Война мага. Том 4. Конец игры. Часть 1 - Перумов Ник (книги онлайн полностью TXT) 📗
Нергианца привели оставленные с ним Вольные. Аколит держался совершенно спокойно, несмотря на то что ради него никто не стал останавливать отступление и ему пришлось семенить следом за императорским стременем.
– Ты обманул меня. – Правитель Мельина в упор взглянул на бледного адепта. Однако горящий взгляд тот выдержал бестрепетно.
– Повелитель, я не могу словами передать своего разочарования. Для меня, как и для вас, случившееся стало полным сюрпризом. Однако не могу не сказать, что мы, возможно, отступили слишком рано, ведь сейчас ещё…
– Не истёк день?! – Император наклонился с седла, едва подавляя жгучее желание сгрести нергианца за шиворот и от всей души врезать в глумливо кривящиеся губы тяжёлым латным кулаком. – Ты не видел, что творилось на поле, нергианец?! Если б не дым, нас бы уже смели. Ни мечи, ни магия их сегодня бы не остановили. Этот дым – единственное, что нас спасло. Что спасло армию. Мы сможем дать ещё один бой – но не раньше, чем подоспеет твоя помощь, – с нескрываемым сарказмом закончил владыка Мельина. – Второй раз никто не поверит тебе на слово, адепт бесцветного Нерга.
– Мой Император, я немедля запрошу…
– Запроси, – бросил тот в лицо нергианцу. – И немедля. И молись всем богам, в каких только веришь, чтобы объяснение меня удовлетворило. Иначе я буду считать тебя, самое меньшее, предателем. А самое большее… впрочем, тебе хватит и меньшего. И, уверяю тебя, хватит с лихвой.
В Императоре вновь оживала былая ненависть к Радуге – как в начальные часы восстания, когда под мечами мельинских легионеров упали первые чародеи.
– Мой Император, моя жизнь в твоих руках, и, если моя смерть удовлетворит…
– Кто говорит о смерти? – резко вмешалась Сежес. – Молю, повелитель, молю на коленях – отдайте мне этого негодяя. Ручаюсь, смерть тогда покажется ему величайшей милостью и великим избавлением. – Чародейка усмехнулась. – Постараюсь оправдать легенды о моей кровожадности.
– Мне не нужна твоя смерть, нергианец. Мне нужна победа. Я хочу говорить с твоим Орденом, говорить не с тобой, марионетка, а с твоими командорами. Пусть они дадут мне ответ. Я дал вам просимое. Теперь требую, чтобы вы исполнили свою часть.
– Повелитель, как только войско остановится…
– Немедленно! – голос Императора хлестнул, словно сыромятный бич.
– Я не смогу, – уныло понурился нергианец.
– Ты, между прочим, обещал мне кое-что перед боем, – напомнил Император. – Освежить твою память?
– Я пытался услышать стоящих во главе моего Ордена, – запинаясь и краснея, принялся оправдываться аколит. – Но ответ их оказался смутен и неясен, я не смог разобрать ни единого слова. А потом твои доблестые воины, повелитель, пустили в ход это, гасящее магию, – и все мои попытки преодолеть заслон оказались тщетными. Нынче вечером я попытаюсь снова.
– Быть может, – усмехнулся Император, – тебе поможет тот факт, что, если и вечером я услышу от тебя ту же историю, твоей судьбой распорядится достопочтенная Сежес.
– О, спасибо, спасибо, мой Император! – злорадно откликнулась чародейка и промурлыкала, обращаясь к нергианцу: – Тебе у нас понравится, мой дорогой.
Аколит хладнокровно пожал плечами.
– Мой Император, умоляю тебя о снисхождении и прошу не действовать второпях. Я – официальный посол Всебесцветного Нерга, и потому…
– Все аколиты Нерга, – ровным голосом сообщил правитель Мельина, – являются не кем иным, как моими подданными. Надеюсь, до сих пор с приставкой «верно». И, как мои подданные, они никак не могут считаться послами, на коих распространяется древний закон о дипломатической неприкосновенности.
– Повелитель, я…
– Ты получил последнюю отсрочку, нергианец. Советую постараться и не кормить меня больше лживыми обещаниями. – Император дал шпоры коню. – Кер-Тинор! Глаз с него не спускать. При попытке… сам знаешь чего – просто зарезать, быстро и без колебаний.
