Странствия убийцы - Хобб Робин (книги бесплатно полные версии .txt) 📗

Теперь во что ты вляпался? — поинтересовался Ночной Волк.

Если бы я мог знать.

5. ПРОТИВОСТОЯНИЯ

Что такое Уит? Некоторые скажут, что это извращение, искаженное сознание, когда люди узнают жизнь и языки животных, чтобы постепенно самим превратиться в животное. Но, изучая его и тех, кто им пользуется, я тем не менее пришел к другому заключению. Уит, по-видимому, форма связи сознания обычно с каким-то определенным животным. Для человека, применяющего Уит, мысли и чувства этого животного делаются открытыми. Как уверяют многие, это не дает людям знания языков птиц и зверей. Владеющий Уитом ощущает жизнь во всех ее проявлениях, включая человеческуюи даже некоторых из деревьев — самых могучих и самых древних. Но при этом он не может вовлечь в «беседу» случайное животное. Такой человек может ощущать близкое присутствие зверя и, возможно, сказать, устал ли он, агрессивен или любопытен. Но это не дает власти над лесными зверями и птицами небесными, как утверждают некоторые легенды. Владеющий Уитом может, однако, перенять натуру животного и вместе с ней некий элемент человечности, который несет в себе каждое из них. Легендарная преданность животных владеющим Уитом — это совсем не то же самое, что верность своему хозяину обычного животного. Скорее, это отражение преданности, которую владеющий Уитом дает своему товарищу по связи. Любовь за любовь.

Я спал плохо, и дело было не только в том, что я уже отвык спать по ночам. То, что музыканты говорили о «перекованных», испугало меня. Они залезли на чердак и устроились там в сене, а я нашел себе угол, где мог прижаться спиной к стене и ясно видеть дверь. Это было странно — снова проводить ночь в амбаре. Это был хороший, крепкий амбар, построенный из речного камня, извести и балок. Трактирщик держал корову, несколько кур и лошадей, которых он сдавал внаем. Кроме того, тут было несколько лошадей, принадлежавших постояльцам. Домашние звуки, запах сена и животных остро напомнили мне конюшни Баррича. Я внезапно почувствовал безумную тоску — так я никогда не тосковал о своей собственной комнате в замке. Я стал думать о том, что сейчас с Барричем и знает ли он о жертвенничестве Пейшенс. Я подумал о любви, которую когда-то они испытывали друг к другу и которая была уничтожена чувством долга Баррича. Пейшенс ушла, чтобы выйти замуж за моего отца, того самого человека, которому Баррич дал обет верности. Думал ли он когда-нибудь о том, чтобы попытаться вернуть ее? Нет. Я понял это мгновенно, не сомневаясь ни минуты. Дух Чивэла вечно стоял бы между ними. А теперь и мой тоже.

Мои мысли переключились на Молли. Она сделала для нас то же, что Баррич для себя и Пейшенс. Она сказала мне, что моя одержимая преданность королю никогда не даст нам принадлежать только друг другу. Так что она нашла кого-то другого, кого сможет любить так же сильно, как я люблю Верити. Я ненавидел в ее решении все, кроме того, что оно спасло ей жизнь. Она оставила меня. Ее не было в Баккипе, и она не смогла разделить мое падение и бесчестье. Я невольно потянулся к ней Скиллом, потом остановился и упрекнул себя. Я действительно хотел ее видеть? Там сейчас ночь, и, скорее всего, она сейчас в объятиях другого человека. Я почувствовал почти физическую боль в груди от этой мысли. У меня не было права шпионить за тем кусочком счастья, который она сумела найти для себя. Тем не менее, засыпая, я думал о ней и безнадежно стремился к тому, что было между нами.

Своенравная судьба принесла мне сон о Барриче, яркий сон, в котором не было смысла. Я сидел напротив него, а он устроился у огня и возился с кожей, как обычно по вечерам. Но в его кружке вместо бренди был горячий чай, и работал он над маленькой кожаной туфлей. Он проталкивал шило сквозь мягкую кожу, и оно вонзилось ему в руку. Он выругался при виде крови, а потом почему-то поднял глаза и попросил у меня прощения за то, что пугается в моем присутствии.

