Слезы на камнях - Суренова Юлиана (читать книги онлайн без .TXT) 📗
Может быть, этот человек и есть тот знак, которого мы искали в пути"…
Золотые волки всегда, во все времена были одними из самых удивительных существ.
Они не походили ни на кого, даже своих пусть дальних, но все же родственников – волков приграничья и собак. В отличие от последних волки были свободолюбивы до крайности, словно ветер в бескрайних просторах снежной пустыни, во всех, за исключением одного случаев предпочитая смерть хотя бы малой уступке чужой воле. Свободны в той мере, в какой допускала госпожа и до тех пор, пока она не ограничивала их свободу. Идти же против воли госпожи Айи было для них не просто невозможно, но немыслимо. Ведь шаг в сторону не приближал к смерти, нет, он убивал – мгновенно и навсегда, лишая возможности родиться вновь. Конечно, с этой парой все было несколько иначе. Им богиню снегов заменил Шамаш, которому они были отданы в спутники и слуги еще в детстве.
Так или иначе, это единственное исключение, которое они всегда допускали, в то же самое время было их самым большим отличием от всех остальных зверей. Волки и сами до конца не понимали причину этого отличия, предпочитая, не в силах найти объяснение, просто принимать как должное. Да и можно ли были иначе, когда речь шла о вере? А снежные охотники верили в богов. И их вера была много сильнее веры людей. Потому что она не знала сомнений.Эта вера рождала не только благоговейный трепет, но и слепое, бездумное, столь же сильное, как стремление к свободе, подчинение небожителям… Нет, не всем – тем, кого они сами раз и навсегда выбрали себе в повелители.
И если этот смертный был приведен на их путь волей хозяев… Что же, они приведут его в караван. Приведут, даже если самим им не суждено в него вернуться.
Даже если тем самым откроют путь беде. Без беды не может быть счастья. Без испытания нет награды. Все в мире справедливо. Такова судьба. И пусть так и будет.
На смену ночи пришло утро. Взошло солнце, пролив на все вокруг розовый ягодный кисель. Небо было ясным, бесконечно синим и спокойным. Время от времени налетавший ветер кружил в медленном танце поднятые им с земли снежинки, затуманивая воздух.
Волки, не торопясь, словно стежки желтой солнечной нити по тонкому белому полотну скользили по просторам пустыни, всего на половину корпуса опережая сына огня. И было непонятно, кто из них кому указывал дорогу.
Чужак с трудом передвигал ноги. Идти по снегу, когда опора под ногами скользила, постоянно норовила уйти в сторону, было трудно с самого первого шага. Но с недавних пор каждый шаг превратился в настоящее испытание. А, может, так оно и было?
Однако же, несмотря ни на что, он не отстал от волков. И не важно, сколько ему пришлось приложить для этого усилий. Как не было важно и то, неведомое для него, что если бы золотые волки не сдерживали старательно свой бег, ему это никогда бы не удалось.
И тут вдруг…
Хан остановился так внезапно, что Шуллат, бежавшая вслед за ним, налетела на брата. Оба скатились в снег.
"Прости!" – поспешила извиниться волчица, повернув к брату заляпанную снегом морду, такую несчастную и забавную, что тот не смог сдержать смешка.
"Последнее время ты только и делаешь, что валишь меня в снег. С чего бы это, сестренка?" Видя, что волк не сердится на нее, она, успокоившись, вздохнула, а затем спросила:
"Что случилось? Ты почуял беду?"
"Не беду!" – глаза волка блестели.
"Что же тогда? Что?" – Шуллат терзало любопытство.
"Неужели ты не слышишь, не чувствуешь?" "Нет", – она нетерпеливо переступала с лапы на лапу.
"Хозяин! Он рядом! И он ждет нас!"
"Мы можем вернуться? Можем?"
"Да!Да!" "Тогда чего же мы медлим! К чему заставлять ждать и тех, кто нам дорог, и нас самих? Бежим! Бежим!"… …Ночь сменило утро. Только что проснувшийся Атен резкой, размашистой походкой шел возле повозки, разминая затекшие за ночь мышцы и привыкая к морозному дыханию снежной пустыни.
– Дочка, ты куда? – заметив, что Мати, наскоро одевшись, надвинув шапку на лоб, пряча под ней длинные растрепавшиеся волосы, соскочила на покров снежной пустыни.
– К Шамашу! – подойдя к отцу, ответила та.
