Всадники смерти - Абнетт Дэн (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
Дни стояли сырые и унылые, часто шли сильные дожди. Ночи были тихие и безлунные.
Пленных было около шести десятков — все с меткой на лице. Их сковали по десять человек. Конвойных было двадцать пеших солдат плюс три всадника. Командовал конвоем четвертый всадник в серебряных латах — один из стражников Скаркитаха.
Когда наступала темнота, курганцы сгоняли пленных с дороги на какую-нибудь лесную поляну и железными копьями прибивали цепи к земле. Северяне разводили для себя костер и ели и пили ночь напролет. На каждую из шести цепей выдавалось только по две миски — в одной дождевая вода, в другой — остатки мясной похлебки из котелков варваров. Пленные быстро усвоили, как важно делиться.
Кто-то пополнял свой рацион тем, что можно было отыскать на земле, — жуками, земляными червями, даже листьями и стеблями. Кое-кто жевал кору и веточки или кусочки кожи, оторванные от уцелевших сапог или ремней. Голод был лютый. Карл никогда не испытывал и даже представить себе не мог ничего подобного. Голод превосходил все остальные лишения — холод, усталость, незаживающие раны, сбитые кандалами ноги, даже положение побежденных и взятых в плен рабов, с которыми обращаются, как с животными.
Карла бил озноб, кишки сводило так, словно его пырнули ножом в живот. Он сознавал, что все они дошли до странного состояния. Чистое отчаяние. Состояние это усугублялось. Сначала все было расплывчато. До этой фазы пленные сносили все ужасы и лишения в надежде, что, если они проявят терпение, всему этому придет конец или наступит избавление.
И вот стало абсолютно ясно, что ничего этого не будет. Раньше или позже кто-нибудь из пленных решит, что жуткий голод страшнее опасности сопротивления или попытки бежать.
На третью ночь, когда их цепи вколотили в землю на окруженной тополями поляне, произошло две вещи, которые приблизили пленных к критическому состоянию. Ночь была непроглядно-черной. Курганцы пили и хохотали у своих костров. Они припозднились со скудной едой для пленников, и один из пленных потерял сознание. Карл, стараясь сохранить тепло, сидел, поджав ноги и обхватив колени руками.
Всю вторую половину того дня их обгоняли бесконечные массы северян. Ходили разговоры о скорой битве, и пленные гадали, в каком месте и при каком городе она состоится. Выдвигалось множество предположений, но никто из них не был знаком с географией этого региона, не говоря уже о том, что они не знали, где находятся в данный момент.
С наступлением темноты красное зарево окрасило небосклон на юге. Хоть и смутно, но оно было видно сквозь деревья. Конвойные заметно возбудились. Обещанная битва. Город в огне.
Одному из пленных в центре цепи, рядом с Карлом, стало плохо. Он корчился, выл, его выворачивало наизнанку. Видимо, по глупости от голода он съел какие-то ягоды или грибы.
Несколько курганцев подошли посмотреть, в чем дело, но ничего не предпринимали. Пленнику грозила мучительная смерть, но конвойным было плевать. Они не предложили ему никакой помощи и даже не попытались избавить от страданий.
Примерно через час пленный затих. Карл не мог понять, заснул он или умер.
Воллен начал задумываться о побеге. Возможно, те пленные, что еще не заснули, были заняты тем же. Карл все еще прятал в затвердевших от грязи складках одежды кинжал Дрого Хенса. Конечно, он не мог разжать кандалы и тем более отрезать себе ногу. Но если бы ему удалось уговорить всех пленников из своей связки действовать сообща, они могли бы вытащить из земли колья и напасть на спящих курганцев. Кинжал давал ему шанс. Они могли бы завладеть оружием. Могли бы…
Карл отбросил эту идею. Их всех изрубят на куски. Он прикинул, что как минимум двое в его связке слишком слабы, чтобы драться, и трое слишком напуганы. И потом, еще был фон Маргур.
Даже если бы он согласился, его слепота — слишком серьезная помеха для побега.
В конце концов, Карл решил отрезать себе ступню. Смешно, но удерживала его от этого шага ни грозящая боль, ни даже сложность бегства на костылях. Нет, ему казалось, что лезвие кинжала недостаточно велико, чтобы перерезать ногу.
