Сестренки - Пилипик Анджей (читать книги онлайн без регистрации txt) 📗
Снова запел пар. Учительница отыскала в корзинке третью чашку, налила чаю из самовара и подала Монике. Еще один элемент, не соответствующий современности. Русская мода пить чай из стаканов серьезно вытеснила чашки из употребления [58]… Моника поблагодарила, кивнув. Поставила чашку возле себя, на ровном участке земли.
— Вот сахар, — Катаржина протягивает сахарницу.
Княжна берет ложечку, касается ее кончика пальцем и, словно ошпаренная, отводит руку.
— Спасибо, я без сахара, — неуверенно сообщает она, инстинктивно вытирая пальцы об юбку. На голубой ткани остается тонкий алый подтек.
— Точно как и я, — сказала Стася. — А может желаешь к чаю варенья?
— Если можно…
Станислава наложила ей на блюдце. Какое-то время они пили молча. Ученица умело переламывала горьковатый вкус напитка вишневым вареньем…
— А сырничка?
— С удовольствием.
Катаржина задумчиво глядит на профиль девушки-подростка. Легкий дефект на щеке, несколько пятен, портящих красоту… Девушка угадала заинтересованность учительницы.
— Это после оспы, — поясняет она, касаясь кожи кончиками пальцев. — С возрастом должно исчезнуть.
После того она глядит на лошадей и не видит лица Катаржины, застывшего в гримасе неожиданного понимания.
Квартирку Станислава покупала с мыслью о самой себе. Когда же кузина перебралась в Краков, как-то совершенно естественно они стали жить вместе. Небольшая спальня сделалась теснее. Хотя, с другой стороны, она сделалась и более уютной. Теперь здесь стоят две кровати. Между ними отступ в метр, как раз достаточно, чтобы болтать лежа.
На дворе полночь. Обе девушки должны уже спать, вот только как-то не выходит. Теория вызревала все послеобеденные и вечерние часы.
— Знаешь, чего мне кажется? — начинает Катаржина.
Ее кузина молчит. Знает.
— А ведь эта малышка Моника может быть постарше тебя.
— Дурацкое предположение. Почему ты так считаешь? — хотя и у самой подозрения возникли много часов назад.
— По очень простой причине. Помнишь, что она сказала? Те шрамы на щеке у нее после оспы. Черной оспы.
— Ну так что, — сонно урчит кузина. — У меня и самой тоже были, к счастью, специалисты помогли. Мне связали руки, чтобы я не расцарапывала струпья: благодаря этому, шрамов у меня нет. Случается.
— Да в то-то и дело, что не случается. Сколько ей лет? Шестнадцать? Тогда, в каком году она родилась? В 1986… там временем, последний случай черной оспы был отмечен в… 1974!
— Холера! — Стася даже садится в постели. — И точно. А может, это после ветрянки?
— От той такие следы не остаются.
Молчание.
— Ты думаешь, она такая, как я?
— Нет, похоже, нет… А может… Нам надо с ней откровенно поговорить… Только вот сначала я кое-что проверю.
Катаржина отбросила одеяло и в ночной сорочке уселась за компьютер.
— Степанкович, — бурчит она себе под нос. — Ты упоминала о том, что у девицы на груди татуировка в форме герба?
— Ага. И надписи глаголицей…
— Стася, ты меня прости, но, похоже, у тебя появляются признаки старческого слабоумия.
— После четырех сотен лет в этом нет ничего необычного, — терпко заметила та. — Что же конкретное я прошляпила?
— Глаголицей уже никто не пользуется лет триста, а то и четыреста [59]. Вот скажи, ты давно уже не была на Балканах?
— Ой…
— Есть! Степанковичи, боснийский княжеский род, родственными узами связанный с византийскими императорами. Последним представителем рода был князь Михайло, павший в битве на Косовом Поле [60]… Вот, погляди, это тебе ничего не напоминает? — вывела она герб на экран.
— Ни малейших сомнений… Но почему она выдает себя за сербку?
