Близится утро - Лукьяненко Сергей Васильевич (книги серия книги читать бесплатно полностью TXT) 📗
Но уж никак не пьяным.
– Простите мою бесцеремонность, – склонившись, произнес руссиец. – Но я многие годы с восторгом ловил слухи о вашем преосвященстве и никогда не простил бы себе…
Жерар жестом остановил его.
– Слухи всегда преувеличены.
– Бесспорно, – поправляя очки, согласился Комаров. – Но как говорят в Руссии – нет дыма без огня.
– Какой вы веры? – задумчиво спросил Жерар.
– Я – аквинец, ваше преосвященство, – сказал Комаров.
Епископ приподнял брови.
– Мы верим в единого Бога, – начал объяснять Комаров. – Доброго Бога. Многие задаются вопросом: как может Бог, добрый и всемогущий, допускать наличие в мире зла…
– «Проблема зла», – кивнул епископ. – Да, конечно. Либо Бог не добр, либо не всемогущ, либо зло не является злом.
– Церковь, – интонацией подчеркивая уважение, сказал Комаров, – считает, что беды и несчастья посланы людям в испытание и не являются подлинным злом. Такого же мнения придерживается ислам. Мы же, последователи Фомы Аквинского, считаем, что Бог, при всем его могуществе и доброте, не является всемогущим. Поэтому и существует в мире зло!
– Я не знал, что аквинцы существуют в Руссии, – сказал епископ. – Крайне любопытно.
– При всем моем уважении к Церкви и всей Державе, – со вздохом ответил Комаров, – я не рискнул бы назвать их образцом терпимости и широты взглядов. После смерти святого Фомы Аквинского его последователи нашли прибежище при дворе хана Петра. Наша секта немногочисленна, но не является запрещенной в Руссии.
– Поправьте меня, если я ошибаюсь. – Епископ жестом прервал Комарова. – Вы допускаете существование враждебной Богу силы? Так называемого дьявола, падшего ангела?
Комаров радостно заулыбался, будто известие это доставило ему радость.
– Да, конечно. Не в буквальном смысле, разумеется, а в плане злого начала! Как Бог представляет собой великое добро, добрую Силу, так и дьявол – воплощение зла, сила зла. Подобно тому, как Бог проявляет себя в людях и мире, так и дьявол борется за души людей. Некоторым людям удается изгнать дьявола из своей души полностью и обрести святость. Так, например, этого достигли Искупитель, Сестра его, Будда, Магомет…
Жерар Светоносный явно веселился. Наконец-то он нашел достойный повод для иронии – последователя древней ереси, давно забытой в Державе!
– Как я понимаю, вы чтите Искупителя и Сестру, но лишь как людей, обычных людей, сумевших изгнать из души зло?
– Да. И тем самым приблизившихся к Богу, ибо, изгоняя дьявола, мы оставляем в своей душе место лишь для творца.
– Что ж, я не удивлен судьбой аквинцев в Державе… – заметил епископ. – Ну а что же так восхищает вас во встрече со мной? Я – слуга святой Церкви и, несмотря на известную широту взглядов, не склонен восхищаться вашей ересью.
Комаров развел руками.
– О, я вовсе не склонен к пустым надеждам! Но наша маленькая церковь давно уже с любопытством и восхищением наблюдает за вами… поскольку считает, что на пути отрицания зла вы прошли дальше, чем кто-либо из живущих ныне…
Жерар засмеялся.
– Я понимаю, как веселят вас эти слова, – ничуть не смутившись, сказал Комаров. – Но так и должно быть. Человек, приобщающийся к добру, обычно не замечает этого сам.
Он замолчал. Посмотрел на улыбающегося Антуана. На весело смеющегося Жерара. Потом посмотрел на меня – и пожал плечами. Сказал:
– Простите, что потревожил вас в поздний час. Но если однажды вашему святейшеству захочется провести хоть немного времени в беседе со мной – я буду счастлив.
Жерар молча кивнул.
