Пыль поднимается в небо (СИ) - "Tin-Ifsan" (читаем книги бесплатно txt) 📗
- Думаешь, кара Илму вас не настигнет? - шепотом спросила она у Сванлауг.
Нойрин холодно взглянула на нее, но ничего не ответила.
Жрец Илму высоко поднял статуэтку и произнес:
- Илму смотрит на вас, от взгляда её ничто не укроется, ни поступок, ни мысль! Всякий получит по заслугам! Взгляните на этого предателя: он пошел против тех, кто дал ему все, и пал бесславно за свое преступление. Пусть это станет вам всем уроком! Илму всегда справедлива!
Откуда-то из-за спин жрецов послышалось негромкое:
- Кадор!..
Служители Илму попытались отыскать воскликнувшего, но людей было слишком много.
К телу Кадора шагнули сразу несколько служителей Вафат. Какое-то время они шептали молитвы, и все, кто был вокруг них: и воины, и шах, и Четверка, и любопытные гафастанцы, - все стояли, чуть наклонив головы.
Затем жрецы Вафат сняли с Кадора тагельмуст, на котором темнели пятна крови, стащили с него плащ, забрали все ножи, что были при нем, и сняли наручи. Ни к чему больше они не прикоснулись и снова стали полукругом.
- Нечего сказать вам, о смертные? - продолжал говорить жрец Илму. - Ничто не укроется! Склоните головы ваши перед Матерями Пустыни!..
Шах замер в почтительном поклоне, его примеру последовала Великая Четверка и все, кто видел жрецов. Жрецы Вафат завернули Кадора в грубую ткань, подняли на руки и, окруженные жрецами Илму, понесли, шепча молитвы. Старший жрец Илму по-прежнему высоко держал статуэтку аспида, и никто не осмеливался поднять головы. Толпа гафастанцев расступилась, пропуская жрецов. Все знали, что тело Кадора порежут на мелкие части и разбросают по пустыне, где они станут пищей диким зверям.
Когда последние из жрецов уже почти пропали из виду, правящая Четверка спустилась по ступеням вниз, на площадь, чтобы отправиться в Этксе. Гафастанцы еще не разошлись, и на площади по-прежнему было людно. Когда Гарваны шли через расступавшуюся перед ними толпу, они услышали, как кто-то вскрикнул и запричитал. Один из гафастанцев пытался поймать рвавшуюся к Гарванам женщину, но удержать ее не смог. Гицур и Эмхир схватились за сабли, готовые противостоять очередному нападению, но женщина, добежав до Гарванов, обессиленно рухнула на колени и воскликнула:
- Нойрин Сванлауг!
Эмхир узнал в ней Зэрмелис, но с нею было что-то не так: губы ее посинели, смуглая кожа приобрела сероватый оттенок, глаза смотрели почти безумно.
Сванлауг склонилась к Зэрмелис.
- Нойрин Сванлауг! Не отдавай... Не отдавай меня Вафат!.. Пощади, смилуйся!..
- Как мне противостоять воле Девяти? - удивилась Сванлауг.
Гицур, Эмхир и Фьёрлейв с удивлением смотрели на происходящее, и старались чуть оттеснить людей: иные гафастанцы не расходились, желая остаться и узнать, что произойдет, чтобы потом, подобно птицам, несущим в перьях зерно, разнести по городу слухи, которые прорастут, дав жизнь не то пшенице, не то чертополоху, не то сэрэху - скорбной траве.
- Не отдавай, не отдавай... Я... виновата... Не скроюсь от взора Илму, не уйти мне от кары ее... Я промолчала, испугалась...
- Что ты говоришь?
- Нойрин Сванлауг! - Зэрмелис дышала с трудом и хваталась за края одежд Сванлауг. - Все ваши несчастья - из-за меня... но и из-за вас тоже! Не всегда справедлива Илму!..
Она посмотрела на Эмхира.
- Кадор мне был родным... он стыдился своей нечистой крови, а вы его не принимали... Я хотела справедливого суда для Фриви, но вы казнили его. Наша с ним дочь была Провидицей в этом году... а вы казнили Фриви... казнили... пусть ото всех была сокрыта правда, пусть никто не мог знать о нас, но есть же справедливость! Я думала так... а вы его казнили... и Кадор, Кадор понял, увидел... и я... я слышала, нойрин, как ты говорила с тем, кого любишь, в моем доме... я рассказала Кадору про Рух, и он придумал, он написал письмо, он пролил кровь... Вы не вершите волю Девяти, раз все так несправедливо, если Кадор убит, шах жив, Гафастан стоит, и вы здесь...
