Механические птицы не поют (СИ) - Баюн София (прочитать книгу .TXT) 📗
В плече разливалась раскаленная боль. Уолтер не мог заставить себя посмотреть на рану, только обводил ошалевшим взглядом заваленный трупами коридор. Встретился с синим взглядом Томаса — таким же спокойным, как и в начале боя. И улыбнулся ему, легко и весело, словно не было вокруг мертвых тел и узора красных капель. Словно смерти все еще не было.
Он обещал Эльстер вернуться и сдержал обещание.
Уолтер с трудом разжал пальцы. Оба клинка с глухим стуком упали на ковер и мир, вздрогнув, погас.
…
Уолтер очнулся почти сразу. С трудом приподнялся над влажным ковром. Вся левая половина лица была липкой, а сознание мутила дурнота.
— Уолтер! Я уже думал — вы умерли!
Томас стоял рядом с ним на коленях и все еще прижимал указательный и средний пальцы к его шее.
— Нет… пока нет, — с трудом улыбнулся он, вставая. — Все? Отбились?
— Да, среди наших даже небольшие потери. Но скоро заходим на посадку, кораблю нужен ремонт. А вам нужен врач, пойдемте со мной. Да держитесь же, глупый мальчишка! — в сердцах выдохнул Томас, видя, что Уолтер собирается идти сам. — Вечно с вами так! Молодые, бессмертные! Знаете, сколько я таких видел восемь лет назад?!
Какой-то мужчина орал на чародея, угрожая расправой и трибуналом. Несколько человек сидели на полу, меланхолично уставившись на мокрый от крови ковер. Два стюарда собирали с пола брошенное оружие. Остальные, кажется, уже разошлись. Видя, что рядом с раненым кто-то есть, люди отворачивались и больше не поднимали на них взглядов.
— Вы воевали с Гунхэго? — спросил Уолтер, чтобы только отвлечься от дурноты и боли звуками чужого голоса. Рана оказалась глубокой и длинной, но на счастье чистой. Он тоскливо наблюдал, как черная ткань сюртука Томаса начинает блестеть от крови.
— Да, чтоб им всем было пусто. Какого черта не сиделось на месте, можно подумать, что среди наших идиотов мало покупателей на дурь!
— Вы не знали Джека Говарда? Врача?
Мимо них прошел стюард, держащий завернутые в толстую шерстяную ткань клинки. Уолтер проводил его мутным взглядом. Можно было не сомневаться в том, какое оружие в следующий раз разложат на столах.
— Джека Говарда? Такого черноволосого, бледного и злющего, как стокер? Знал, как не знать, безумный был, но талантливый. Видел, как он орал на генерала. Мальчишке лет двадцать от силы, худой, как щепка, его будто щелчком можно перешибить. Вроде аристократик какой-то со столицы, никого не боялся. Стоит перед генералом, тот сидит за походным столом и пытается его успокоить. А Джек поднял трость и давай стучать ей по столу: «Если вы не в состоянии! Следить за своими людьми! Этим займется Комиссия по Этике, я вам это обещаю!». И только представьте, Уолтер, генерал Колхью, одного имени которого так боялись солдаты…
Томас хорошо понял, что он него требовалось. Он говорил спокойно и размеренно, и его бархатный голос действовал на сознание, словно колыбельная.
Почему-то врач принимал раненых не в столовой, как ожидал Уолтер, а на смотровой площадке. Доктором оказалась невысокая полная женщина в массивных очках и длинными окулярами. Уолтер часто видел такие у летчиков, ювелиров и чтецов — в них был комплект увеличительных линз.
— Простите, герр, здесь больше света и меньше пыли, чем в столовой, — тут же ответила она на незаданный вопрос, закатывая его рукав. — Прекрасная рана, просто замечательная…
Он поморщился. Женщина оказалась из той же породы, что и Джек — готова часами ворковать над увечьями и болезнями и искренне недоумевать, почему у кого-то они не вызывают такого же восхищения.
— Томас, вы же идете к матери?
Он кивнул:
— Я скажу вашей сестре, где вы. Фрау, когда зайти за вашим пациентом?
— Санитар отведет, — коротко бросила женщина, проводя по краям раны проспиртованным тампоном.
— Ах вы паршивые выродки! — раздался полный ненависти возглас.