Послышался топот копыт. По дороге на всем скаку промчались колесницы и всадники с факелами. Они явно спешили принять участие в битве.
А затем последовал другой звук. Карлу показалось, что это шумят на ветру верхушки деревьев. Еще не уснувшие пленные с любопытством посмотрели в небо.
Свистящий звук рассекаемого воздуха. Как-то Карлу пришлось побывать в порту Мариенбурга, и он слышал похожий звук, когда ветер трепал широкие паруса торговых и частных судов, стоящих в русле реки.
Курганцы тоже услышали этот звук. Они повскакивали со своих мест и спешно затушили костры и затоптали угли. Варвары были напуганы. Говорили они только шепотом и приказали пленным сидеть молча и не двигаться. Приказания сопровождались шипением, угрозами и демонстрацией обнаженных клинков.
Хлопающие, свистящие звуки неслись над их головами с севера на юг. И варвары, и пленные оцепенели и в гробовой тишине смотрели в небо.
Карл возносил мольбы Сигмару и надеялся, что эти звуки исходят не от того, что рисовало ему его воображение.
Крылья. Огромные кожаные крылья неведомого существа неслись над лесом. Черные на черном фоне беззвездного неба. Дикая, смертоносная мерзость самого дальнего Севера спешила принять участие в сражении по зову колдунов Кургана.
Пленный, который отравился ягодами или грибами, очнулся и завопил.
Он успел крикнуть дважды, прежде чем курганцы вышли из ступора и смогли среагировать.
Они навалились на орущего пленника и копьем пригвоздили его к земле.
Снова воцарилась тишина, которую нарушали, только звуки хлопающих крыльев гигантских летучих мышей.
С первыми лучами солнца курганцы подняли пленных и погнали их на дорогу. Было холодно и серо, снова пошел дождь. Останки отравившегося пленника, которого убили ради тишины, бросили гнить под вздыхающими тополями.
Карл поклялся себе, что не примет такую смерть. Он не позволит варварам с позором отобрать у него жизнь только потому, что они решили, будто она принадлежит им.
Бежать он не может. Во всяком случае, пока не случится нечто похожее на чудо. Но у него есть «настоящий убийца». Небольшой клинок, которого хватит на то, чтобы прикончить одного врага. Когда представится такая возможность, он вступит в драку и заберет с собой на тот свет хотя бы одну мерзкую душонку северянина.
Волоча ноги в кандалах, Карл рассеянно почесал ранку на правой щеке. Метка вождя Улдина. Карл с радостью содрал бы кожу, лишь бы не быть помеченной собственностью.
Дождь усилился. Потоки воды размывали дорогу. Лес по обе стороны дороги был едва виден за завесой дождя. Все пленники, включая и Карла, шли, задрав голову, и, открыв рты, ловили живительную влагу. Карл благодарил Таала, седого бога стихий, который восседал на небесах, за то, что он подарил своим детям эту маленькую радость.
Доспехи всадника, ехавшего вдоль колонны пленных, теперь действительно стали серебряными. Струи дождя смыли ритуальные кровавые разводы, которые делали доспехи варвара розовыми. «Дождь отобрал кровавую защиту магии, — подумал Карл, — и сделал меня слабее».
Он остановил свой выбор на стражнике Скаркитаха. Если удастся, он заберет с собой на тот свет душу варвара в серебряных доспехах. Эти узорчатые, обитые заклепками доспехи снова станут красными.
Красными от крови курганца.
Поздним утром четвертого дня они добрались до города. Дождь поутих, и солнце пыталось осветить землю.
Город стоял на широкой равнине, раскинувшейся между лесами. Горстка изб за стеной из камней и бревен жалась к прекрасному, но обветшавшему храму.
Они так и не узнали название города.
Войско курганцев, как стая волков, напало на город. Они порубили местных жителей и спалили почти все избы. Варвары использовали городские колодцы и провиант из разграбленных амбаров и подвалов. Они превратили этот город в перевалочную базу для своих отрядов, идущих по окраинам Кислева на родину Карла.