Кононов Варвар - - (прочитать книгу .txt) 📗
– Кстати, как он у вас называется?
– Грот Дайомы. Дайома – это рыжая, зеленоглазая, а еще имеются блондинка, духи, колдуны, разбойники и целое кладбище трупов. Вот только с конем…
– Коня я вам прощаю! – Халявин небрежно повел рукой и повторил: – Грот Дайомы… Неплохо, Мэнсон, неплохо! Через недельку рассчитывайте на аванс. – Он осмотрел остальных конанистов, задержавшись хмурым взглядом на Френсисе Пичи, и произнес: – Хочу отметить, что мозговая атака прошла успешно и породила ряд плодотворных идей. Хмм, да… плодотворных в той или иной степени… В общем, руководству есть над чем подумать. Все свободны!
Писатели, приободрившись и облегченно вздыхая, стали расходиться. Альгамбра облизала губки и томно улыбнулась Киму, но он остался глух к намекам и поскорее выскользнул на улицу – а там, вслед за Доренко, направился к его машине, побитому жизнью «Москвичу». Доренко, бывший кузнец, бывший спецназовец, бывший историк и бывший что-то там еще, владел различными талантами, причем из каждого умел извлечь прямую выгоду. Кроме сочинительства, он занимался преподаванием ушу и джиу-джитсу, пописывал в желтую прессу статейки, читал в пединституте лекции и вел радиоклуб для девушек (как сохранить фигуру и защититься от насильника). Но все это были лишь способы для добывания денег и улучшения качества жизни, а страсть у Памора-Сергея была одна: оружие. Не автоматы и базуки, а благородные клинки, секиры, копья, дротики, кинжалы и булавы, которые он делал сам, раздобывая заготовки из инструментальной стали, бронзу, кость и дерево твердых пород.
Усевшись в машину, Дрю сказал:
– Ко мне поедем, пиво пить за твой успех. Это надо же! Это ведь случай невиданный в хайборийской истории! Чтоб Задница пообещал аванс! Мне казалось, он слова такого не знает.
«Москвич» чихнул, пофыркал, но послушно завелся, и они покатили на Гражданку, на Северный проспект, в обитель Дрю, в точно такую же квартиру, как у Кононова, если не считать ее стен, увешанных острым железом, и небольшой кладовки, превращенной в арсенал. Добравшись без происшествий до места и прихватив соленых крендельков, воблу и бутылки (не какой-нибудь «Гиннесс» или «Туборг», а пролетарскую «Балтику»), они просидели на кухне три часа, беседуя о тактике римских легионов, целительных свойствах женьшеня, искусстве фэншуй и звездных войнах, о привидениях и видах на гонорар, а еще о том, как обустроить Россию. Наконец, разговор коснулся оружия, и хозяин, притащив из кладовой шлифованную, темного дерева рукоять, похвастал:
– Гляди-ка, что обломилось на мебельной фабрике! Мореный дуб, метр длиной, три пальца толщиной! Чурбашка для диванных ножек… А я древко для секиры сделаю, сноса не будет!
Ким оглядел стены, увешанные мечами и топорами, побарабанил по щиту, закрепленному над кухонным столом, и сказал:
– Не дашь чего-нибудь попользоваться? Ну, хотя бы эту штуку?
Он покосился на огромный клинок с рукоятью из моржовой кости, крестообразной гардой и бронзовым навершием. Мысль о том, что надо бы вооружиться, бродила у Кима в голове и укреплялась с каждой выпитой бутылкой. Не всюду ведь найдутся батарея и труба! А парни у Чернова ушлые и после битвы в подвале знают, что почем… Заявятся с ножиками и ломами, с цепями и кистенями, а мы им меч продемонстрируем… Вон, дрын-то какой! С рукояткой до подбородка достанет!
Дрю-Доренко почесал в макушке.
– Попользоваться, говоришь? Это с какими такими целями?
– Помахать! – Ким сделал неопределенный жест. – Почувствовать в руке клинок и натурально впечатлиться. А впечатлившись, сесть и написать, как Конан рубит пиктов от плеча до паха.
– Этим мечом ты не помашешь, – заявил Доренко, открывая пиво. – Кишка тонка! Это двуручный рыцарский меч, и весит он двенадцать с половиной килограммов. Таким рубили сарацина вместе с лошадью.
– Ну, другой дай! Вон тот, поменьше и полегче!
Хмыкнув, Дрю покачал головой:
– Не игрушки, Мэнсон! А ну, как в ногу попадешь или соседке в задницу? Вот палку я тебе дам. – Он сунул Киму дубовое древко. – Маши себе, впечатляйся! А у меня еще есть.