Прежде, будучи взлохмаченной девчонкой, воспринимавший в копья любое покушение на ее свободу, та бы вряд ли замедлила шаг, может быть, лишь состроила бы недовольную рожицу и поспешила исчезнуть, не напрашиваясь на дальнейшие вопросы.
Выросшая, она стала вести себя иначе.
Каждый раз Атен удивлялся, и откуда вдруг взялось это послушание, которому он ее никогда не учил?
Первое время его радовала такая перемена в поведении дочери, которая, казалось, должна была уберечь малышку от ошибок и множества бед. Теперь же, взглянув на все с иной стороны, это его пугало. Так же сильно как прежде – страх перед тем, что Мати в упрямстве или из вредности, от обиды или страха,-не важно, почему, просто возьмет и убежит в снега пустыни.
– Дочка, ты…
– Со мной все в порядке, пап, – она коснулась его руки. Губ девушки тронула улыбка, и только в глазах сохранились отблески грусти, словно льдинки, которые не успели растаять в объятьях огня. – Правда.
– Я говорил с вчера с Ним…
– Знаю.
– Откуда?
– Я подслушала разговор. Прости.
Вздохнув, караванщик качнул головы. Конечно, подобный поступок был непростителен.
Но такая откровенность подкупала, и… И что бы там ни было, сейчас он не мог сердиться на дочь, понимая, что ее душа как никогда нуждается в теплоте и покое.
– Тогда… – мгновение спустя заговорил он. – Тогда ты знаешь, что Он не сердится на тебя. Он обещал поговорить…
– Да.
– Ты поэтому идешь? Дочка, еще рано. Дождись, пока Он позовет тебя.
– Но, пап, он уже позвал. И не для того, чтобы поговорить. Мы говорили вчера…
Мати была такой открытой, доверчивой… Смотревший на дочь отец временами не узнавал ее душу, так она изменилась. В то время как другие взрослели, ее – лишь молодела. Взрослый малыш и маленький взрослый…
– О чем, если не секрет? – спросил он.
– От тебя? Конечно, нет! О предсказании. О даре.
– Моем?
– И моем.
В глазах караванщика отразилось удивление.
– Шамаш сказал, – заметив его, сказала Мати, – что я тоже обладаю даром предвидения. Просто у меня он еще не проснулся. Вот.
– Так это… Это же здорово!
– Сперва мне тоже так показалось. Но потом Шамаш рассказал столько всего… И я поняла, что дар предсказания – очень большая ответственность…Ладно, пап, поговорим об этом потом. Шамаш действительно звал меня. Наверно, я зачем-то ему понадобилась…
– Конечно, конечно. Иди, дочка, не гоже заставлять Его ждать.
– Я буду у него в повозке, – словно предупреждая просьбу отца не потеряться, не отстать от каравана, проговорила девушка.
Спустя несколько мгновений она уже приподнимала полог.
– Можно?
– Конечно, малыш, – голос Шамаша прозвучал, как ей казалось, возле самого уха. – Заходи.
Бог солнца сидел подле края повозки, словно ожидая гостя. Однако же, как поняла Мати, едва взглянув на него, этим гостем была не она.
– Что-то должно случится? – памятуя вчерашний разговор, девушка насторожилась, сжалась, старательно прислушиваясь к своим чувствам, пытаясь различить среди множества голосом сомнений, опасений и фантазий тот, что принадлежал бы ее дару.
Губ небожителя коснулась улыбка. Он поднял на нее взгляд, собираясь ответить…
Но не успел сказать ни слова: полог затрепетал от порыва ветра, на крыльях которого в повозку запрыгнули два больших золотых волка.
– Шуши! – едва увидев свою подружку, вскрикнула Мати, в то же мгновение забыв обо всем остальном.
Девушка бросилась к ней, обхватила руками за шею, что было силы прижимая волчицу к себе:
– Ты вернулась! – она была счастлива, как никогда прежде.
"Разумеется, вернулась! – проворчала та. Однако же Шуллат не стала отстраняться от караванщицы, наоборот, приникла к ней, наслаждаясь лаской и впитывая в себя ее тепло. – Здесь мой дом. Куда еще мне идти? И вообще, – она повернула голову, устремив пристальный взгляд зеленых настороженных глаз на подругу, – когда мне в следующий раз придет в голову идея убежать от тебя, возьми меня за хвост и держи, не отпуская… Нет, – спустя мгновение, она, недовольная своей мыслью, мотнула головой, – я сильная. Если я заупрямлюсь, разозлюсь, ты не сможешь удержать меня.