Я проснулся совершенно сбитым с толку. Баррич нередко шил для меня ботинки, когда я был маленьким, но я не мог вспомнить, чтобы он хоть раз извинился за ругань. Он, впрочем, довольно часто бил меня в детстве, если подобными словами пользовался я. Странно. Я постарался забыть этот сон, но спать мне теперь не хотелось.

Когда я осторожно прощупал Уитом амбар, то обнаружил только смутные сны спящих животных. Все были спокойны, кроме меня. Пришли мысли о Чейде, чтобы дразнить и мучить меня. Он был стариком во многих смыслах. Когда король Шрюд был жив, он снабжал Чейда всем необходимым, чтобы королевский убийца мог жить в безопасности. Чейд очень редко выходил из своей потайной комнаты — только для того, чтобы делать «тихую работу». Теперь он жил сам по себе и делал Эль знает что. Его преследовали солдаты Регала. Я сильно потер ноющую голову. Мое беспокойство было совершенно бессмысленным, но остановиться я не мог.

Я услышал легкие шаги, за которыми последовал удар, — кто-то спускался с чердака и пропустил последнюю ступеньку лестницы. Вероятно, одна из женщин пошла в туалет. Но мгновением позже я услышал шепот Хани:

— Коб?

— Что? — спросил я неохотно.

Она повернулась на голос, и я услышал, как она приближается. Время, проведенное с волком, обострило мои чувства. Лунный свет просачивался в плохо закрытое окно. Я ощущал ее в темноте.

— Здесь, — сказал я, услышав, что она медлит, и Хани вздрогнула, обнаружив, что я так близко. Она добралась до моего угла и опустилась на солому рядом со мной.

— Я боюсь засыпать, — объяснила она. — Кошмары.

— Я знаю, каково это, — удивился силе своего сочувствия я. — Стоит только закрыть глаза, как они обрушиваются на тебя.

— Точно, — сказала она и замолчала в ожидании. Мне больше нечего было добавить, поэтому я сидел в темноте и молчал.

— А какие у тебя кошмары? — тихо спросила она.

— Плохие, — сухо отозвался я. У меня не было никакого желания вызывать их глупыми разговорами.

— Мне снится, что за мной гонятся «перекованные», но мои ноги оказываются в воде, и я не могу бежать. И я топчусь на месте, а они подходят все ближе и ближе…

— Угу, — согласился я. Лучше, чем видеть сны о том, что тебя бьют, бьют и бьют… Я заставил себя перестать думать об этом.

— Очень одиноко проснуться ночью и бояться.

Я думаю, она хочет случки. Они так легко примут тебя в свою стаю?

— Что? — спросил я ошеломленно, но ответила девушка, а не Ночной Волк.

— Я сказала, что очень одиноко просыпаться ночью и бояться. Все время хочется найти способ почувствовать себя в безопасности, под защитой.

— Я не знаю ничего, что могло бы встать между человеком и снами, которые приходят к нему по ночам, — сказал я скованно. Внезапно мне очень захотелось, чтобы она ушла.

— Иногда немного ласки может… — тихо сказала она, потом протянула руку и погладила мою ладонь. Сам того не желая, я отдернул руку — Ты стесняешься, помощник писца? — спросила она застенчиво.

— Я потерял ту, которую любил, — сказал я без выражения. — Я не могу никого представить на ее месте.

— Понимаю. — Она внезапно поднялась, стряхивая солому со своей юбки. — Что ж, прости, что побеспокоила тебя. — Голос ее звучал оскорбленно, не огорченно. Она повернулась и ощупью пошла к лестнице. Я знал, что обидел ее, но не чувствовал своей вины. Она медленно поднималась по ступенькам, и я понимал, как она ждет, чтобы я позвал ее. Но я этого не сделал. Я подумал, что лучше было мне не приходить в город.

Значит, мы уже не одни. Рядом со всеми этими людьми нельзя даже поохотиться как следует. Ты еще надолго задержишься?

Боюсь, что мне придется странствовать с ними еще несколько дней. Хотя бы до следующего города.

Ты не хочешь случки с ней, она не стая. Зачем тебе все это?

Я не стал пытаться облечь это в слова. Все, что я мог передать ему, это чувство долга, а он не мог понять, почему моя верность Верити заставляет меня помогать этим путникам на дороге. Они были моими людьми, поскольку были людьми моего короля. Даже мне самому эта связь казалась немного странной, но так оно и было. Я должен проследить, чтобы они в безопасности дошли до следующего города.