Взвесив дубинку в ладонях и решив, что лучше что-то, чем ничего, Ким сказал:
– А машину на завтра дашь? Надо мне за город съездить, проведать кой-кого.
– Машину бери, но с обеда. Утром у меня дела – в институт, потом заправлюсь и в мастерскую… А в три я ее подгоню прямо к тебе на Президентский. И пошагаю к Леночке… а может, к Анечке…
– Ну, спасибо, благодетель!
Они разлили по стаканам, прикончили воблу с крендельками, и Ким отправился домой. Первую сотню шагов его слегка пошатывало, и приходилось даже опираться на дубинку, но хмель стремительно выветрился, словно и не плескалось в животе шесть бутылок пива. Свернув с Северного проспекта на Энгельса, Ким поинтересовался:
– Твоя работа, Трикси?
«Разумеется, – ответил пришелец. – Твой организм очищен и приведен в фазу нормального функционирования. Дело несложное – всего-то окислить спирт в глюкозу».
– Цены тебе нет, дружище, – сказал Ким. – Алкаши бы тебя на руках носили. Наверно, передрались бы, решая, в кого ты въедешь.
«Хватит с меня одного сантехника, – откликнулся Трикси и добавил: – Иди помедленнее и держись поближе к домам. Я сканирую».
– И как успехи?
«Пока безрезультатно».
– Ну, не расстраивайся, – утешил его Кононов. – Ты ведь не только ищешь, ты еще и работаешь. Собираешь информацию о том, какие на Земле живут уроды.
Впереди замаячило здание торгового центра с многочисленными вывесками, и Ким, сощурившись, прочитал: «Кафе „Засада“», «Пиво оптом – 24 часа», «Унитазы и ванны из Бразилии», «Секс-шоп „Руслан и Людмила“», «Аптека „Пурген“», «ДСО „Киммерия“». Последняя надпись ввела его в задумчивость. ДСО – добровольное спортивное общество? Дежурный салон одалисок? Дворец садистов-олигофренов? Диетические супы и обеды? При ближайшем рассмотрении выяснилось, что ДСО означает «Дом, сад, огород». Оставалось узнать, какое отношение это имеет к Киммерии.
Магазин был невелик и очень напоминал квартиру Дрю-Доренко, ибо на стенах висели смертоубийственные орудия – топоры, блестящие косы и тяпки, зубастые диски для распиловочных станков, лопаты, ломики и прочий инвентарь. Ким, помахивая дубовой палкой, прошелся взад-вперед, любуясь стальными лезвиями и остриями и соображая, что ему больше по нраву, топор или саперная лопатка, а может, лом или кетмень. Но все эти приспособления казались ему легковесными по сравнению с рыцарским мечом – лопаты и косы словно из жести, ломы коротковаты, а тяпка совсем уж штука несерьезная. Ким было остановился на топоре, но тут за его спиной послышалось негромкое покашливание.
– Чего желаете, молодой человек?
Повернувшись, Кононов обнаружил старичка-продавца в синем халате и синей же кепочке с надписью «Lily-boy». На вид ему было лет семьдесят с хорошим гаком, но держался он бодро.
– Ищу что-нибудь такое-этакое, потяжелее, – сказал Ким.
– Ферштейн! Кувалда вас устроит? Пудовая, для забивки свай?
– Можно посмотреть?
– Отчего же нельзя? Пройдем в подсобку, и посмотрите.
Кувалда нашлась в дальнем углу, за частоколом грабель и бочкой с садовым варом. Бетонный пол под ней растрескался.
– Давно лежит, – произнес старичок, задумчиво лаская взглядом слегка проржавевший инструмент.
– Как давно?
– Лет восемь. С той самой минуты, как открыли магазин.
– А почему она здесь валяется?
– А потому, что до прилавка ее не донести. Подниму, и аллес капут! – объяснил продавец и, подумав, добавил: – Интересует? За полтинник отдам.
– Интересует, – промолвил Ким, вытаскивая деньги. – Беру! Заверните.
– Шутник вы, однако, – вздохнул продавец и покосился на дубинку. – Если хотите, я вам кувалду насажу, и понесете на плече. Рукоятка у вас подходящая… обстругаем конец, пристукнем молотком… С этим гешефтом мы живо управимся.
Так и было сделано, а к тому же, когда Ким с натугой перевернул кувалду и поставил ее на попа, старик закрепил рукоять железным клинышком. Затем инструмент улегся Кононову на плечи, и он, постанывая, но чувствуя себя вооруженным до зубов, потащил его к выходу.