Капитан стоял у окна и, не отрываясь, смотрел на корабль противника. Уолтеру с его места было прекрасно видно окно и причину возмущения капитана.
«Плавники» безжизненно висели вдоль гондолы. А главное — над ней был отчетливо виден бурый баллон, самый дешевый, из промасленной ткани.
— Как такое… — ошеломленно прошептал Томас.
— Видимо, у них бы чародей, которого хватило на то, чтобы сделать баллон невидимым. Не удивлюсь, если эти штуки по бокам заставляли двигаться вручную. Поразительно, мы могли сдуть от себя эту мелочь, не замедляя хода и не меняя курса! — сказал О`Шейли, тоже не отводящий взгляда от окна.
На соседней койке молодая санитарка бинтовала ногу студенту, соседу Уолтера. Парень был бледен до серости, но молчал, стиснув зубы, и упорно мотал головой, когда санитарка что-то ему предлагала.
Уолтер не выдержал. Ему было больно и его все сильнее мутило, он боялся за Эльстер, а еще он искренне сопереживал людям, оставшимся лежать на нижней палубе и в коридоре, его раздражала вынужденная пересадка и потеря времени, но он ничего не мог с собой поделать. Ситуация была слишком абсурдной.
Сначала он сдавленно хихикал, когда ему вкалывали морфий, но смех давил на горло, прорываясь наружу. Нехороший, истерический смех, заразный, как и всякое безумие.
Доктор не приступала к шитью, только молча осуждающе смотрела на смеющихся мужчин. Впрочем, она хорошо знала этот смех — в нем было поровну горечи и облегчения. Так смеются люди, оставшиеся в живых.
Глава 8. Двери открываются
В ту ночь Уолтер не мог уснуть. Морфий уже не действовал, оставив после себя только тошноту и тяжелую пульсирующую боль. Доктор, фрау Хелен, сказала, что ему очень повезло и, хотя руку рассекло до кости, клинок не задел ни вен, ни сухожилий. Обещала, что останется тонкий и аккуратный шрам, посетовала на то, что он продолжал драться, получив ранение и потерял больше крови.
Дирижабль приземлился в Монсеке спустя три часа после завершения боя. Пиратский корабль должны были отконвоировать на землю, продать и пустить часть средств на починку «Винсента», а часть предоставить городу на компенсацию расходов.
Пассажиров разместили в гостинице при аэродроме. Раненым предложили остаться в местной больнице и получить медицинскую помощь, но Уолтер отказался. Завтра утром «Майерлинг» отбывал на Альбион, и Уолтер собирался быть на борту за пару часов до взлета. Поэтому бессонница была даже кстати.
Эльстер спала на соседней кровати. Номер в гостинице был размером примерно со шкаф в любой комнате в Вудчестере, и Уолтер мог дотронуться до Эльстер, просто протянув руку. Поэтому даже очень тихий, приглушенный подушкой всхлип он расслышал отчетливо.
— Что с тобой? — тихо спросил он, приподнимаясь.
Подождал ответа почти минуту, с улыбкой прислушиваясь к слишком спокойному дыханию.
— Эльстер, я знаю, что ты не спишь.
— Прости… Я думала, ты не слышишь.
— Как ты плачешь у меня над ухом? Что случилось?
— Зря я к тебе пошла… не надо было…
— Почему? Я не брошу тебя на Альбионе, не бойся.
— При чем здесь Альбион?! А если бы тебя убили?! Я не знала, что путешествовать так опасно…
— Эльстер, мне все равно пришлось бы бежать из Лигеплаца, у меня нет никакого желания попадать в кайзерстатскую жандармерию. Альбионская, правда, еще хуже и там разрешены пытки, но на Альбионе никогда никому не было дело до иностранных преступников.
— Пытки…
— Никто никого не будет пытать. Скажи лучше, ты правда вчера не испугалась?
— Неправда… Уолтер, тебе не рассказывали про ребенка?
— Нет.
Дурнота не отступала. Уолтер достал из кармана висящей на спинке кровати шинели флакон с микстурой, который дала ему фрау Хелен. Взял с тумбочки, стоявшей между кроватей, стакан с водой и отмерил семь капель. По комнате расползся резкий запах лимона.
В полутьме между занавесок то и дело проскальзывал луч прожектора с аэродрома.
