гнев ее Моргот использовал себе на корысть.
Хрустящий шлак закончился, теперь Берен ступал по наносам белесой серой пыли. Тонкая, легкая, она поднималась после каждого шага медленными клубами, как поднимается ил в воде. Подхваченная горячими потоками воздуха, взлетала выше роста и долго висела за спиной. Берен обмотал лицо, чтобы уберечь его от солнечного ожога; теперь, когда солнце висело низко, оно было не так опасно — но покров все равно оставался совсем не лишним. Пыль, правда, проникала и сквозь него — не говоря уже о том, что набивалась в глаза.
Пальцы, перебрав ягоду, уперлись в дерево. Лига. Берен снял с плеча мех, развязал, отпил два глотка. Вода степлилась, во рту снова стало сухо — как и не пил. Берен надел мех обратно, перебрал большую бусину: вперед!
Проклятая пылюка тянулась еще пол-лиги. Потом снова пошла полоса спекшейся земли, идти стало легче. Когда Берен закончил вторую лигу, солнце коснулось брюхом края неба. Пустыня уже давно не накалялась — лишь отдавала накопленный за день жар. Это сделало путь менее мучительным — но не намного.
Третья лига пути — солнце село, лишь запад еще алел, а на востоке уже высыпали звезды. Край неба уже не дрожал, чувствовалось движение ветра — Анфауглит остывала.
Третью лигу Берен закончил после наступления темноты. Теперь направление указывала Валакирка. Яркие, словно умытые звезды вели на север.
Берен засмеялся, открыв лицо ночному ветру и сбросив капюшон. Еще пол-лиги пройдено. Вскоре впереди должна была открыться Драконья застава — если идти, откуда он пошел, прямо на север, миновать это место было нельзя.
Его догадку подтвердил старинный пограничный знак — куча камней, наваленных неправильной пирамидой в человеческий рост или около того: орки таким способом обозначали границы владений племен еще до прихода людей. Эльфы растаскивать курган не стали — есть он не просил, зачем делать дурную работу. Подойдя к нему, Берен позволил себе еще два глотка воды: до Драконьей Заставы оставалось что-то вроде трети лиги.
Опять поднялась пыль, и Берен, ругаясь, снова замотался в платок, не дающий возможности наслаждаться ветерком и прохладой. Правда, этот ветерок поднимал пыль густыми клубами и гнал ее на север…
Воин и Дева выплыли из-за края неба, когда Берен добрался до цели перехода: оплавленной с одного края каменной башенки, полуразваленного кольца стен, наполовину скрытого пылевыми наносами.