– Смерть не страшит меня, повелитель Мельина.
– Возможно. Однако она потешит меня и возвеселит моих воинов, не дождавшихся сегодня обещанной тобою помощи.
– Возможно. Однако повелитель и его воины возвеселятся куда больше, получив эту самую помощь, – с неожиданной дерзостью парировал нергианец.
– Ты забываешься, смерд! – не выдержал Клавдий. Кер-Тинор, похоже, разделял его чувства – острие сабли Вольного замерло возле самого горла адепта всебесцветных.
– Нет нужды, проконсул. Пусть говорит что хочет, он сейчас от великого ужаса сделался несколько храбрее обычного. Так и заяц порой бросается на медведя. Ты понял меня, аколит? – Император взглянул тому прямо в глаза. – Я жду до вечера. После этого – пеняй на себя.
Нергианец лишь молча поклонился. Губы его кривились, и не поймёшь, то ли дрожали от ужаса, то ли он старался сдержать ядовито-ехидную ухмылку.
Сеамни открыла глаза. Она знала, что это случалось и ранее, но не так, как сейчас. Тогда её веки поднимались, словно крепостные врата, распахнутые предателем перед вражьим натиском; веки поднимались, давая дорогу иссушающим, обессиливающим кошмарам, и Сеамни Оэктаканн, бывшая Видящая народа Дану, точно знала, откуда они исходят.
Белая Тень. Враг, побеждённый Гвином там, на дне Разлома, в мире под названием Эвиал, так похожем и непохожем одновременно на её родной Мельин. Тень или, вернее, её хозяева вновь тянули лапы к Сеамни, она вновь потребовалась им, правда, уже для чего-то нового. Для чего – Дану понять не могла, как и не понимала, откуда в ней эта уверенность. Наверное, так стоящий по колено в реке человек тщится описать словами свои ощущения другому, рождённому в жаркой пустыне, где вода – драгоценность, куда не ступают ногами. Сеамни именно «стояла по колено» в эманациях Белой Тени, вновь выползших из Разлома.
Почему-то она им очень важна. Одна-единственная из всех Дану этого мира. Почему?..
Ответ напрашивался сам собой. Потому что только она, одна-единственная из всех Дану этого мира, получила власть над Иммельсторном, оружием отмщения своей расы. Попадал он в руки и других, например, Седрика – но овладела Деревянным Мечом только она, Сеамни Оэктаканн.
Сейчас же её открытые глаза означали торную дорогу для посыльных врага: незримая конница врывалась через бреши глаз в сознание, помрачая его, орды хищных мародёров алчно рылись в её памяти, несмотря на все усилия Дану остановить и отбросить их. Не получалось. Козлоногие твари шли торжественным маршем сквозь неё, а она не могла пошевелить даже пальцем ни в настоящем мире, ни здесь, в обители кошмаров: дрожащая нагая пленница, отданная на поругание распалённым насильникам.
Так же как отданные тобой на муки и смерть от рук Дану былые сотоварищи по цирку господ Онфима и Онфима: Троша, Нодлик, Эвелин, Таньша…
Ты не отличаешься от нас, твердили бесчисленные и бесплотные голоса. После тебя на имперских землях осталась кровавая борозда, что зарастёт ещё ой как не скоро. Ты сама впустила нас к себе, дочь Дану.
«Лжёте!» – пыталась она кричать, но слова застревали в горле, и она давилась ими, задыхаясь в жестоком кашле. Давилась, потому что знала – призраки не лгут, откуда бы они ни явились и какому бы чудовищу ни служили.
Она действительно прошлась по Империи огнём и мечом. Невеликий отряд Дану обрёл в том походе истинную неуязвимость, а его враги, напротив, валились ему под ноги соломенными куклами, на которых новобранцы легионов отрабатывают приёмы с мечами и копьями. Она встретила Гвина, сошлась в бою с имперской армией… и оказалась в объятиях своего смертельного врага. Она дала ему имя. А потом…
А потом была Свилле. Неприметная речушка в восточном пределе великого государства, где железные когорты Василиска вдребезги разбили самонадеянные конные тысячи Семандры. Битва, в которой аколиты Слаша Бесформенного попытались совершить небывалое – вызвали в реальный мир, под яркое солнце то, что сказители поименовали бы «порождением ужасной бездны», «тварью из заокраинного Мрака».