На этом руссийский барон и откланялся. Несколько расстроенный приемом, но ничуть не смущенный. Я проводил его до двери, а когда вернулся – Жерар с Антуаном обсуждали визит. Говорил в основном Жерар:
– Вся беда аквинцев, в общем-то не склонных к глупости, – говорил Жерар, – в простейшем непонимании мудрости и милосердия Бога. Они возмущаются злом, что творится в мире. Да, мир полон зла. Но к чему придумывать несуществующие страхи и беды? Господь дал людям свободу воли! Право выбирать, какими быть! Значит, все причины зла в мире – в нас самих. Разве не мог Бог предотвратить грехопадение? Мог. Но он же дал людям свободу выбора! Бог всемогущ и добр, именно поэтому он позволяет людям творить зло, хоть это и причиняет ему боль…
– Бедный Бог! – вздохнул я.
– Да! – в запале согласился Жерар. И замолчал, медленно багровея.
– Пойду-ка я спать, ваше преосвященство, – быстро сказал я. – Завтра у нас день трудный, полный забот…
Антуан, едва заметно улыбаясь, кивнул мне. А Жерар Светоносный только рыкнул что-то неразборчивое.
Только в своем номере я рискнул улыбнуться. Вот ведь, как над другими смеяться, так епископ всегда найдет и правильные слова, и верные доводы. А за самим собой в азарте не уследил…
Раздевшись, я забрался в прохладную постель. Закрыл глаза. Спор все никак не шел из головы. Как там руссиец говорил? Бог добр. Бог всемогущ. В мире есть зло. Что-то одно – неверно.
Жерар Светоносный на то ссылается, что мы сами творим зло, и Бог нашу волю насиловать не хочет. Так-то оно так…
Только когда по всей Державе чума прокатывается, оставляя за собой моровые столбы и опустевшие города, при чем тут человеческая порочность? Когда заигравшийся ребенок в реке тонет – где в этом его вина? В голодный год, когда солнце посевы сжигает, разве ж в человеческих силах было дождь вызвать?
Не так все просто, совсем не так…
Скорее уж ереси аквинцев выглядят убедительными.
Дернулся я под одеялом, руки святым столбом сложил. Ну что за напасть, эти богословские диспуты? Как попытаешься головой подумать – сразу в ересь скатываешься!
Бог – добрый! Бог – всемогущий! А зла в мире вообще нет никакого! Может, те, кто от чумы погиб, иначе бы против Дома восстали и умерли под преторианскими мечами лютой смертью? Может, ребенок, в реке утонувший, иначе вырос бы душегубом и собственных родителей ночью зарезал? То, что нам злом кажется, на самом деле великое благо!
И не буду я никогда больше этими мудростями голову забивать!
Мне бы от Стражи укрыться, мне бы друзей найти! Вот и вся работа, что простому человеку на земле положена. А с еретиками пусть епископ спорит, в промежутках между исцелениями!
Как-то сразу мне полегчало.
Утро выдалось спокойным и светлым.
На террасе было немного зябко, но все-таки мы предпочли сидеть под солнышком, чем в комнатах. Жерар Светоносный, по которому никаких следов вчерашнего пьянства прочесть было нельзя, сидел по-простецки, в одних штанах, подставляя волосатую грудь солнцу. Антуан, напротив, зябко кутался в плед.
Ох немного ему осталось на этом свете, совсем немного… И все чудеса епископа ему не помогут – от старости нет лекарств.
– Возможно, Жан и Йенс уже в Аквиникуме, – поймав мой взгляд, сказал Антуан. – Надо будет проверить…
– У вас назначено место встречи? – спросил Жерар, со своим неизменным аппетитом поглощая куски фаршированной телятиной тыквы под укропным соусом.
– Да, – кивнул Антуан, впрочем, не спеша поделиться условленными местами.
Жерар кивнул, отпил вина и удовлетворенно крякнул. Повертел бутылку, с ухмылкой прочитал:
– «Бадачони сюрке барат». Бадачоньский серый монах… Почему миряне так любят называть вина церковными словами?
– Да потому, что понимаете вы толк в этом деле… – ответил я.
– Если бы, Ильмар! – Жерар покачал головой. – Сколько я встречал святых братьев, не способных на вкус не то чтобы год, а даже географию узнать! Наливаешь такому вино худшего урожая, но со всем возможным восторгом – и он глаза от удовольствия закатывает. Хотя в любой дешевой харчевне ему такое вино черпаком из бочки нальют…
– Человеку вашего положения, – заметил я, – упрека не выскажут, хоть уксусом гостей потчуйте…
Жерар смешался. Отставил бокал и спросил:
– Так что будем делать дальше?
Мы с Антуаном обменялись взглядами, я ответил:
