Книга желаний (СИ) - Лесина Екатерина (книги онлайн бесплатно серия TXT) 📗
— Ну… — с Ингара моментально слетела вся его спесь. — Это… Война!
— Давно?
— Солнце село, так они и поперли!
Спрашивать, отчего меня не разбудили, бесполезно. Приказа не было, вот и не разбудили. Сама виновата. Зато выспалась. И вообще, если бы Володару нужна была помощь, или хотя бы консультация, он стесняться бы не стал. Посему выходит, что пока люди справляются сами.
— Как Вальрик?
— Живой.
— Без вас знаю, что живой. Чувствует себя как?
По тому, как ребята нахмурились, я поняла, что до пресловутого единства в отряде еще жить и жить. Вальрик не любит их, они отвечают взаимностью.
— Чего с ним возиться! — пробурчал Селим, он ни к кому не обращался, сам с собой разговаривал, но я услышала.
— Он один из вас. Понятно?
По глазам вижу, не понятно. Вальрик слишком долго отделял себя от остальных, чтобы одна моя фраза могла стереть эту границу. А я не находила слов, чтобы объяснить им, что скоро привычный мир рухнет, они увидят настоящую войну, кровь, дым и боль, что тангры сословных различий не знают. Им все равно, кто — князья, священники, воины, крестьяне. Тангры пришли сюда жить и не отступят.
Третья раса.
Мои враги.
Думаю, они тоже не забыли…
Приказа отдыхать Фома ослушался, причем сознательно — как можно думать об отдыхе, когда вокруг произошло столько всего! Даже если тот странный разговор Морли с князем опустить, то за какой-то час вампирша рассказало больше, чем Фома узнал за годы, проведенные в Храмовой библиотеке! А ведь память недолговечна, и кто знает, сколько важной информации пропадет навеки лишь потому, что один несознательный послушник, поддавшись лени, лег спать, вместо того, чтобы исполнить свой долг. Нет, не бывать тому. Анджей тихо сопел в кровати, а Фома, склонив голову над чистым листом бумаги, размышлял.
Он скорее умрет, чем позволит хоть одной частичке драгоценного знания кануть в небытие. Итак, с чего начать? Про крепость он уже написал. И про князя тоже, а вот про вампиршу — нет.
"Она есть порождение извечной Тьмы, существо, обделенное Господом, ибо душа ее умерла в тот миг, когда тело покорилось зову Диавола. И метка Рогатого видна каждому, кому открыт свет истинной веры…
Ее кожа бледна, как лепестки ночной лилии, что зовется в народе вампирьей благодатью или вампирьим цветком. Если верить святому Дамоклу, известному глубиной своих познаний, лишь горячая человеческая кровь способно вдохнуть краски в белый мрамор ее щек…".
Фома перечитал написанное, выходило красиво, но… не слишком правдоподобно. Вапмирша и в самом деле здорово отличалась от нормальной женщины, но никаких особых меток рассмотреть не удалось: ни отпечатка дьявольского копыта на челе, ни хвоста, ни раздвоенных копыт. Даже обидно.
Единственно, что необычного разглядел: белую кожу да глаза, похожие на два колодца в бездну.
Но про глаза уже писали до Фомы…
Зато сколько всего она рассказала! Третья раса! Существа, подобные вампирам, но не вампиры. Существа, затерявшиеся в человеческом море. Проклятые повелители! Да, именно так. Фома попробовал словосочетание на вкус, и записал:
"Без сомненья, на Земле остались люди, которых не коснулся еще свет Истины. Несчастные, забывшие о Боге, есть пример того, в какие бездны способен низринуть душу человеческую Сатана. Слуги его создали Империю, и, возрадовавшись, нарекли себя Повелителями овец Господа нашего, а людей же сделали пищей. Имя проклятым повелителям — Тангры…"
— Как ни гляну — ты все пишешь. — брат Анджей зевнул, — поспал бы лучше, а то, глядишь, и вправду завтра воевать придется…
Воевать? Воевать Фома не хотел. Да и князь же говорил, что бояться нечего… ну да, с Божьей помощью и пушками, упрятанными в толстых стенах Вашингтона, можно спать спокойно. Или не спать, тем более, что ему еще работать и работать.
И Фома снова склонился над пергаментом.
А вот про разговор тот непонятный помеж Морли и Володаром записывать? Наверное, следует упомянуть, тем паче, Святой отец отдельно подчеркнул, что записывать нужно все.
"Однако не могу умолчать престранную беседу, невольным свидетелем которой я стал…"
Земля остывала, это первый признак приближения ночи. Скорей бы. Вынужденное бездействие угнетало, да и в целом в дневных стоянках мало приятного. Корни, черви, холод и вода, а сверху неукротимое солнце, как призрачный меч.
На лирику потянуло… сейчас и стихи напишутся. Что там с мечом рифмуется? Свеч? "Сверху меч, игра не стоит свеч…" Ну вот опять.
Стоит, более чем стоит. А пока время есть не лежать надо, а восстановиться, выйти из полусна. Сначала дыхание — воздуха почти нет, но он и не нужен — организм да-ори хорошо приспособлен к подобным "неудобствам". Теперь кровь, основное сердце начинает биться чуть быстрее, два других включаются в ритм… Мышцы… Органы чувств…
Люди и сами до конца не поняли, насколько совершенную машину им удалось создать.
Кажется, солнце село. Карл выждал еще с полчаса — рисковать он не любил, потому дожил и до этой войны. Все. Можно. На то, чтобы пробить тонкую полоску земли, отделявшую его от поверхности, ушла доля секунды. Ночной лес зашелестел, приветствуя нежданного гостя. Ночной лес выражал свое беспокойство и негодование — слишком много чуждых существ собралось нынче на берегу реки. Существа рубили деревья, убивали других существ и загадили чистый воздух запахами металла, оружейной смазки и пороха. Ночной лес жаловался единственному, кто был способен его слышать.
Армия Кандагара двинулась в наступление.
Карл ласково погладил морщинистый ствол, где-то в глубине, под толстой корой, укрывающей нежное нутро, подобно тому, как стальная кольчуга защищает тело воина, билась жизнь. Люди, самоуверенные существа, считавшие себя хозяевами мира, не умели чувствовать жизнь так, как да-ори, созданные для того, чтобы убивать.
— Потерпи, скоро это закончится.
Дерево не ответило, и Карл двинулся дальше. Его путь лежал вглубь леса и еще дальше, туда, где лес заканчивался, и открывалась степь. Если, конечно, за две тысячи лет здесь еще осталась степь.
Те, что на берегу не слишком интересовали его, как, впрочем, и те, что в крепости.
Пускай сами разбираются.
Мир сузился до одной яркой точки. Никогда еще боль не была такой острой. И обида… Он снова проиграл. Струсил. Не нашел в себе сил подняться и продолжить бой. Следовало плюнуть в лицо врагу, как поступали герои древних баллад, а он… он лежал, прикрывая голову руками, и молился, чтобы следующий удар оказался последним.
Тварь сказала, что он поправится. Тварь спасла его. Вальрик теперь в долгу у твари, и от этого втройне больнее. Он снова не оправдал надежд, пускай даже это надежды существа, проклятого Господом. Она долго учила Вальрика, а все без толку, она в одиночку справилась с четырьмя, а он не сумел.
— Открой глаза, я знаю, что ты не спишь, — она была рядом. Сейчас она скажет, что Вальрик безнадежен. Все его учителя в конце концов произносили это слово, и отец им верил. Он и сам так считал, просто продолжал надеяться, а Вальрик этих надежд не оправдывал.
— Не притворяйся.
Пришлось подчиниться.
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально. — Болело все, руки, ноги, голова, но Вальрик скорее умрет, чем признается.
— Завтра будет еще хуже, — пообещала она. Хуже? Куда уж хуже.
— Ты — молодец.
— Что? — Вальрику показалось, что он ослышался. Она не может хвалить его. Его никто никогда не хвалил, тем более за неудачи.
— Молодец, говорю. Не растерялся, у Айвора вывих, второму, извини, лично не знакома, ты коленную чашечку выбил.
— Чего?
— Хромать теперь до конца жизни будет, при вашей-то медицине.
— Я проиграл.
— Ну, — тварь улыбнулась, не так, как она обычно улыбалась, приготовив очередную пакость для десятки, а нормально, почти, как человек. Она и есть человек, неожиданно подумал Вальрик, только с клыками.