Зэрмелис судорожно вдохнула, взгляд ее затуманился.
- Откуда тебе знать волю Девяти? - спросил Эмхир. - Тебя настигает то, о чем говорил жрец Илму - разве не это справедливость, которую ты ищешь?
- Я сказала, я призналась... - шепнула Зэрмелис.
- Поздно, - сказал Эмхир.
Зэрмелис закрыла глаза и повалилась на землю.
- Зовите служителей Вафат, - обратилась Сванлауг к стоявшим рядом с ней гафастанцам. - Скажите, что свершилась справедливость Илму.
Омраченная, Четверка вернулась в Этксе. Фьерлейв уже не чувствовала осуждение, исходившее от мыслей троих правящих Гарванов, и Сванлауг уже не думала: "какой позор, какой позор для Триады". Мысли их были заняты Зэрмелис и ее признанием.
- Как все просто, - задумчиво сказал Гицур, когда они оказались в Зале Пяти Углов. - Никогда бы не подумал, что какие-то ничего не значащие люди могут доставить нам столько хлопот.
- Нет ничего, что не имело бы значения, - сказала Сванлауг грустным голосом.
- На Зэрмелис трудно было подумать. Никто из нас не знал, что она общается с Кадором. И его неприязни я никогда не замечал, - произнес Эмхир. - Амбиции - да, желание выслужиться, высокомерие - да, все это он не мог скрыть, но темные замыслы...
- Ты его не то очень хорошо учил, не то не учил вовсе, - сказала Фьёрлейв. - Я помню отца Кадора - не самый был лучший тип, а яблоко от яблони, как говорится... - она развела руками. - А кстати, Сванлауг, что это еще был за человек, которого ты любишь, с которым ты говорила в доме Зэрмелис? Да еще про Рух рассказала...
Сванлауг посмотрела на нее взглядом загнанного зверя и не смогла найти, что сказать. Все ждали ответа. Эмхир никак не мог ей помочь: если бы он взял «вину» на себя, то получилось бы, что он солгал прежде, когда говорил, что ничего не слышал ни о Рух, ни о превращениях. Да и самому ему было интересно, с кем же нойрин была так откровенна в чужом доме.
Сванлауг помотала головой и произнесла:
- Это вас... не касается.
- Это подозрительно, - сказал Гицур. - Это был кто-то из Воронов или, боюсь подумать, кто-то из простых смертных?
Эмхир с неодобрением взглянул на Гицура: прошли те времена, когда к людям можно было относиться с бесконечным пренебрежением.
- Ты, Сванлауг, получается, нас... предала, - Фьёрлейв вскинула голову.
Сванлауг на мгновение растерялась, не находя слов, чтобы ответить.
- Я... - протянула она, борясь с нахлынувшими чувствами: обида, возмущение, раздражение - настигли ее в один момент, и грудь ее вздымалась. - Я не предавала. Я живу своей жизнью, как и все вы, - она окинула Воронов колким взглядом, - я не узница Гафастана. То, что кто-то что-то услышал - случайность...
- Так, значит, ты с кем-то о том говорила? - Фьёрлейв сощурила глаза. - Интересно. На Орма я не думаю, хотя, конечно... - она покачала головой. - Нет, так хорошо притворяться нельзя.
- Это был простой смертный, не Ворон, не чистокровный, а самый обычный человек! - не выдержала Сванлауг. - Теперь довольны? Стало легче?
- Это было опрометчиво, Сванлауг, - негромко произнес Гицур.
- Вы слишком... - она хотела сказать «многого не знаете», но в последний момент передумала, - много о себе думаете.
- Сванлауг, - тон Эмхира казался предостерегающим.
- Мы - Великая Четверка, мы все равны. Почему вы все время осуждаете меня так, будто я здесь лишняя?
- Ну, города-то у тебя нет, Сванлауг, - сказала Фьёрлейв. - Да и прежде ты в Этксе, еще на Фёне, не правила с нами.
- И что же? - Сванлауг подняла брови. - Все изменилось, мы не можем больше опираться на то, что было... жить прошлым - подобно смерти...
- Без опоры на прошлое невозможно выжить, - заметил Эмхир.
- Да, но мы уже другие и на Фён нам больше не вернуться. Мы должны поддерживать друг друга. Мне ли об этом говорить, Гицур?
Тот кивнул.
- Всем свойственно ошибаться.
- Но не так, как тебе, - бросила Фьёрлейв. - Никто еще не ставил под удар свой город.