— Потому что в Боснии сейчас спокойно. Она не получила бы у нас убежища… Византия. Холера ясна!
Катаржина начала рыться в книжках.
— Теперь понятно, где я видела это лицо, — бурчит она себе под нос. — Погоди… Вот!
Монография «Лица античности». Несколько томов, несколько сотен репродукций. Фреска из Мир, то есть, нынешнего Измира, созданная в девятом веке нашей эры. Практически уничтоженная, обнаруженная археологами, раскапывающими развалины византийской базилики. Тщательно составленная из нескольких сотен фрагментов. Некоторых из них так и не удалось найти. Золотоволосая, синеглазая девушка держит в руке восковую табличку и стилос. В фоне — виноградная лоза [61].
— Боснийская княжна Моника Степанкович, — Станислава бледнеет. — Нет, это невозможно.
— А ты можешь предложить другое объяснение?
— Сетон, называемый Космополитом, мастер и приятель Сендзивоя, был первым в истории человечества алхимиком, которому удалось получить красную тинктуру или же философский камень.
— Ты уверена?
— Абсолютно. А помимо того — я и представить не могу, как это дитя смогло прожить тысячу двести лет.
— Тебе же удалось.
— Да, но меня пытались убить, в среднем, пару раз в каждые сто лет. Холера…
— А выглядит совершенно по-детски, прелестно, при том — невинно, вид ее в любом человеке пробуждает желание помочь ей, заботиться о ней.
— Удивительно, что никто ее до сих пор не изнасиловал… Ведь такая девонька — это же мечта педофила…
— А может ее и насиловали. Возможно, что и не раз… Погляди, как она одевается…
— Асексуально, — бормочет себе под нос Станислава. Современные термины звучат в ее устах совершенно чуждо. — Как будто бы она боится… С другой стороны, если она настолько хорошо управляется ножом, то сочувствую всем, кто пытался.
— Ну вот, сама видишь. Так ты считаешь, она живет благодаря чему-то другому, не философскому камню?
Стася молчит, размышляет. Неожиданная вспышка понимания.
— Она вампирица!
Катаржина отвечает веселым смехом.
— Завязывай…
— Я серьезно. Сахар помнишь?
— На пикнике?
— Именно. Сахарницу она берет, но тут же заявляет, что чай пьет несладким. Зато варенье уминает будь здоров… А знаешь, почему так?
— Она прикоснулась к ложечке и…
— И обожглась. Серебром. Вилки у нас покрыты никелем…
— В таком случае, солнечный свет давно должен был ее убить. Опять же, где ее зубищи, которыми она была бы способна почесать себе подбородок?
— По очень простой причине. Потому что все те книжки и фильмы про вампиров слишком избирательно отнеслись к наполовину легендарным народным преданиям о существах такого рода.
— А это означает, что в летучую мышь она не превращается. Бррр… Ужас…
— Но все остальное сходится. Блин, в Византии задушили несколько малолетних княжон родом с Балкан… Что же касается зубов, то славянские легенды гласят, что вампиры высасывают кровь особой присоской, находящейся у них под языком…
— Безумие.
— Иногда, дорогая моя кузина, я никак не могу распутать ходы твоих мыслей. Без особых проблем ты восприняла факт, что она живет раз в двадцать дольше, чем ты [62], но не можешь поверить в одного молоденького вампиреныша?
— Тут дело другое. В твоем случае, у меня имеются доказательства. Черным по белому. Фотографии, выполненные в течение последних ста двадцати лет, на всех них ты выглядишь одинаково. Равно как и на портрете, что висит теперь в Национальном Музее.
— А вот я считаю, что она вампирица. И мы обязаны это проверить. Пока не случилось несчастье.
— Что еще из всех этих легенд может оказаться правдой?
— Вампир — это хищник, такой же, как куница или ласка. Наверняка она очень быстрая, у нее ловкость кошки, скорость рефлексов, до которой нам далеко. Она сильная, гораздо сильнее нас… И наверняка не страдает угрызениями совести.
— Так нам что: угостить ее осиновым колом, стреляя из-за угла из самострела?
